4Довольно часто последним прибежищем современного политика, исчерпавшего свой потенциал и подготавливающего звонкий уход, является обратное переименование географических объектов. Географическое название в науках о Земле подобно термину, образующему понятийный аппарат любой другой науки. Сознательное введение новой терминологии взамен старой считается не-этичным, поскольку затрудняет или делает невозможным восприятие новых результатов исследований. Излюбленный прием лжеученых – использование новых понятий, которое позволяет уйти от критики, придав сомнительным результатам наукообразную форму.
Топонимические пристрастия большевиков со времен катастрофической перестройки служат объектом критики властей предержащих и их бомонда. Однако советская топонимика избавила жителей от неблагозвучных названий населенных пунктов и их улиц, были заменены многие названия религиозного происхождения. Ряд географических пунктов получил в качестве имен фамилии выдающихся деятелей, родившихся или проявившим себя, работая в данном месте. Это оживляло географическую карту, подчеркивало роль личности в истории, воспитывало любовь к Родине, стимулировало трудовой и боевой энтузиазм граждан. Другие новые названия связывались с какими-то важными народно-хозяйственными достижениями, крупнейшими событиями, что также отражало новейшую историю.
После капиталистического реванша «пошел процесс» обратного переименования. Замена названий – символов прошедшей эпохи – проходила формально и ненаучно, поскольку старые имена объявлялись историческими, а «новые» названия, данные большевиками, рассматривались как внеисторические, то есть навязанные извне какими-то потусторонними силами. Таким образом, советская цивилизация помещалась в исторический вакуум. Навязывание старых названий взамен исторически сложившихся новых отвлекает граждан от решения насущных земных проблем, является судорожной попыткой власти овладеть ситуацией. Бессмысленное и связанное с большими материальными затратами увлечение переименованием еще в позапрошлом веке получило название «мания переименования».
Почему-то считается, что имя населенному пункту могут давать только его жители. Многие города, такие как Ленинград, Сталинград, Ульяновск, являются знаковыми не только для нашей страны, но и для всего человечества. Это исторические памятники мировой цивилизации. Ленинград – колыбель Великой Октябрьской социалистической революции. Блокированный, но не побежденный Ленинград – самый яркий символ героического сопротивления. Сталинград явил миру не только образец стоицизма («самый длинный город» для войск вермахта), но и военного искусства, когда 330-тысячная группировка фельдмаршала Паулюса оказалась в котле Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Ульяновск – родина Владимира Ильича Ульянова (Ленина), гений которого сумел не только воплотить в жизнь первое в мире социалистическое государство, но и, в конечном счете, переформатировать капиталистическую цивилизацию, придав ей «человеческое лицо». Благодаря урокам Великого Октября капиталистический мир не канул в Лету, а удержался на плаву, многократно сократив разрыв между доходами богатых и бедных, улучшив условия жизни и труда наемных рабочих.
Личные амбиции и обиды политиков, популистские наперсточные рассуждения не могут служить основанием для изменения географических названий. Это усложняет и без того запутанную историческую науку. Приводит к дезориентации и предательству значительной части населения, не только переименованных городов, но и других стран, а также в целом человечества. Например, политически ангажированные мероприятия Н.С.Хрущёва, самым подлым из которых было переименование Сталинграда, привели к разрыву дипломатических отношений с Югославией и КНР. Для переименования Ленинграда (на излете правления А.Собчака) едва хватило голосов. При этом мнение других граждан страны осознанно не бралось в расчет, а оно было довольно категоричным. Так, многие заводы отказывались отгружать продукцию для Ленинграда в случае его переименования, граждане почувствовали отчуждение переименованного Ленинграда в своем сознании. Например, у меня, прожившего семь лет в Ленинграде, сейчас нет никакого желания ехать в Санкт-Петербург. На Московском вокзале Ленинграда – почти копии Ленинградского вокзала Москвы – вместо величественного бюста Ленина встречает сомнительного качества развеселый бюст Петра Великого.
Назвать так, как назвали – значит не только пренебречь мотивами предыдущего переименования города (Санкт-Петербурга в Петроград), но и осквернить память миллионов павших, многие из которых лежат тут же, в городе, на Пискаревском кладбище и не могут ничего ответить. Они-то уж точно не променяли бы имя родного города на миску импортной баланды. Хочется плакать, когда слышишь лукавую фразу «Поезд прибыл в город-герой Санкт-Петербург». Ведь этот город самим своим сохранением обязан историческому имени – «Ленинград».
В апреле 1924 года председатель Совета Народных Комиссаров А.И.Рыков (правая рука больного Ленина), вручая Царицыну орден Красного Знамени за заслуги города в гражданской войне и деле восстановления хозяйства, сказал: «Есть в Союзе Социалистических Республик два города, пролетариат которых выдержал на своих плечах главное бремя Октябрьской революции и гражданской войны, это — Ленинград на севере и Царицын на Волге». Царицын был назван «непреодолимой твердыней пролетарской рабочей революции». Руководил Царицынским фронтом товарищ Сталин… Через год после награждения Царицын получил имя «Сталинград».
История повторилась в пору Великой Отечественной. Два непобежденных островка сопротивления, простоявших 900 и 200 дней, — Ленинград и Сталинград — могли пасть только вместе с последним своим защитником. Уничтожить город с именем вождя было равносильно осквернению самого вождя. «Ни шагу назад!». «Я, как бывший командующий 62-й армией, со всей ответственностью заявляю, что Сталинград мог быть взят противником при одном условии: если бы все до одного солдата погибли», — заявит позже Маршал Советского Союза Чуйков.
Недавно я первый раз оказался в Волгограде. Мемориальные доски на многих домах вызывали волнение – все здесь полито кровью. Порадовался соседству на многих административных зданиях государственного триколора с Красным флагом – святыней Великой Победы. На станции «Бакинская» (перед ярко освещенной статуей Родины-матери – символа Сталинграда) нашел первый том сочинений Сталина, изрядно проработанный и с многочисленными закладками. За минуту до отъезда купил в киоске последний (с витрины) небольшой портрет товарища Сталина в мундире генералиссимуса… Случайны ли были эти две встречи с Вождем в городе, переименованием которого была глубоко возмущена моя первая учительница, прихрамывающая на одну ногу после ранения на фронте?
Заслуги городов-героев не спасли их от унизительного переименования. Протесты ветеранов, тех людей, кровь которых дала жизнь неблагодарным потомкам, в расчет не брались. В прицеле либеральной буржуазии теперь третий ключевой город – Ульяновск. Тихой сапой много лет готовится его переименование. Идет перезагрузка общественного сознания. Ничего так не раздражает, как неумеренное использование определения «симбирский» в названиях всевозможных фирм, товариществ, печатных изданий и т.д. После очередных выборов «внезапно» прозрел бывший «коммунистический» мэр Ульяновска – С.Ермаков, выступив с предложением вернуть городу «историческое имя». Но наш город восемьдесят четыре года носит историческое имя – читаем поэта Михаила Кошкина (1928–1996):
Грозой гремели тучи,
Был вечер хмур и мглист.
Стоял на волжской круче
Симбирский гимназист.
Свистел мятежно ветер
Над разинской тропой,
Лик юноши был светел,
Во взгляде – непокой…
Давно ль со старшим братом
Он здесь бродил, мечтал,
В дерзании крылатом
Всю землю обнимал.
Он слушал Александра,
Волненье затая,
И виделась Россия
Без тюрем и царя.
И канули, казалось,
И рабство, и нужда,
Узнали люди радость
Свободного труда.
Желание вымарать и повернуть историю вспять в угоду классовым интересам якобы победившей буржуазии сейчас выглядит смешно. Все кандидаты в президенты шли на недавних выборах под флагом социальной справедливости. Символично, что через девять дней после выборов Верховный суд России удовлетворил иск о ликвидации партии «Демократический выбор России». С этой партией реванша контрреволюции связаны ваучеризация, приватизация, депопуляция и другие беды нашего народа. Пятнадцать лет, прошедшие с момента контрреволюции 1991 года, по размаху естественной и принудительной убыли населения сопоставимы с потерями, понесенными в период Великой Отечественной войны. Со зловещей стабильностью (на алтарь какой «великой» победы?) население России ежегодно убавляется на несколько сот тысяч человек.
Городничий Ермаков не думает ни о тех, кто успел пожить в Симбирске, – их совсем немного осталось, ни о тех, кто только начал жить. Экологические, хозяйственные и культурные проблемы города его перестали интересовать. Директор государственного историко-культурного заповедника «Родина Ленина» Александр Зубов, безуспешно пытающийся сберечь остатки исторического облика Ульяновска, выступает против переименования: «У нас дорог нет, все разваливается, историческое наследие уничтожается… Это профанация и увод общественного сознания от реальных проблем, повышения тарифов, нищеты». Действительно, цинизм самой высокой пробы, когда власть, способствующая и попустительствующая разрушению исторической части города метастазами-новоделами, печется о его названии. Теперь, когда пришло прозрение и за либеральные «ценности» отдано чуть более одного процента голосов, глумление над памятью народных вождей можно квалифицировать как экстремистскую деятельность, направленную на разжигание классовой ненависти.
Волюнтаристское нарушение связи времен – преемственности поколений – в угоду сиюминутной конъюнктуре негативно сказывается на психическом состоянии нации. В этом аспекте многие психологи восприняли отрицательно решение об отмене всенародного праздника 7 Ноября. Например, во Франции День взятия Бастилии сохранен как государственный праздник, в Венгрии официально отмечают годовщину революции 1848 года. А у нас произошла девальвация главного праздника, люди находятся в замешательстве, уже не знают, что праздновать, и просто пьют горькую непрерывно.
Культивировать патологическое неприятие традиционных праздников и ненависть к народным заступникам – значит рубить сук, на котором сидишь, – подвергаться опасности лишиться страны. Эталоны необходимы как в технике, так и в общественной жизни, поэтому развенчание признанных вождей, предвзятое копание в прошлом без учета исторического контекста (то есть с современным аршином) влекут цепную реакцию распада. Об именах-названиях и нашем печальном опыте точно сказал Михаил Кошкин в своем последнем стихотворении (от 16.03.1995 г.):
Разрушена империя,
Которой дорожили,
В которой в счастье верили,
В которой дружно жили.
Республики – не штаты
В ладу существовали.
Своими именами
Мы все их называли.
И все народы, нации
Свои названья помнили
В составе федерации,
В составе автономии.
Империя, империя –
Великое отечество!
В тебя народы верили,
Ценило человечество.
Еще диалектик Гегель говорил, что «форма содержательна, а содержание оформлено». Поэтому имя человека, города, страны – не шапка, которую можно поносить и выбросить, а потом найти и снова носить. Лишний раз убеждаешься в правоте Ленина, который советовал во всяком действии прежде всего обнаруживать классовые интересы. Вряд ли провокационный призыв городничего, которому не дают покоя «лавры» Собчака, выявит среди ульяновцев много Иванов, не помнящих родства и готовых сдать великого земляка. В противном случае я буду в числе тех, кто первыми покинет этот город.
Владимир Филаретов, профессор
Ульяновск.
