2...Неоценим личный вклад академика Янгеля в науку.
Он много сделал для развития новых важнейших направлений ракетно-космической
техники, сыграл огромную роль в обеспечении передового положения, которое занял
в этой области Советский Союз.
Для осуществления и развития его научных и
технических идей партия и правительство доверили ему руководство крупнейшим
конструкторским бюро. Все свои силы, весь свой талант замечательного ученого и
энтузиаста ракетно-космической техники и пламенного патриота он отдал этому
делу.
М.В.
Келдыш.
Когда
уже после смерти Михаила Кузьмича имя его было названо в печати, за рубежом
промелькнуло сообщение, что сибиряк этот вовсе не сибиряк, а немецкий инженер,
это видно якобы из его фамилии. Изобретатели «утки» не только не читали
биографию Янгеля, они не потрудились заглянуть даже в знаменитый словарь
В.И.Даля, который может просто объяснить происхождение этой фамилии. «Янга,–
пишет Даль,– ковш, корец, железный черпак, в коем казаки на походе иногда варят
похлебку». Там, в Запорожской Сечи, в мире Тараса Бульбы, упрятаны корни этой
фамилии. Свобода и воля были в ее крови, и в Сибири оказались Янгели по причине
бунтарства деда Лаврентия, который бросился с серпом на помещика-душегуба.
Я
был знаком с Михаилом Кузьмичом, часто видел его на Байконуре, но беседовать с
ним мне, к сожалению, ни разу не пришлось. Помню крупного, крепкого человека,
который поначалу не казался крепким, потому что был высок и строен. Не видел
его угрюмым, сердитым, распекающим кого-то за что-то. Он часто улыбался, а
когда на госкомиссиях разглядывал докладчика своими умными, веселыми глазами,
казалось, что он вот сейчас ему подмигнет. В глазах было разное: «Ох и боек ты,
братец...», или: «Ну-ну, давай, заливай. Наверное, думаешь, тут чурки сидят,
хитростей твоих не видят...», или: «Молодец! Орел! Вот такой парень мне нужен.
Сманил бы, да неудобно...» Было разное, не было самодовольства, барства,
равнодушия. Он говорил: «Плохо, если с количеством знаний и наград уменьшается
простота и доброта...»
Жизнь
Янгеля – микрослепок нашей истории. По биографии наших замечательных
ракетчиков: Королёва, Исаева, Косберга, Пилюгина, Янгеля – можно изучать
биографию Республики Советов. Общие, известные из учебников, хрестоматийные
понятия: индустриализация, пятилетки, всеобщее образование, превращение страны
из аграрной в индустриальную, культ личности – это их жизнь, с ее радостями и
бедами, высокими наградами и горькими обидами. Их биографии неотделимы от эпохи
потому, что они и составляют саму суть эпохи.
С
берегов Илима Михаил уехал прямо в Москву, работал на ткацкой фабрике, там же в
двадцать лет вступил в партию, окончил ФЗУ, получил в горкоме комсомола путевку
для поступления в Московский авиационный институт. Фабричная коммуна на
прощание подарила ему костюм и галстук в полоску. В учебниках пишут о том, как
возникла новая социальная структура – советская интеллигенция, о том, как дети
рабочих и крестьян становились учителями, врачами, артистами и инженерами. Вот
так она и возникла, эта структура, вот так они и становились интеллигентами в
первом поколении. «Технику я изучал в МАИ, но курс настоящей школы инженерного
искусства и коллективного творчества прошел, работая в конструкторском бюро под
руководством главного конструктора Н.Н.Поликарпова»,– писал Янгель. Не сразу,
как Глушко, не быстро, как Королёв, пришел Янгель в ракетную технику. Они были
почти ровесниками, но сам Янгель считал, что он – представитель уже второго
поколения советских ракетчиков. Авиация долго не отпускает его. Диплом –
скоростной истребитель-моноплан. Потом десять лет работы в КБ Поликарпова. В 1938
году Янгеля, как авиационного специалиста, командируют за границу. В письме
невесте он пишет: «...Мне все время чудилось, что кто-то умер и жители Берлина
находятся в глубоком трауре... В витринах некоторых магазинов можно увидеть
портреты Гинденбурга и Гитлера, причем у последнего вид отъявленного бандита и
грабителя».
Германия,
Бельгия, Франция, США – вот его маршрут. Заводы «Дуглас», «Волти»,
«Консолидейтед». Он летал через всю Америку, из Нью-Йорка в Калифорнию. Ночью
под крылом самолета зыбко, молочно светились огни городов. Он написал в Москву:
«Миллионы разбросанных на большой площади электрических лампочек производят
впечатление звездного неба, и фантазия рисует картину, которой я очень
увлекался раньше – полета в межпланетном пространстве».
«Увлекался
раньше...» – когда? Наверное, в юности. Может быть, потому и оставался Михаил
Кузьмич до самой своей смерти таким молодым, веселым и живым человеком, что жил
он мечтой юности. Ведь задолго до того, как Янгель пришел в ракетную технику,
всегда во все командировки возил он с собой книгу Макса Валье «Полет в мировое
пространство как техническая возможность». Осколок трубы от камеры сгорания
перебил не только легочную артерию Макса Валье – он перебил нить, которая могла
связать их в жизни. Но перебить связь мысли и мечты он не мог...
Во
время войны Янгель строит и испытывает самолеты для фронта. В ракетную технику
он пришел уже после победы. Королёв был его первым учителем.
После
учебы в академии я работал вместе с Сергеем Павловичем,– вспоминал Михаил Кузьмич.–
Это были трудные годы, когда ракетно-космическая техника начала бурно
развиваться. Вчерашние фронтовики пришли в конструкторское бюро и на
предприятия; выцветшая гимнастерка была, пожалуй, самой распространенной
одеждой в те годы. На долю тех, кто выстоял в самой жестокой войне, выпали
новые испытания – нужно было создать технику, способную предотвратить будущую
войну...
Так
Янгель стал ракетчиком. В течение семнадцати лет он руководит большим
коллективом исследователей и производственников, создает свою школу
ракетостроителей.
Некоторое,
в общем, очень недолгое время мне довелось работать в КБ Михаила Кузьмича.
Самого его я тогда так ни разу и не видел, но помню, что о нем говорили
кадровые рабочие. Весь секрет этой личности был прост: Янгель был Главным
конструктором не по приказу министерства, а по знаниям, опыту и авторитету
среди тех, с кем он работал. Янгель умел брать на себя ответственность, но,
сохраняя единоначалие, утверждал принципы коллективного руководства. Он был
требователен к другим, потому что был требователен к себе. «Мы обязаны думать
хорошо»,– это он говорил своим соратникам. Какие замечательные слова! Не
опекал, но воспитывал молодых специалистов. Не был педантом, но требовал
соблюдения раз и навсегда установленных порядков. Был строг, но не капризен.
Был упорным, но не был упрямым. Не жалел себя ни в трудах, ни в досугах.
Судьба
отмерила его век с роковой точностью: Михаил Кузьмич умер во время юбилейных
торжеств по случаю его 60-летия.
Цветы,
которые дарили юбиляру, лежали у его гроба...
«Руководителями
не рождаются, ими становятся,– говорил Янгель.– Сотни людей помогают им
проявить свои лучшие качества. Человеку дается большая власть, надо уметь ею
пользоваться. Я всегда помнил о начале пути, о Сибири, о фабрике, о работе на
авиазаводе. Я всегда считал, что Главный конструктор – это десятки людей: от
моих заместителей до рядовых работников КБ и завода...»
Может
быть, именно потому он остался живым после смерти, живым в делах и сердцах десятков
людей. От его заместителей до рядовых работников КБ и завода.
Замечательно
не только то, что в первые годы освоения околосолнечного пространства у нас
были такие космические мастера, как С.П.Королёв, М.В.Келдыш, В.П.Глушко,
Н.А.Пилюгин, М.К.Янгель, А.М.Исаев, М.К.Тихонравов.
Замечательно,
что это были личности – люди удивительно разные, непохожие, самобытные. Искры
лучших мыслей высекались при соударении характеров. Они были единомышленниками,
но не однодумами. Все искали, но каждый – по-своему. Гигантская мозаичная
картина общего дела складывалась из разноцветных камешков частных решений.
Поэтому итоговая панорама была столь красочной.
Ярослав ГОЛОВАНОВ.
