«ВАШ СЫН И БРАТ МАРКС»

«Поражает своей убежденностью отец академика Иван Карлович Алфёров. Каково, назвал сыновей Маркс и Жорес. И дети оправдали убежденность отца. Старший сын героически защищал Родину с оружием в руках, младший – на поприще науки». Из почты.
Жан Жорес – видный вождь социалистов, основатель «Юманите».
Карл Маркс – основоположник научного коммунизма

70 лет назад – 5 июля 1943 года началось величайшее сражение Второй мировой войны – Курская битва. В годы войны для нас самым важным, подводящим итоги года, был доклад И.В. Сталина, посвященный очередной годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
В 1941 году враг подходил к Москве и в докладе, прочитанном Сталиным на торжественном заседании, проходившем на станции метро «Площадь Маяковского», вселялась уверенность, что мы выстоим, отстоим Москву. А на следующий день был исторический парад на Красной Площади, с которого прямо на фронт уходили его участники.
На следующий год фашисты ворвались в Сталинград, а в докладе о 25-й годовщине Октября Сталин сказал замечательные слова, давшие нам уверенность в победе: «Будет и на нашей улице праздник!»
И вот он пришел. В докладе о 26-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции в ноябре 1943 года руководитель, вождь страны, сказал: «Истекший год от 25-й до 26-й годовщины Октября является переломным годом Отечественной войны.

Этот год был переломным прежде всего потому, что в этом году Красной армии впервые во время войны удалось осуществить большое летнее наступление против немецких войск… С чисто военной точки зрения поражение немецких войск на нашем фронте к исходу этого года было предрешено двумя величайшими событиями: битвой под Сталинградом и битвой под Курском.
После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться. Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то битва под Курском поставила ее перед катастрофой».
В этих заметках я хочу рассказать о том незабываемом времени словами участника обоих великих сражений – моего старшего брата гвардии младшего лейтенанта Маркса Ивановича Алфёрова и моем тогдашнем и нынешнем видении событий 1943 года.

До войны мы жили в поселке Сясьстрое под Ленинградом, где папа работал директором целлюлозно-бумажного комбината, и незадолго до начала войны в апреле 1941-го отец был назначен директором целлюлозного завода №3 в г. Туринске Свердловской области.
Пять номерных целлюлозных заводов появилось в Наркомате целлюлозно-бумажной промышленности в конце 1940 – начале 1941 года. История их возникновения, насколько мне известно, следующая. В 1937-м или в начале 1938 года начальник одного из отделов Центрального проектного института бумажной промышленности – ГИПРОБУМа, расположенного в Ленинграде, Георгий Михайлович Орлов обратился с письмом к И.В. Сталину. В своем письме Орлов писал, что в случае войны (вся страна жила в напряженном ожидании неизбежного нападения фашистов на Советский Союз) для обмундирования будет очень нужен хлопок, а производить из хлопка порох – ненужная роскошь. Г.М. Орлов предложил для производства пороха построить заводы специальной пороховой целлюлозы, получаемой из хвойных деревьев.

Предложение И.В. Сталин направил Л.П. Берии, и в течение 2–3 лет было построено, в основном силами ГУЛАГа, пять заводов в восточных районах страны (Пермская, Свердловская, Челябинская и Архангельская области). Г.М. Орлов стал генералом НКВД и техническим руководителем строительства. Позже, в 1944 году, он – нарком целлюлозной и бумажной промышленности СССР и затем министр лесной промышленности СССР и заместитель председателя Госплана РСФСР.
В июне 1941 года Маркс заканчивал школу в Сясьстрое. 21 июня был выпускной вечер, а утром 22 июня – солнечным, теплым утром – на улицах Сясьстроя проходили соревнования по бегу. На балконе Дома культуры духовой оркестр играл марш, по выглядевшим по-настоящему праздничными улицам бежали молодые ребята и девчата в спортивной одежде. Около двенадцати часов дня в поселке включили громкоговорители и по радио передали, что будет выступать Вячеслав Михайлович Молотов. Маркс как раз финишировал третьим. Оркестр играл, а я хватал капельмейстера оркестра за брюки, чтобы оркестр замолчал, – В.М. Молотов уже говорил. Праздник закончился сразу, все пошли по домам. Около шести часов вечера мы сидели в скверике недалеко от школы, горячо обсуждая: наверное, наша армия уже подходит к Варшаве. Во время обсуждения гудок комбината возвестил о воздушной тревоге.

Поздно вечером приехал папа забирать нас на Урал. На следующий день мы уехали в Ленинград и, прожив там три дня, 26 июня отбыли в Москву еще обычным поездом. Я запомнил, что в Ленинграде большинство окон уже было заклеено полосами газетной бумаги в виде креста – как знак умножения. Считалось, что это помогает от выбивания окон ударной волной при взрывах.
Помню, когда мы ехали в Москву, где-то недалеко от Калинина с поезда спрыгнули два молодых парня. Полковник из соседнего купе, заметив это, остановил поезд и с криком «немецкие диверсанты!» стал стрелять по ним. Ребята побежали, полковник, слава богу, не попал. Поезд простоял полчаса, пока красноармейцы, которые ехали в поезде, искали бомбу, но не нашли.

Несколько дней в Москве мы жили в гостинице «Метрополь». В городе снова шли антифашистские фильмы «Профессор Мамлок», «Семья Оппенгейм» и другие, в течение почти двух лет «дружбы» с фашистской Германией запрещенные к демонстрации.
По моим детским воспоминаниям, большинство людей в это время после заключения пакта «Молотова – Риббентропа» относились к нему как к тактическому ходу нашего правительства и не сомневались в грядущей и очень скорой войне с фашизмом. Но большинство было уверено, что «на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом».

Из Москвы в Свердловск мы ехали уже в теплушках, вместе с эвакуированными – теми, кто смог уйти, убежать, уехать от наступающих немцев в Западной Белоруссии. Прибыли в Свердловск. 3 июля рано утром остановились в гостинице «Большой Урал» и там услышали по радио выступление И.В. Сталина. Я прекрасно помню, как мы, затаив дыхание, слушали радио, как булькала вода, когда Сталин пил ее. Мама сказала, что «вот наконец-то Сталин высказал все, о чем мы постоянно думали последнее время». Потом мы поехали в Туринск (250 км на северо-восток от Свердловска). Как всегда, квартиры еще не было. Недостроенный директорский коттедж стоял в новом заводском поселке, состоявшем в основном из бревенчатых домов – двух- и трехэтажных многоквартирных – и нескольких коттеджей для «начальства». Мы занимали поначалу две комнаты в типовом многоквартирном доме, оказавшись вместе с мастером основного производства Кунгиным. Маркс поступил в Свердловске в Уральский индустриальный институт им. С.М. Кирова на энергетический факультет. Он считал, что энергетика будет определять будущее страны, и папа в этом его поддерживал. Марксику было 17 лет, когда он кончил школу, и его с радостью приняли в институт, потому что семнадцать лет – значит, в армию сразу не возьмут, а дальше видно будет. А то получалось так, что в институт поступали только девочки.

Хорошо помню, как в середине сентября, в воскресенье, я проснулся утром, увидев сон, будто мне подарили футбольный мяч. Я открываю глаза и вижу: прямо передо мной лежит великолепный желтый кожаный футбольный мяч. А на койке сидит старший брат, который приехал из Свердловска. Давно зная эту мою мечту (я увлекался футболом), он купил – тогда это еще было возможно – и привез мне мяч.
А приехал он потому, что решил, раз война, то не учиться надо, а идти на фронт. Он говорил, что не может отсиживаться в институте и ходить на лекции, когда его сверстники воюют.
Брат подал заявление, в военкомате ему сказали: «Подожди, как только будет у нас возможность мы тебя вызовем и направим в училище». А пока он пошел работать на завод учеником токаря, потом токарем. Комсомольцы завода избрали его секретарем комитета ВЛКСМ завода. В феврале сорок второго года его вызвали, наконец, в военкомат и сообщили, что есть возможность отправить его в Свердловское пехотное училище. И он пошел туда.

В городе Туринске папа был главным человеком – директором оборонного завода, его влияние было не меньше, чем секретаря райкома или председателя райисполкома. Думаю, достаточно было не телефонного звонка, просто кивка головы военкому, что вот, мол, сын рвется на фронт, ты не торопись с этим делом, потяни немного, присмотри там какое-нибудь училище получше, инженерное или еще что-нибудь... Отец не мог не понимать, что воевать в пехоте – это самое опасное, самое гибельное дело. Но просить за сына, а тем более за его спиной пытаться, пользуясь своим положением, устроить туда, где полегче, – это никогда ему даже в голову не могло прийти. Папа сам рвался на фронт, потому что он был командиром Красной армии много лет тому назад, но его, конечно, не отпускали: начальство считало, что на заводе пороховой целлюлозы он гораздо нужнее.

Выпуск училища состоялся в конце августа, и приехать в Туринск не удалось, его сразу послали в часть, в небольшой поселок в Молотовской (ныне Пермской) области – Теплая Гора. Здесь формировалась и обучалась специально для боев в Сталинграде 96-я отдельная сталинская бригада. Рядовой и сержантский состав бригады состоял из пограничников и моряков Тихоокеанского флота, младший командирский состав – из выпускников училищ. Но, начиная с командиров рот, это уже были боевые офицеры, участвовавшие в боях, многие после ранений и излечения в госпиталях.
Сталинградскую битву брат начал в октябре 1942 года на южной окраине города в Бекетовке командиром взвода, а закончил командиром роты в центре города на площади Павших Борцов, вступив в декабре в партию, с легким ранением и медалью «За отвагу».

В письме от 21.02.43 года почти три недели спустя после окончания боев в Сталинграде он писал:
Братушка, ты пишешь, что, вероятно, пока дойдет письмо, враг в моем районе возможно будет разбит, да он давно разбит. 31-го января его основные силы были разбиты, и я был уже <...>, к сожалению, я наступал немного правее, где сидел сам генерал-фельдмаршал, а то бы я посмотрел одного немецкого генерала с поднятыми руками.
Теперь у меня светло на душе, я этих фрицев перебил столько, что на нашу всю семью по несколько фрицев на каждого, да и пленных до черта.

После победы в Сталинграде дали немного отдохнуть. Что значит отдохнуть: они убирали трупы, наводили порядок в городе после разгрома немцев.
Из двух сталинских сталинградских бригад позже создали одну гвардейскую дивизию – 94-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Бригада состояла из четырех батальонов, а дивизия – из трех полков, в каждом из которых было три батальона. Полком, в котором оказался Маркс, стал командовать начальник оперативного отдела штаба бригады капитан М.П. Аглицкий. Позже я расскажу, как много лет спустя, в 1985 году, я с ним познакомился.
В конце февраля бригада была переброшена на Воронежский фронт.

Из письма от 13.03.1943 г.:
Вы знаете из предыдущих писем, что я нахожусь в пути все время, я ведь, как Вы знаете, и медаль «За отвагу» получил уже в дороге, в дороге я получил от Вас десять писем, но больше пока не получал. Из писем я узнал, что мне выслано две посылки, за них я Вам очень благодарен, Вам и рабочим мастерской, но пока мы не прибудем на место, конечно, посылок ждать нечего, ну ничего, когда-нибудь получу. Ну, милые, живу я хорошо, чувствую себя здоровым и Вам этого желаю.
Я уверен, что Вы отдаете все силы борьбе с фашизмом, и мы все общими усилиями сделаем 1943 г. годом победы, годом краха Германии.

После Сталинграда 64-я армия генерала М.С. Шумилова стала 7-й гвардейской армией в составе Воронежского фронта. Здесь, на южном участке Курской дуги, она строила глубокоэшелонированную оборону. Как позже рассказывал Маркс во время нашей единственной встречи в октябре 1943 года, снабжение было ужасным: им давали по сто пятьдесят граммов муки – и больше ничего, они отдавали муку местным жителям печь лепешки, те еще себе немножко оставляли. Командовал Воронежским фронтом генерал Ф.И. Голиков. Вскоре Голикова сменил Н.Ф. Ватутин, и он был любимцем фронтовиков. Немаловажную роль в приобретении всеобщей любви солдат сыграло изменение снабжения.
В это время Маркс был представлен к ордену Красной Звезды. Когда он об этом узнал, то сказал: «Лучше бы дали на неделю отпуск домой». Кто-то передал эти слова замполиту полка (кстати, до войны он был прокурором в Хабаровском крае). На партсобрании полка возникло персональное дело Алфёрова – за то, что он пренебрегает высокими правительственными наградами и для него подержаться за мамину юбку важнее, чем получить орден. Коммунисты-фронтовики, которые на самом деле все прекрасно понимали, тем не менее произносили казенные слова в поддержку позиции комиссара.

И тут слово взял командир батальона Ф.М. Яловничий. Он до фронта был секретарем райкома партии, молодым очень. Он сказал: «Что вы говорите? Ответьте: кому из нас, совершенно честно, положа руку на сердце, кому из нас не то что орден Красной Звезды, Звезда Героя важнее, чем час или два, проведенные со своими родными?! Никто из нас сегодня не знает, вернемся мы живыми или нет. И увидать своих родных, побыть с ними дороже любой правительственной награды. Но мы старше и знаем, что следует говорить, а что нет. А он мальчик, восемнадцатилетний юноша, он прошел весь Сталинград, он замечательный боевой офицер, его любят все солдаты, он оставался раненым в бою и сейчас просто сказал то, что думает. И за это мы должны его персональное дело рассматривать?»
Яловничий повернул все собрание, и персональное дело на этом закончилось. В это время Марксик написал нам такое письмо.

Письмо от 2.06.1943 г.:
Здравствуйте, дорогие, милые мама, папа и Жоринька.
Вчера получил восемь Ваших писем, большое спасибо за них, правда, письма за март месяц, а я уже получал за апрель, но и за март я Ваши письма читаю с наслаждением. Вы почему-то спрашиваете, какой я теперь, да все такой же, только, вероятно, стал несколько суше, в форменной коленкоровой гимнастерке, в синих брюках, вероятно диагоналевых, с погонами. Приобрел опыт работы с людьми, немного научился говорить по-татарски. Лицо сильно загорелое, волосы прежние. Стал сдержанней, но злее. А в общем, подчиненные почему-то любят (не думайте, что хвастаюсь, серьезно). За все время ни разу не болел, хотя приходилось быть и в таких условиях, что дома, вероятно, уже давно бы на свете не было. В армии я встречаю много земляков. У меня четыре знакомых белоруса и девушка-военфельдшер из Полоцка, просто удивительно. Правда, общих знакомых у нас нет, я ведь там никого не знаю, но факт, что у нас одна родина. Живу хорошо несмотря ни на какие трудности, и в жару в снаряжении пройду полсотни километров. И не чувствую себя особенно усталым, в общем, армия – серьезный этап в моем воспитании. Недостатков тоже, вероятно, до черта, но ведь без этого невозможно. Нахожусь по-прежнему недалеко от фронта, в тылу, и жду, когда снова по приказу командования начну громить немца и из К… области вступлю на Украину.
Ну, милые, пока хватит, желаю много счастья и здоровья,
Ваш сын и брат Маркс Алфёров.

Приближались школьные каникулы. Я в это время заканчивал шестой класс и писал Марксику на фронт, что собираюсь после седьмого класса поступить в спецшколу ВВС в Свердловске.

Письмо от 13.06.1943 г.:
Здравствуйте, дорогие, милые мама, папа и Жоринька. Вчера получил 4 Ваших письма и посылку от 20-го апреля, большое спасибо за письма и посылку. Я нахожусь по-прежнему пока не на фронте, живу хорошо, питания мне хватает. У нас тут стоит жаркое лето. Солнце печет неимоверно, а мы в целях тренировки совершаем марши километров по 60 в сутки, да еще разыгрываем бой, но я, к счастью, легко переношу эти переходы.
Мама пишет, что у Жореньки ослабла дисциплина, это стыдно для папы и мамы, одного парня к рукам прибрать не можете, а еще стыдней Жореньке: все приказания должен выполнять беспрекословно, обсуждать приказания нельзя, надо его повторить и после разрешения идти быстро выполнять, потом прийти доложить о выполнении, если сделали замечание, надо четко сказать: «Будет исправлено, товарищ директор завода» или «Будет исправлено, товарищ нач. отд. кадров». Ну, это я шучу, но привыкай, братишка, к дисциплине, нерадивых и недисциплинированных бьют. Ты, братишка, пишешь, что после 7-го класса пойдешь в спецшколу ВВС, а я бы на твоем месте учился после 7-го класса в машиностроительном техникуме, а после бы пошел в У.И.И. им. Кирова. Мы эту войну закончим, и тогда будут нужны рабочие руки и инженеры, надо будет восстановить заводы Ленинграда, Киева, Харькова и т. д. А военное дело нужно сейчас, чтобы изгнать фашистских захватчиков.
Ну, большое спасибо за посылку, письма, извиняюсь за бестолковое письмо (писать что-то нечего).
Посылаю Вам свой портрет, рисовали еще зимой, товарищи говорят, что похож, а в самом деле, черт его знает.
Ваш сын и брат Маркс Алфёров

Потом была Курская битва. Марксик был тяжело ранен на третий день битвы 7 июля. Он рассказывал, что если в Сталинграде его рота за все бои потеряла больше половины, но процентов сорок все же Сталинград прошли и остались живы, при этом ребята все молодые, в роте у них был один человек с высшим образованием, двадцати шести лет, так его называли стариком, все остальные ребята по восемнадцать-девятнадцать лет. На Курской дуге в бой его рота вступила в восемь часов утра 7 июля, к четырем часам дня от роты оставалось лишь пятнадцать человек.
В четыре часа дня мина разорвалась примерно в одном метре от Маркса, и он был контужен и тяжело ранен. Осколок попал в череп и задел мозжечок. Ординарец понес Маркса в тыл, и в это время пришел приказ снова идти в наступление. Ординарец положил его на землю и побежал в роту. Брат мой пролежал почти сутки, тяжелораненый, истекающий кровью. За это время его раздели, сняли гимнастерку, хорошую кожаную сумку с документами. Он остался в одном нижнем белье, а медаль ему бросили за нижнюю рубашку.
Девушка, местная жительница, обнаружила его у дороги, погрузила на телегу и отвезла в ближайший медсанбат. Его сразу же оперировали.
Мы месяца два не получали писем, и мама написала командиру части. Ответ от него пришел быстро. Он сообщал о ранении Маркса и о том, что он переслал мамино письмо в госпиталь, где лежал брат. Письмо от начальника госпиталя сохранилось, и я привожу его полностью.

«23.08.1943 г.
Дорогая Анна Владимировна!
С большой готовностью и даже радостью сообщаю Вам сведения о Вашем сыне Алфёрове Марксе Ивановиче.
Он был тяжело ранен в голову и поступил к нам 8 июля. Мы его оперировали, операция прошла благополучно. Лечили мы его, ухаживали за ним и эвакуировали в хорошем состоянии санитарной летучкой 24 июля 1943 года. Нам неизвестно, куда доставляет летучка раненых, но Вы можете попытаться узнать, куда он попал, обратившись в г. Алексеевка Воронежской обл. ФЭП. Укажите, что он был эвакуирован 24.7 и что он ранен в голову. Там они могут узнать через сортировочный госпиталь, т.к. Вашего сына направили в специализированный госпиталь, где лечат раненных в череп.
Со своей стороны я предпринял все меры к розыску Вашего сына и немедленно сообщу Вам результаты розысков.
Одно могу сказать, что Вам беспокоиться за его судьбу не нужно. Он уже спасен операцией, удачно и своевременно произведенной, и уходом в нашем госпитале. Все врачи, сестры и няни и сейчас помнят хорошо Вашего сына, любовно за ним ухаживали и обеспечили ему все нужное в его положении, как он заслужил своим геройским поведением на фронте Отечественной войны.
Готов всегда ответить Вам на Ваши запросы.
Будьте здоровы.
Уважающий Вас Начальник госпиталя
Военврач 2-го ранга Бадолгин
P.S. Но я убежден, что Вы получили уже от него самого свой адрес».

Думаю, это письмо очень хорошо демонстрирует и высочайшую ответственность наших медиков, и их замечательные человеческие качества. Вскоре мы действительно получили короткое письмо от Марксика:
«Здравствуйте, дорогие мама, папа и Жоринька. В первых числах июля я встретился вновь с ненавистным врагом, но в этот раз более неудачно. При прочесывании с ротой от вражеских автоматчиков осколок мины пробил мне череп, и я выбыл из строя. Теперь я лежу в госпитале, самочувствие хорошее, горю желанием быстрее встать в строй, а пока могу только лежать, долго сидеть сил нет и кашляю тоже.
М. Алфёров»

К нам письмо пришло в августе сорок третьего года, а когда было отправлено, трудно точно определить. Следующее письмо было уже из специализированного госпиталя в Барнауле.

Письмо от 20.08.1943 г.:
«Здравствуйте, дорогие, милые мама, папа и Жоринька.
Вот уже 5 дней я лежу в госпитале в г. Барнауле (везет мне на знакомые места). И вот только сегодня нашел листок бумаги написать Вам письмо. С бумагой дело плохо, и на частые письма, следовательно, не найдешь. Надо быть кратким: бумаги мало для подробностей. Дела ничего, черепок почти зажил, очень много читаю, госпиталь в бывшем доме отдыха на берегу р. Обь. Кстати, у меня понижен слух, когда тихо говорят, не слышу. Значительно хуже дела насчет документов и обмундирования, ни того ни другого. Документы, что я командир, – это полбеды, но партийный билет, не знаю, что и делать. Жалко, что меня уперли так далеко, не могли в Свердловск завезти.
Жоринька, пока дойдет это письмо, уже будет ходить в 7-й класс мужской ср. шк., сердечно поздравляю, учи топографию (ком. ее должен крепко знать). Учись делать короткие стремительные перебежки, на земле не залеживайся, я вот пролежал лишнюю секунду, и осколок от мины черепок повредил, а то бы сейчас в Харькове был, чертовски жалею.
Ну, милые, желаю Вам плодотворной работы, а брату учебы. Целую,
Ваш сын и брат Маркс Алфёров»

Мама взяла короткий отпуск в конце сентября, и они смогли провести вместе около десяти дней. 9 октября мы с папой получили от обоих телеграммы о том, что они будут 10 октября в Свердловске. Мы приехали в Свердловск и провели вместе три дня, остановившись у наших знакомых еще по Белоруссии – Мелешко. В конце двадцатых годов глава их семьи был секретарем райкома в Городке Витебской области, а сейчас (в октябре 1943 г.) – секретарем Ивдельского райкома партии Свердловской области. Жена его работала в Свердловске, дочь, Альда Ивановна, на год моложе Марксика, училась в Свердловском педагогическом институте.
Маркс снова уехал на фронт. Получить направление в свою часть не удалось и его направили в резервный офицерский полк.
В немецкой армии было железное правило, закон, практически всегда исполнявшийся, – после ранения только в свою часть. И это было абсолютно правильно. Возвращаясь в свою часть, солдат, командир возвращался в «свою семью», где его хорошо знали и берегли. Многому мы должны были учиться и у врага. И бойцы, и командиры Красной армии были достойными учениками: в 1943–1944 годах, наступая, наша армия несла даже меньшие невосполнимые (убитыми) потери, чем немцы. А высокий процент восполнимости – возвращение в строй после ранения – это огромное спасибо нашей медицине. И в признание ее великих заслуг в 1944 году была учреждена Академия медицинских наук СССР (ее нынешние правители тоже хотят прикрыть).
Эти три дня, его фронтовые рассказы, его страстную юношескую веру в силу науки и инженерной мысли я запомнил и сохранил на всю жизнь.

Перед отъездом из Туринска мы получили по почте справку о том, что приказом № 015-н от 15 августа 1943 года гвардии младший лейтенант Маркс Иванович Алфёров за образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленную при этом доблесть и мужество награжден орденом Красной Звезды. Мы привезли эту справку и вручили ее Марксику. Маркс рассказал нам историю, о которой я написал несколькими страницами раньше, – о его персональном деле. И только много лет спустя мы узнали, что этот орден был связан с другими событиями.
В конце 2001 года я получил письмо от председателя межрегиональной общественной организации «Награды Великой Отечественной войны» полковника в отставке З.В. Галутина. Он прислал выписку из наградного листа и приказ № 015-н от 15 августа 1943 года по 94-й гвардейской стрелковой дивизии о награждении командира взвода 2-го гвардейского батальона 288-го гвардейского стрелкового полка гвардии младшего лейтенанта Алфёрова Маркса Ивановича орденом Красной Звезды.

В выписке из наградного листа говорилось:
«Будучи командиром взвода автоматчиков, во время боевых действий в районе населенных пунктов Мясоедово-Севрюково Белгородского района Курской области тов. Алфёров со своим взводом был направлен на отражение контратак прорвавшейся в глубину нашей обороны вражеской пехоты.
Тов. Алфёров, умело управляя взводом, контратаку отразил и группу врага в количестве 40 автоматчиков окружил и полностью уничтожил. Причем сам лично в завязавшейся рукопашно-гранатной схватке уничтожил 15 гитлеровцев. В этом бою тов. Алфёров был тяжело ранен, но продолжал до потери сознания управлять взводом. Достоин представления к правительственной награде ордену Красной Звезды.
Командир 288-го гвардейского стрелкового полка
гвардии майор Аглицкий
10 августа 1943 г.».

После этого я понял, что замполит полка все-таки не закрыл персональное дело М.И. Алфёрова, и раз для него (брата) провести неделю дома важнее ордена, то и представление к ордену было отменено. Маркс был в это время уже командиром роты, но, наверно, это еще не было официально отражено.
Орден Красной Звезды был самой распространенной наградой во время Отечественной войны; как видно из приведенного выше наградного листа, им награждали и тогда, когда можно было дать более высокую награду. Думаю, это связано еще и с тем, что Красной Звездой мог награждать лишь командир дивизии, а при пересылке документов в штаб дивизии они часто терялись.
Некоторые высказывания Марксика в те октябрьские дни в Свердловске для меня были неожиданными. Наша семья была интернациональной и по происхождению, и по убеждениям. Сравнивая сталинскую бригаду, в которой брат воевал всю Сталинградскую битву, и гвардейскую дивизию, сформированную из двух сталинских бригад после победы в Сталинграде, Маркс отметил, что в сталинских бригадах все было лучше – и снабжение, и личный состав, особенно потому, что он был в основном русский и нацменов практически не было. Про последних он сказал:
– Ты его в атаку поднимаешь, а он кричит: «Курсак болит», приставишь к «курсаку» (животу) пистолет – боли у него прекращаются и он встает идти в бой.

В апреле 1985 года я вместе с академиками К.И. Фроловым и Ю.В. Гуляевым был на научной конференции в Волгограде. Когда конференция закончилась, нас принял первый секретарь Сталинградского и Волгоградского обкомов партии. Я запомнил его фамилию и имя отчество – Владимир Ильич Калашников. Мы долго с ним беседовали, и в процессе разговора он выяснил, что наша семья два года жила в Сталинграде, с тридцать пятого по тридцать седьмой год, и что мой брат воевал в Сталинграде.
Тогда он вызвал кого-то из работников аппарата и попросил, чтобы съездили со мной посмотреть бывший наш дом – я сказал, что он уцелел, – посмотреть, где воевала бригада, в которой служил мой брат.
В Сталинграде в то время замечательная была традиция: каждая сталинградская школа имела музей какой-либо из сталинградских частей, воевавших в городе. Меня привезли в школу, где был музей бригады, ставшей впоследствии гвардейской дивизией, в составе которой и воевал Марксик. Из двух сталинских бригад потом, как я уже говорил, образовалась 94-я, впоследствии Звенигородско-Берлинская гвардейская дивизия. И мне повезло: в этом музее я нашел адрес командира полка Аглицкого, который писал маме и о котором Марксик очень много рассказывал. Он к этому человеку очень хорошо относился. Командира батальона тоже очень любил и командира полка.

Я нашел его московский домашний адрес (он был уже генералом) и, приехав в Москву, по адресу разузнал его номер телефона. Позвонил и сказал: «Михаил Павлович, вам звонит Алфёров. Я бы хотел с вами встретиться».
Он в ответ – эти слова я тоже никогда не забуду: – «Алфёров, ты жив?!»
Я говорю: «Нет, я его младший брат».
Купил каких-то деликатесов, бутылку коньяка, приехал к нему, и мы провели вместе вечер. Он много рассказывал о боях, о фронтовом быте и, конечно, о Марксике. Я сказал, что Марксик очень жалел, что не смог попасть обратно в свою часть.
Генерал только рукой махнул: «А что, попал бы... Почти сразу после Курска, под Кировоградом, от нас ничего не осталось...»

Сам он был пограничником до войны, старшим лейтенантом, двенадцатого года рождения. Потом был начальником оперативного отдела штаба бригады, после – командиром полка. Награжден орденом Суворова III степени под первым номером. Очень простой, хороший человек.
Был еще один человек из того фронтового прошлого, с которым я очень хотел встретиться, но опоздал. Я опоздал и до сих пор корю себя за это, потому что это был командир батальона, который сыграл в Марксиковой жизни важную роль. Его адрес также был в школьном музее. Но Ф.М. Яловничий к тому времени уже умер. Он прошел всю войну и остался жив, после войны жил на Украине. Я не преувеличиваю, когда говорю, что Ф.М. Яловничий сыграл в жизни моего брата очень важную роль. Я уже писал о партсобрании с персональным делом М. Алфёрова.
В декабре 2003 года, находясь в командировке в Белгороде, я поехал в пригородный район, в деревню Мясоедово, где 7 июля 1943 года был тяжело ранен в бою Маркс. В деревне – музей 94-й гвардейской дивизии, и снова я был приятно поражен, как в нашей глубинке чтут память о Великой Отечественной войне. Школьница, девятиклассница, оказалась прекрасным экскурсоводом. Мясоедово освобождал 288-й гвардейский стрелковый полк – Марксика полк. В музее больше всего материалов об этой части. И я обнаружил фотографию Яловничего. Какое умное, интеллигентное, волевое лицо и одновременно с удивительно добрыми глазами!

Учительница Мясоедовской школы Антонина Петровна Чмутова рассказала мне, что в 1943 году она, 10-летняя девочка тогда, помнит, как все поля вокруг Мясоедова были красными от крови, покрывавшей траву.
Сегодня из созданного мной на Нобелевскую премию фонда поддержки образования и науки (Алфёровского фонда) учащиеся и учителя школ в Волгограде, Мясоедове, а также Комаривки под Корсунь-Шевченковским на Украине (где Маркс погиб в бою 15.02.1944 г.) получают стипендии имени Маркса Алфёрова.
А теперь немного о другом. 28.09.1942 года было принято постановление ГКО №2352 СС «Об организации работ по урану», которое предписывало:
«Обязать АН СССР (академик Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана…»

Немцы в Сталинграде, а мы только начинали наш атомный проект. Думаю, неслучайно операция по окружению немцев в Сталинграде носила кодовое название «Уран».
11 февраля 43 года было принято постановление ГКО № 2872 СС о начале работ по созданию советской атомной бомбы. Была создана на базе Ленинградского физтеха и переведена в Москву лаборатория №2 АН СССР (ныне Курчатовский институт). Игорь Васильевич Курчатов стал научным руководителем атомного проекта. Из действующей армии отзывались специалисты. В оборонной же промышленности квалифицированные рабочие и инженеры имели «броню» и сохранялись на своей работе уже в 42-м году. Руководство страны думало о ее будущем.

Фронтовые наставники М.П.Аглицкий и Ф.П.Яловничий

Приказом Верховного главнокомандующего от 28.04.1943 года в селе Беломестное Курской (ныне Белгородской) области была сформирована 94-я гвардейская дивизия из двух стрелковых бригад – 143-й (14-й гвардейской) и 96-й отдельной (сталинской) бригады.
Бойцы дивизии прошли от Сталинграда до Берлина, где на Александер-платц закончили свой боевой путь в Великой Отечественной войне – 94-я гвардейская Звенигородско-Берлинская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия Красной армии.
Очень жаль, что наследница дивизии в Российской армии 74-я отдельная мотострелковая бригада утратила в своем наименовании (не знаю, по какой причине) слово «краснознаменная», а это означает, что она утратила орден боевого Красного Знамени, которым гордиться надо.

У меня много наград: советских, российских и зарубежных орденов и медалей; много советских, российских, иностранных, международных научных премий и золотых медалей. Но есть одна для меня святая, и надеваю я ее только раз в году – на 9 Мая. Она скорее не мне предназначена, а памяти моего брата и всех замечательных юношей и девушек, воспитанных нашей Великой Социалистической Родиной и отдавших за нее, за нашу Свободу и наше благополучие свои жизни. В 2001 году Совет ветеранов 94-й гвардейской дивизии специальным постановлением присвоил мне звание «Ветеран дивизии» и наградил Почетным знаком ветерана. Его я и надеваю раз в году и ношу рядом с моим нобелевским золотым значком.

1 августа 2013 г.
 

Жорес АЛФЁРОВ, академик 

Отклики («СР», 26.01.2013)

После первой публикации

астра-Рита. Большое спасибо, уважаемый Жорес Иванович, за статью и публикацию великолепных писем брата – глубоко патриотичных, добрых, светлых и любящих своих родных и Родину, именно советскую, нашу общую родину. Побольше бы таких публикаций в наших газетах. Мы все устали от лжи, клеветы на наших фронтовиков, на Советскую армию, которую, увы, разгромили в мирное время пришедшие с помощью и предателей, и, к сожалению, народа так называемые демократы. Начал Ельцин, продолжил Путин.
Уважаемый Жорес Иванович! Я читала много воспоминаний бывших участников войны в своем районе, общалась с ними – почти все они писали и говорили примерно то же самое, что Ваш брат, павший смертью героя на поле боя. Именно такие люди, как Ваш брат, спасли нас и весь мир от фашизма. Их надо гордо называть Советскими людьми и Советскими воинами, а не безлико «народ победил», как это делают нынешние правители.

holod1944. Спасибо, Жорес Иванович! Вы представили потрясающей силы документ.
Господа ухмыляющиеся пивоваровы! Читайте! И если у вас есть хоть мизерная капля совести, то покайтесь во имя погибших, верных солдат социалистической Отчизны. Не заградотряды гнали Маркса Алфёрова и его друзей в бой за Страну Советов, а преданность и вера.

katya. Вот посмотрела СЕМЕЙНУЮ фотографию Алфёровых – какие прекрасные лица… А письма молодого Маркса – ведь мальчик совсем, а так любить Родину!.. Дорогой Жорес Иванович! Спасибо огромное Вам! Вы живете ЗА СЕБЯ И СВОЕГО БРАТА!
Спасибо Вам за труд, благородство, за воспитание молодежи и в Советское время, и в наше лихое!
И за Вашу любовь и веру в Белоруссию! Часто там бываете, смотрю новости из Белоруссии. Какая там молодежь образованная, умная, и как будто в свою студенческую молодость возвращаюсь! Я счастлива, что детство и юность моя студенческая прошли в Белоруссии, что до сих пор полученная там ПРИВИВКА верности идеям социализма действует в моей семье!

rvs5050. Эти письма не мешало бы почитать и «лидеру нации», который сказал, что наши воевали под дулами заградотрядов. Какой чистоты и убежденности были люди, какой веры в светлые идеалы! Поистине это были люди теперь уже далекого будущего. Когда я смотрю на сегодняшних двадцатилетних, особенно отпрысков крупных ворюг, чванливых, с пустыми глазами, пресыщенных, сидящих в дорогих авто, я понимаю, что Россия обречена... если ничего не случится.

Yokostrov. Мне посчастливилось слушать Жореса Ивановича воочию. Конечно, в коротком выступлении он не мог рассказать о письмах брата. А сейчас эти письма дополнили прежнюю информацию. Поражает своей убежденностью отец академика Иван Карлович Алфёров. Каково, назвал сыновей Маркс и Жорес. И дети оправдали убежденность отца. Старший сын героически защищал Родину с оружием в руках, младший – на поприще науки.
Долгия лета и творческих успехов, Жорес Иванович!

Rosa. Низкий поклон Вам, Жорес Иванович!
Спасибо, что Вы сохранили светлую память о родных и делитесь этой памятью с нами, всеми читателями газеты. Ваши воспоминания нужны, они как глоток чистого воздуха в нашем насквозь лживом обществе. Особенно ранит ложь о войне. Она в школьных учебниках, на ТВ, в книжных развалах на улицах городов, в газетах, журналах, в библиотечных книгах и пр. Да, война забрала лучших, оставшиеся не смогли противостоять натиску Запада по уничтожению нашей страны. Вот и живем теперь на осколках Великой Империи (СССР), угождая во всем Западу. Незавидная доля нам досталась...

skyrover. Огромное спасибо Жоресу Ивановичу за статью! И очень верно было сказано, что новым «Сталинградом» могло бы стать объединение России, Белоруссии и, возможно, Украины. Но при нынешнем российском руководстве это не произойдет.

sokrat. Замечательные родители, дав своим детям великие имена, воспитали своих детей достойными этих исторических имен. Маркс Алфёров был любящим сыном и братом и бесстрашным воином – победителем варваров, разрушивших Сталинград. Жорес Иванович тоже стал великим патриотом и большим ученым, прославившим Родину – СССР.
Ваша семья, Жорес Иванович, прославила Отечество своей преданностью идеалам Добра, идеалам Социализма. Это поможет нашей молодежи лучше понять наши идеалы, ценности, ради которых стоит бороться. Жоресу Ивановичу хочется пожелать дальнейших творческих успехов, чтобы они работали на нашу победу.

konkor48. Люди! Помните о всех не вернувшихся с той войны, помните! Я вспоминаю отца своего, начавшего войну с карело-финнами в звании младшего сержанта, а закончившего Великую Отечественную в высоком звании гвардии капитана. Я горжусь своим отцом и долгое время считал, что в ТУ войну против фашистов сражался ВЕСЬ народ. Но, к сожалению, оказалось, что не весь. И вот сейчас последователи тех изменников и предателей, никогда не воевавшие и ни дня не служившие в армии, стараются всячески исказить и загадить воспоминания о той Великой Отечественной
войне.
Спасибо Вам, ТОВАРИЩ Алфёров, за Вашего брата, за его ратный подвиг, за его письма-воспоминания, хоть на немного вернувшие нас в то тяжкое, но великое время сражений за нашу Великую Родину.

Жорес АЛФЁРОВ