1И.В. Курчатов:
«Я счастлив, что родился в России и посвятил свою жизнь атомной науке великой Страны Советов».
Рассказывают, что когда во время войны к А.Ф.Иоффе как к руководителю института, располагавшему лучшими в СССР ядерными лабораториями, обратились с вопросом, кто бы, на его взгляд, смог возглавить работы по созданию атомной бомбы, заслуженный физик уверенно назвал имя своего ученика Игоря Васильевича Курчатова.
ИГОРЬ КУРЧАТОВ родился в поселке Сим, на Южном Урале, 12 января 1903 года в семье помощника лесничего. Его дед был рабочим, который смог со временем стать казначеем, и много сил приложил к тому, чтобы своим детям, в том числе и будущему отцу знаменитого физика, дать среднее образование. Стремление к знаниям, а кроме того, феноменальная трудоспособность и трудолюбие всегда были свойственны Курчатову.
Через некоторое время семья перебирается в Крым, в Симферополь. С началом Первой мировой войны жизнь становится все труднее. Игорь Курчатов вынужден искать подработку, чтобы помочь семье. Чем ему только не приходилось заниматься — вместе с отцом пилить дрова на консервной фабрике, изготовлять мундштуки в мастерской, осваивть профессию слесаря, расклеивать объявления. Все это, как ни странно, не сказалось на его успехах в учёбе: в 1920 году Курчатов заканчивает гимназию с золотой медалью.
Дальнейшую учёбу Игорь Курчатов продолжает в Таврическом университете — необычном учебном заведении, созданном в 1918 году усилиями профессоров крупных российских университетов, по воле судьбы вынужденных остаться в отрезанном войной Крыму. В результате уровень преподавания в университете был достаточно высоким. Первыми ректорами, например, были академики В.И.Вернадский и А.А.Байков. Особой любовью студентов пользовался профессор С.Н.Усатый. С лекциями из Петрограда приезжал сам А.Ф.Иоффе.
Профессорам, надо сказать, достались и весьма достойные студенты. Первые годы Советской власти были непростым временем — не хватало еды и одежды. Но тяга к знаниям преодолевала все бытовые трудности. Студенту Курчатову снова приходилось отрываться от учебы, чтобы заработать на жизнь. Он — и сторож в кинотеатре, и диспетчер в автоколонне, и даже воспитатель детского дома. Вечерами при скудном свете коптилки засиживается над конспектами. От книг и лекций отрывается с почерневшими от копоти бровями и ресницами.
В университет Курчатов поступил на математическое отделение физико-математического факультета. Позднее Курчатов начинает выполнять обязанности препаратора на кафедре физики — не сказать, что это было легко, учитывая катастрофическую нехватку необходимых для проведения опытов материалов.
Четырёхлетний институтский курс Курчатов оканчивает за три года — дисциплины последнего года обучения вместе с некоторыми товарищами сдает досрочно. Юноши, наслышанные от своих профессоров о крупнейших институтах страны, горят желанием продолжить обучение. Свидетелям подготовки молодых людей к экзаменам запомнилась характерная картина: несколько часов подряд неутомимый Курчатов, несмотря ни на жару, ни на усталость, с листа переводит французский учебник математики, испещряя доску формулами и расчётами.
И вот его зачисляют на 3-й курс кораблестроительного факультета Политехнического института. Однако тогда перед Курчатовым встала серьёзная проблема — найти работу в раздираемом безработицей Петрограде, ибо жить не на что. В итоге устроиться на работу он смог лишь в Павловске, в магнитно-метеорологической обсерватории. Дорога до института занимала несколько часов. Кораблестроительный Курчатов так и не закончил. А вот работа в обсерватории принесла неожиданные плоды. Курчатову поручили самостоятельные исследования на тему, в общем близкую той, которой он впоследствии посвятит жизнь: в своей первой научной работе Игорь Курчатов исследовал радиоактивность снега.
В это время, как впоследствии признавался Курчатов, и созревает в нём уверенность, что его призвание — наука. «Физика выиграла», — констатировал С.Н.Усатый после разговора со своим учеником летом 1924 года в Крыму. Профессор пригласил Курчатова ассистентом к себе, в Азербайджанский политехнический институт в Баку.
А с сентября 1925 года Курчатов, по ходатайству все того же С.Н.Усатого и при поддержке Иоффе, начинает работать в Ленинградском физико-техническом институте. Отношение к делу молодого исследователя характеризует в своих воспоминаниях А.Ф.Иоффе, который признавался, что ему частенько доводилось выгонять Курчатова из лаборатории, когда тот засиживался там за полночь. «Игорь Васильевич был беспредельно предан науке и жил ею», — свидетельствует академик.
В те годы нашим молодым учёным-физикам выпадала возможность получить направление на учёбу в Англию. Стажировку в Кембридже Иоффе выхлопотал и для Курчатова. У него, между тем, эта идея восторга не вызвала: Курчатову было не до Туманного Альбиона — в лаборатории он ведёт интересные исследования свойств сегнетовой соли (именно Курчатову принадлежит термин «сегнетоэлектрики», им в итоге была создана новая область науки — учение о сегнетоэлектричестве). От заманчивого предложения в итоге он отказался.
Забегая вперед, скажем, что в Кембридж Курчатов приедет много лет спустя — но уже не для того, чтобы учиться у британских физиков, а в качестве выдающегося учёного, стоявшего у истоков создания советского атомного оружия. Приедет, чтобы произвести фурор своей лекцией в Харуэлле, рассказав о тех успешно осуществлённых в СССР экспериментах, к которым англичане лишь планировали приступить в будущем.
Кстати сказать, уже тогда окружающие отмечали в Курчатове таланты организатора и стратега. Ему и прозвище присвоили соответствующее — «генерал». В 1930 году, в возрасте 27 лет, Игорь Курчатов был назначен заведующим отделом общей физики. В 1934-м по ходатайству А.Ф.Иоффе и С.И.Вавилова Курчатову присвоена степень доктора физико-математических наук.
Несмотря на значительные успехи в изучении диэлектриков, в начале 1930-х годов Курчатов меняет область научных исследований. Уже в те годы он увидел перспективность новой области науки и отныне все силы направляет на изучение физики атомного ядра.
В новые исследования Курчатов погружается с присущим ему энтузиазмом. Среди важнейших достижений Курчатова тех лет — открытие явления ядерной изометрии. О необычайной интенсивности его исследований говорит и то, что, например, за 1935 год он опубликовал 17 своих оригинальных научных работ. В 1940 году под руководством Курчатова Г.Н.Флеров и К.А.Петржак открывают самопроизвольное деление ядер урана. Для Курчатова важнейшей целью становится осуществление цепной ядерной реакции. Он участвует в работах над пуском циклотрона в Радиевом институте, а затем вместе с А.И.Алихановым занимается созданием более мощного циклотрона ЛФТИ. Строительство его прервала война.
О высоком уровне развития в СССР атомных исследований до войны свидетельствует следующее утверждение Петржака: «Если бы не война, не прекращение в связи с нею исследований, ни в чем бы мы не отстали от США, а, вполне вероятно, имели бы цепную реакцию и раньше 1942 года. Ведь уже в 1939 году мы в Ленинграде обсуждали всё то, что Э.Ферми делал в 1942 году в США».
Когда началась война, Курчатов посчитал невозможным для себя в столь тяжелое для страны время заниматься «чистой» наукой и свой талант и знания физика направил на то, что могло принести непосредственную пользу сражающейся Красной Армии. В Севастополе Курчатов занимается размагничиванием кораблей — защитой их от немецких магнитных мин. Надо сказать, что моряки поначалу отнеслись к учёным с изрядной долей скептицизма. Однако скоро недоверие исчезло: на кораблях убедились, что применяемый физиками метод защиты работает. Достаточно сказать, что ни один из размагниченных группой Курчатова и Александрова кораблей в годы войны не подорвался на мине.
Когда гитлеровские войска были уже в непосредственной близости от города, специалистов стали эвакуировать в порты Кавказа. Под сильной бомбёжкой транспорт, на котором находился Курчатов, покинул Севастополь. Капитан нарушил приказ и вместо того, чтобы двигаться вдоль Южного побережья Крыма к Новороссийску, взял курс на юг, на Синоп. Одновременно была прекращена радиопередача. Вероятно, всё это и спасло экипажу и пассажирам жизнь. Как выяснилось, два других транспорта, одновременно покинувших Северную бухту, были потоплены немцами.
Из Поти Курчатов отправляется в Казань. В 1942 году, вместо погибшего В.Л.Куприенко возглавив лабораторию танковой брони, Курчатов ведёт исследования по физике взрывов.
...Внезапное исчезновение информации о ходе дальнейших исследований ядра за рубежом советские физики обнаружили ещё накануне войны. Уже после её начала на необходимости возобновить исследования упорно настаивает Флеров. В конце концов он пишет Сталину о том, что «надо, не теряя времени, делать урановую бомбу». К этому моменту советское руководство уже располагало информацией о том, что в США и Германии идут секретные работы по созданию нового оружия. Вызванные в Москву Курчатов и Алиханов после ознакомления с материалами подтвердили предположения о ведении работ над ядерным оружием, а также высказали мнение о том, что создать такое оружие вполне реально.
11 февраля 1943 года Курчатова назначают научным руководителем атомной проблемы. На краю Ходынского поля в Москве выделяется место для строительства знаменитой Лаборатории №2 Академии наук СССР, ставшей впоследствии Институтом атомной энергии. Позднее при Совнаркоме создается специальный Научно-технический совет под председательством Б.Л.Ванникова, Курчатов назначается заместителем председателя.
Еще шла война, а перед Курчатовым вновь ставится задача постройки циклотрона, на сей раз в Москве. Часть оборудования была доставлена из Ленинграда. Возглавлявший постройку циклотрона Л.М.Неменов вспоминал: «Трудные были дни. Некоторые даже говорили — на фронте легче, там хоть на отдых отводят. Частыми были такие сцены: группа специалистов рассматривает чертежи. Один из участников обсуждения вдруг опускает голову на руки и засыпает... Остальные забирают чертежи, отходят в сторону и продолжают работать». Часто в работах, не считаясь со временем, непосредственно участвовал и Курчатов, и без того обременённый огромным количеством организационных задач.
Московский циклотрон заработал в 1944-м. Курчатов сделал вывод о возможности осуществить цепную реакцию в уран-графитовой системе. Кстати сказать, немцы, пытавшиеся создать новое оружие во время войны, споткнулись уже на этом этапе: они посчитали, что углерод не может быть использован как замедлитель в реакторе на естественном уране, и в итоге вообще отказались от строительства уран-графитового реактора.
25 декабря 1946 года в Советском Союзе был пущен первый в Европе реактор. В 1947-м СССР объявил, что секрета атомной бомбы больше не существует.
Когда после атомной бомбардировки американцами Хиросимы и Нагасаки Курчатова спросили, сколько времени понадобится на создание советской атомной бомбы при условии обеспечения всесторонней поддержки со стороны Советского правительства, он определил срок в пять лет. Американские учёные в том же 1945 г. посчитали, что СССР потребуется около 10 лет. Летом 1949-го ЦРУ называло 1951-1952 годы. Как известно, советская атомная бомба была испытана 29 августа 1949 года.
«Основные трудности, которые должны были преодолеть Советы для создания бомбы, были связаны с тяжёлой промышленностью и производством. Атомные секреты, фанатически оберегаемые Соединёнными Штатами, скрыли от нас тот факт, что у Советского Союза были свои прекрасные учёные, которые могли найти ответы на все вопросы самостоятельно», — заявляли специалисты со страниц американской прессы. Имя Игоря Васильевича Курчатова среди имен советских учёных, закрывших нашу страну ядерным щитом, стоит первым.
12 августа 1953 года СССР первым в мире произвёл испытания водородной бомбы. Хотя важнейшие задачи выполнены, Курчатов и не думает останавливаться на достигнутом. Опять же его усилиями в СССР создается первая атомная электростанция, именно Курчатов стоял у истоков создания Объединенного института ядерных исследований в Дубне. В последние годы Курчатова особенно интересовала проблема осуществления управляемой термоядерной реакции. Он продолжает интенсивно работать до самого конца, не снижая «курчатовского» темпа, несмотря на проблемы со здоровьем.
«Про него именно можно сказать: сгорел в пламени науки», — сказал о Курчатове академик А.П.Виноградов. Сам Курчатов незадолго до смерти произнес свои знаменитые слова: «Я счастлив, что родился в России и посвятил свою жизнь атомной науке великой Страны Советов».
На снимках: удостоверение лауреата Ленинской премии №1 — свидетельство глубокого признания советским народом вклада И.В.Курчатова в науку; «Расщеплённый атом» — памятник в Челябинске.
Три великих «К»: Королёв, Курчатов, Келдыш.
Ольга ГАРБУЗ.
