2
Хлебороб, ликуй, на сей раз государственные «интервенты» примут выращенную тобою пшеницу третьего класса по 10 900 рублей за тонну! Четвертого класса – 10 400, пятого – 8800 рублей. Это плюс 1000 рублей по сравнению с обещанной ценой на 2015 год. За ячмень приказано платить на 1500 рублей больше, за рожь и кукурузу – на 1000.
В местной печати выражали уверенность: хороший урожай и достойные цены на зерно должны поправить материальное положение аграриев Оренбуржья после нескольких лет засухи.
Однако опять потащились по разбитой колее под бугор. С самого поворота «реформаторов» к капитализму они вытворяют все для разорения также и сельского хозяйства России. Прежде всего, ни в грош не ставят труд и продукцию крестьян. Вот вы держите пригоршню пшеницы – янтарь обширных степей. Еще почти полтора века на всемирных выставках этот непревзойденный продукт отмечали золотыми медалями. И уж, конечно, такая пшеница всегда считалась первоклас-
сной. Мне доводилось показывать ее специалистам в Европе и наблюдать их изумление: такого качества они не видели.
Понижено в оценке степное золото только с внедрением «рынка». Отнюдь не в интересах хлеборобов пшеница первого и второго классов принимается по цене третьего класса. Это правительственное решение встречено безропотно – спорить бесполезно.
Повышение закупочных цен на продукцию села жизненно необходимо в связи с опережающим повышением цен на промышленную продукцию для сельского хозяйства. Приватизаторы опять подняли цены на электроэнергию, горюче-смазочные материалы и т.д. Почти по 35 тысяч рублей покупаем тонну дизельного топлива, бензин – еще дороже.
«Закупочные интервенции» заявлены как способ государства определить уровень цен на рынке. Вполне оправданно начать эти государственные закупки с первого дня уборки урожая, с первых тонн намолоченного зерна. К этому обязывает и приказ министра о сроках интервенции – с 1 июля. При подлинно государственном подходе следовало подготовиться по всей стране за три месяца со дня опубликования приказа.
Но его словно унес летний ветер. Южные края уже завершили уборку основных зерновых культур, и лишь 19 августа была объявлена «закупочная интервенция» в одной точке – в Крыму. Идет третий месяц, «интервенты» по служебным каналам должны бы уже растрезвонить, как они защитили интересы земледельцев и установили минимальные закупочные цены на зерно никак не ниже предписанного министром, а именно не менее 10 900 рублей за тонну пшеницы третьего класса. Но ведь заведомо не удержать этот уровень, поскольку закон обязывает вести торги на понижение.
Кто согласен с молотка продать свой урожай за более низкую цену? Хороша благотворительность! Из нашего Оренбургского районного управления сельского хозяйства прислали письмо с приглашением принять участие в таких предстоящих когда-то и где-то торгах наоборот по отказу от своей нормальной прибыли.
Поэтому хлеборобы уже первый бункер с еще горячим от июльского зноя зерном разгружали для отправки покупателям по названной ими цене. Потому что по милости нынешней власти сельхозтоваропроизводители оставлены без капиталов и оборотных средств. И позарез деньги нужны на горючее для продолжения жатвы, на заработную плату, на налоги, на погашение кредитов и т.д. Поэтому к тому моменту, когда, может быть, закупочные цены и без «интервенции» подрастут, уже значительная часть урожая будет продана.
Повторяется из года в год одна и та же история, когда крестьяне вынуждены сбывать свою продукцию по любым ценам, которые навяжут скупщики или переработчики зерна. Хотя рыночные условия должны быть такими, чтобы производитель имел бы достаточно возможностей для определения выгодной цены своего товара.
Как и все хлеборобы, пытался я поискать, где можно продать подороже, но создается впечатление, что покупатели в сговоре и цены у них одинаковые.
Наверное, сдались бы они настоящей интервенции, которая предъявляет, как ультиматум, предельные уровни минимальных цен на рожь 7400 рублей за тонну. Это было бы справедливо. Но на сегодняшнем рынке дороже 5 тысяч никто не покупает. По ячменю – то же самое.
В противовес спекулятивному ограблению имело бы смысл участвовать даже в такой «закупочной интервенции», если бы «интервенты» за купленное ими зерно сразу выплачивали деньги. При виде этого и частные покупатели на рынке сразу были бы вынуждены предлагать справедливые закупочные цены. Но желающих отправлять свой хлеб на торги все меньше.
Слишком велики хлопоты и затраты выставивших свою продукцию на аукцион. После торгов их участник должен вывезти свое зерно на элеватор, которому поручено накапливать закупленное богатство. Потом оформлять расчет. И только потом будет оплата.
Мы участвовали в «интервенциях», когда их только объявили. Сдали товар осенью, а плату получили только в марте. И то мне пришлось два раза ездить в Москву на всевозможные сверки, на различные ходатайства, чтобы все же принятое в элеватор зерно оплатили. К тому времени, когда мы деньги получили, цена на рынке была уже гораздо выше той, по которой мы продали пшеницу по интервенции.
Такая вот государственная поддержка. С тех пор не рискуем. Ныне первые 150 тонн прекрасной пшеницы продали на рынке по 10 тысяч рублей за тонну. Через неделю перекупщики цену снизили, через другую еще срезали. И мы 1000 тонн продали по 8600 рублей. Эти деньги опять сразу израсходовали на горючее и зарплату. Осталось товарного зерна примерно 2000 тонн. А как жить до следующего урожая, и будет ли он? Сложились крайне неблагоприятные условия, и из-за августовской засухи не удалось посеять озимые.
В нынешнем году очень много административных восторгов по поводу высокого урожая в стране. О небывалом каравае возвещают и в нашей области, около 3 миллионов тонн объявляют, хотя в советское время таким маленьким был намолот только в самый суховейный год. В том числе ныне почти миллион тонн зерна озимых намолотили.
Но урожай в основном зависит теперь лишь от погоды. В Оренбургской области, например, из-за сухой почвы в большинстве районов не пришлось посеять озимые. План сева озимых в области выполнен лишь наполовину – в следующем году такого хлеба, как сегодня, от этих культур уже не будет. Крестьянам станет еще труднее.
Но зерно лишь половина наших забот. А другая наболевшая проблема – производство кормов для животноводства. Они дают нам убытки. Сельскохозяйственные организации, которые полностью ликвидировали свое животноводство, сегодня в выигрыше. Вот мы закончили сев зерновых 15 мая и сеяли до 1 июня поздние кормовые культуры – кукурузу, сорго, суданку. А 5 июня уже начали сенокос. Тут же – междурядная обработка пропашных культур, кукурузы и сорго. Техники и людей не хватает. С началом уборки хлеба продолжаем заготовку кормов – суданка подходит, надо косить. А там – кукуруза на силос.
А в хозяйствах, где избавились от животноводства, отправили сразу после посевной работников восвояси вплоть до жатвы зерновых. После нее опять работников вытолкнули на все четыре стороны с сентября и до конца марта с символической оплатой. А, например, сами знакомые нам владельцы хозяйства два раза зимой съездили в теплые края. Во Вьетнаме отдохнули, потом поехали в Сочи. И только во время посевной и уборочной поработали в поле.
В нашем колхозе имени Ю.А. Гагарина вкалываем круглый год. В поле и на животноводческих фермах. Надаиваем молоко, отправляем на приватизированные молокозаводы в Оренбурге, Новотроицке и другие. И везде чубайсовские «собственники» растаптывают совесть и очень скоро перестают отдавать и без того заниженную плату за молоко. Грабеж. В итоге – убыток 5 миллионов рублей. Нет выгоды и от производства говядины – самого дефицитного сегодня мяса. И это все обесценивает и лишает смысла производство кормов, развитую отрасль растениеводства.
Как и по всей стране, это подталкивает к тому, чтобы окончательно отказаться от всяких сенокосов и, стало быть, от животноводства. В особенности от крупного рогатого скота, которого в стране осталось уже меньше третьей части имевшегося в советскую эпоху.
И тогда не будет убытков, но только потому, что в конце концов не будет и никаких доходов. Без животноводства опустеет последнее село. Но правительство «Единой России» все равно не откажется от разрушительной политики.
