2
Обращение к монархическим мотивам неизбежно привело к изучению трагической хроники императорского дома Романовых, и остался без ответа вопрос к современным фанатам Николая Второго: а чем, собственно, он святее своих предшественников?
Приведем здесь полностью выступление участника дискуссии под ником indago.
Во-первых, возражу тем, кто недоволен статьей и автором. Статья взвешенная, документальная и, думается, полезна, т.к. разъясняет то, что для многих, и для меня в том числе, пока не ясно. Пока – потому что придется нарушить «обет отвращения» к нынешнему кинематографу и фильм посмотреть. А во-вторых, подчеркну, т.к. интересно ваше мнение. Из 13 российских императоров, начиная с Петра I, убиты были пятеро.
Двое были убиты при исполнении, трое, как говорится, будучи уже не при делах. Император Павел I был то ли задушен шарфом, то ли убит ударом табакерки в висок, не без ведома сына, ставшего императором Александром I. Император Александр II скончался после смертельного ранения при взрыве бомбы, которую бросил народоволец.
Трое других, Иван VI Антонович, Петр III Федорович и Николай II Александрович, были лишены жизни после отречения от престола. Иван, после очередного дворцового переворота, с младенчества был в одиночном заключении в Шлиссельбургской крепости и убит, согласно предписанию Петра III, при попытке подпоручика Мировича освободить его. Сам Петр (Федорович) не избежал его участи. После дворцового переворота, устроенного его супругой, ставшей императрицей Екатериной II, он отрекся от престола и был, по достаточно верным сведениям, убит своим охранником во время пьяной драки.
Николая Второго расстреляли спустя год после отречения от престола, по решению местного руководства в Екатеринбурге.
Пятеро из тринадцати погибли не своей смертью, но только один из них был причислен к лику общероссийских святых – Николай Александрович Романов, бывший с 1894 по 1917 год российским императором Николаем II. Его деда называли освободителем, отца – миротворцем, его – кровавым. Теперь – святой.
Думается, что его родные и близкие, его высшие чиновники не могли и предполагать такого. Как же они отзывались о будущих святых Николае II и его супруге Александре Федоровне при их власти? Витте, который, по мнению авторов статьи, опубликованной в Аналитическом вестнике Совета Российской Федерации, отнесен к категории гениальных сановников прошлого («К 100-летию парламентаризма. Государственный совет Российской империи. Аналитический вестник Совета Федерации ФСРФ. 2006 г., №3 (291)), немало написал о супругах в своих «Воспоминаниях».
В 1905 году, в короткий период, когда Витте возглавлял правительство (октябрь 1905 – апрель 1906), он встречался с вдовой Александра III, матерью Николая II, императрицей Марией Федоровной. Разговор с императрицей, вернувшейся из Копенгагена уже после опубликования Манифеста 17 октября, был в том числе о порядке его принятия и положении в стране. Вот как описывает эту встречу Витте:
«Я Ей доложил, как было дело. Относительно настоящего и будущего положения дел я Ей объяснил, что положение очень серьезное, море бушует, и нужно много хладнокровия, выдержки и твердости, чтобы море успокоилось… На это Императрица мне буквально ответила следующее: «Вы хотите сказать, что Государь не имеет ни воли, ни характера – это верно, но ведь в случае чего либо Его заменит Миша (Великий Князь Михаил Александрович, брат Николая). Я знаю, что Вы Мишу очень любите, но поверьте мне, что он имеет еще менее воли и характера». Кстати, и Михаил подтвердил слова матери, отказавшись 3 марта 1917 года от престола, переданного ему Николаем II.
А вот мнение Витте о супруге Николая II. «Странная особа Императрица Александра Феодоровна. Когда подбирали жену Цесаревичу (будущему Императору Николаю II), за несколько лет до смерти Александра III, Ее привозили в Петербург на смотрины. Она не понравилась. Прошло два года. Цесаревичу невесты не нашли, да серьезно и не искали, что было большой политической ошибкой. Цесаревич, естественно, сошелся с танцовщицей Кшесинской (полькой).
Наконец, Император заболел. Он и Сам решил скорее женить сына. Вспомнили опять о забракованной невесте Алисе Дармштадтской. Послали туда Наследника делать предложение. Привожу по этому предмету рассказ, сделанный мне глаз на глаз нашим нынешним почтеннейшим послом в Берлине, графом Остен-Сакеном… «При Александре II я был поверенным в делах в Дармштадте и знал всю великогерцогскую семью. Наследник поехал в Дармштадт, меня туда командировали. В первый день приезда после парадного обеда я пошел к старику обер-гофмаршалу, с которым был очень дружен... Разговорившись с ним, говорю: – когда я уезжал, принцесса была девочкой, скажите откровенно, что она из себя представляет? Тогда он встал, осмотрел все двери, чтобы убедиться, не слушает ли кто-нибудь, и говорит мне: «Какое для Гессен-Дармштадта счастье, что вы от нас ее берете».
Далее Витте продолжает: «Когда Она приняла предложение (еще бы не принять!), то Она, несомненно, искренно выражала печаль, что Ей приходится переменить религию. Вообще, это тяжело, а при Ее узком и упрямом характере это было, вероятно, особенно тяжело. Не из-за чистоты и возвышенности православия… принцесса Alix решилась переменить свою веру. Ведь о православии Она имела такое же представление, как младенец о теории пертурбации небесных планет. Но, раз решившись переменить религию, Она должна была уверить себя, что это единственная правильная религия человечества. Конечно, Она и до сих пор не постигает ее сущности (и многие ли ее понимают?), но затем совершенно обуялась ее формами… С Ее тупым эгоистическим характером и узким мировоззрением в чаду всей роскоши русского двора довольно естественно, что Она впала всеми фибрами своего «я» в то, что я называю православным язычеством, т.е. поклонение формам без сознания духа …На этой почве появилась своего рода мистика – Филипп, Серафим, гадания, кликуши, «истинно русские» люди. Если бы Государь имел волю, то такая жена, как Александра Феодоровна, была бы соответственная. Она жена Императора – и только. Но несчастье в том, что Государь безвольный. Кто может иметь на Него прочное и непрерывное влияние? Конечно, только жена… В конце концов, Она забрала в руки Государя… Может быть, Она была бы хорошею советчицею какого-либо супруга немецкого князька, но является пагубнейшею советчицею Самодержавного Владыки Российской Империи. Наконец, она приносит несчастье Себе, Ему и всей России... Подумаешь, отчего зависят Империя и жизни десятков, если не сотен миллионов существ, называемых людьми».
А вот мнение вдовствующей императрицы Марии Федоровны о невестке в изложении В.Н. Коковцева, бывшего во время беседы с императрицей Марией Федоровной Председателем Совета министров: «…беседа, веденная утром 13 февраля (1912 г.), была целиком посвящена все тому же Распутину. На вопрос императрицы я доложил ей с полной откровенностью все, что знал… Императрица горько плакала, обещала говорить с Государем, но прибавила: «Несчастная моя невестка не
понимает, что она губит и династию и
себя. Она искренне верит в святость какого-то проходимца, и все мы бессильны отвратить
несчастье». Ее слова оказались пророческими».
Впрочем, это не самые резкие высказывания ближайшего окружения бывшего императора. Почему же Церковь канонизировала супружескую пару? Думается, из конъюнктурных политических соображений. При доминирующем правительственном антикоммунизме такое решение представлялось сильнейшим ударом по советскому прошлому. То, что это удар по России, да и по авторитету Церкви, не принималось во внимание.
Раскручивание «страстей-мордастей» вокруг покойной четы, агрессивность, как писал Витте, «православного язычества» настоятельно требуют дополнить п. 1 ст. 148 УК РФ «Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих…» словами «и атеистических чувств неверующих…». Недопустимо защищать чувственное восприятия мира одних и преследовать за здравый взгляд на тот же мир других.
indago
