1Философская общественность России встревожена новостью: правительство планирует выселить Институт философии Российской академии наук из здания, в котором он находился в течение 80 лет. Всякому, кто профессионально занимается философией в нашей стране, адрес этого института хорошо известен: Москва, Волхонка, 14. В самом центре Москвы, в непосредственной близости от Кремля. И этот факт имеет принципиальное, глубоко символическое значение.
Нет власти вне идеологии
Молодая Советская власть, принимая решение о создании Института философии, исходила из того, что это – не рядовое научное учреждение, а важнейший центр интеллектуальной жизни страны. Именно здесь, в скромном здании на Волхонке, должны были порождаться новые смыслы и ценности, определяющие пути реализации советского проекта.
Не существует власти вне идеологии, идеологически нейтральная власть – миф для умственных инвалидов из почивших в бозе комитетов содействия перестройке. Вопрос в том, какова классовая природа власти, чьи интересы она выражает и защищает.
Капитализм, пришедший в Россию слишком поздно, не смог решить проблемы ее вековой отсталости от Запада. Задача модернизации страны выпала на долю большевиков. Цивилизационный рывок, совершенный страной под властью коммунистов, требовал создания в СССР полноценной науки. Советская власть предприняла воистину беспрецедентные усилия для того, чтобы обеспечить становление в нашей стране науки мирового уровня, развернуть исследования по всему фронту естественных и гуманитарных дисциплин. Логично, что самое видное и почетное место в системе наук заняла философия.
Руководство СССР прекрасно понимало, насколько велика роль философии как фактора социального и культурного подъема страны. Это для нерадивого студента философия сводится к сумме затверженных формул: «материя первична, сознание вторично», «противоречие – источник развития», «бытие определяет сознание» и т.п. Люди образованные, думающие, прекрасно отдают себе отчет в том, что философия – не собрание банальных истин, а одно из высочайших явлений человеческого духа, квинтэссенция культуры, ее системообразующий элемент. Советский проект изначально был альтернативой «старому миру», поэтому большевикам требовался центр, способный генерировать новые смыслы, способный предложить человечеству иной вариант жизнеустройства. Роль такого центра способна играть только философия, и главные философские силы сосредоточивались – что вполне понятно – в Институте философии.
Да, Институт философии с момента образования мыслился как учреждение идеологическое, т.е. такое, которое должно было формулировать стратегические цели и задачи советского общества, а не ограничиваться текучкой. Когда Советская власть была уничтожена, идеологичность советского обществоведения, и в особенности философии, стала трактоваться многими «прозревшими» мудрецами как ее недостаток, более того, как порок. Правда, при этом сии витии не говорят о том, каким должен был быть, по их компетентному мнению, облик советской философии. Каким таким чудесным образом философия могла остаться собой и при этом оказаться в стороне от идеологии, не объясняется. Не объясняется, впрочем, как вообще возможна философия вне идеологии.
Не следует, впрочем, сводить идеологию к формулировке текущих политических целей и задач. (Хотя в ней есть и этот уровень.) Идеологию следует трактовать более широко – как систему смысложизненных ориентиров человека и общества. В сущности, советский проект явился развитием и адаптацией к специфическим условиям России проекта Просвещения, в основе которого – убеждение в разумности человека, в его способности рационально постичь и устроить мир. И потому высшей идеологической инстанцией в советское время была философия.
Не станем, однако, углубляться в весьма непростой вопрос о взаимоотношениях Советской власти и философского сообщества. Констатируем очевидное: Советская власть придавала философии исключительно большое значение, рассматривала ее как важнейший фактор социального и культурного прогресса. В 1966 году философия была введена в качестве обязательной дисциплины во всех вузах страны, в крупных вузовских центрах стали открываться философские факультеты, экзамен по философии включили в число обязательных экзаменов кандидатского минимума; количество людей, профессионально работающих в области философии, непрерывно росло. Но центром всей философской мысли, ее самым крупным учреждением, в котором работали лучшие представители философского цеха, известные не только в нашей стране, но и за рубежом, по-прежнему оставался Институт философии.
Процветания не наблюдается
Шли годы. Советская власть с ее «партийным диктатом» отошла в историю. Теперь мы «вернулись в лоно мировой цивилизации», и у нас все, «как у людей»: есть и президент, и парламент, и даже выборы на альтернативной (теоретически) основе. Сформирован класс «стратегических собственников», о котором мечтал недавно покинувший сей бренный мир Егор Гайдар. По ящику день и ночь гонят рекламу, в газетах – тьма объявлений о приеме на работу «девушек привлекательной внешности до 30 лет». Кстати, и колбасы навалом – цена, правда, кусается, да и качество сомнительно, но зато не менее сорока сортов в любом магазине.
А как обстоят дела с философией? Как она процвела? Вот тут, откровенно говоря, похвалиться нечем. Ее, в сущности, потихоньку выдавливают из жизни общества. Когда 20 лет назад я начинал работать в педагогическом институте, на изучение философии отводилось 140 аудиторных часов, сейчас – 51. И так – повсеместно. Существовала даже реальная угроза отмены преподавания философии в вузах, но, к счастью, миновало. Аспиранты теперь экзамен по философии не сдают. Вместо философии введена другая дисциплина – история и философия науки. Тоже, конечно, полезная вещь, но – не то. Дисциплина, формирующая мировоззрение, заменена наукой, в сущности, частной.
А главное издание Института философии – журнал «Вопросы философии»? Что с ним произошло? По правде, говоря, оно едва подает признаки жизни. Конечно, это издание не может быть массовым, так сказать, по определению, ибо рассчитано на специалистов. Когда я в 1968 году, будучи студентом второго курса, впервые оформил на него подписку, тираж журнала составлял, если мне память не изменяет, около сорока тысяч экземпляров. По советским меркам немного. Сейчас тираж чуть менее двух тысяч, и нет никаких оснований считать, что в обозримом будущем дело изменится к лучшему.
Самый надежный признак престижности той или иной профессии – конкурс в вузы на соответствующую специальность. Конечно, сейчас мы находимся в демографической яме, поэтому сравнение с благополучными советскими временами некорректно. Но и без специального анализа понятно, что молодежь на философские факультеты университетов не очень-то рвется. Что вполне объяснимо: в наше время диплом об окончании философского факультета никаких привлекательных материальных перспектив не открывает. В обществе, где всей мощью современных СМИ навязывается потребительски-гедонистический идеал счастья, где с утра до вечера по ящику твердят: «Не дай себе засохнуть», «Ты этого достойна», «Сбегай за «Клинским», ― в таком обществе желание заниматься философией может возникнуть только вопреки, а не благодаря объективным условиям.
Если Советская власть относилась к философии СЕРЬЕЗНО, то теперь все изменилось. Для нынешней власти философия совершенно безразлична. Философия – не нефть, не газ, на ней обогатиться невозможно. А коли так, есть она или нет – не имеет ни малейшего значения. Сам Институт философии считают теперь явным реликтом советской цивилизации, с существованием которого можно смириться лишь постольку, постольку его содержание не требует больших затрат со стороны государства. Зачем нынешней власти какая-то философия? Все устроились и без нее. Более того, в философии заключена потенциальная угроза. Ведь философия как способ духовного освоения действительности культивирует критичность мышления, апеллирует не к слепой иррациональной вере, а к разумному началу в человеке. Философия приучает судить, размышлять о конечных причинах вещей, искать под пестрым покровом кажимости фундаментальные закономерности.
Словом, философия в конечном счете – явление духоподъемное. Но всякий подъем духа в деградирующей стране объективно ведет к осознанию несовместимости существующих порядков с основами жизни народа и – как результат – к социальному протесту. Это нынешним властителям надо? Им нужен думающий народ, умеющий видеть связь причин и следствий! Способный размышлять, сопоставлять и самостоятельно делать выводы! Смешно сказать! Чтобы один процент населения и впредь удерживал в своих руках более половины богатств страны, чтобы люди и далее «голосовали сердцем» за того, на кого им укажут в ящике, народ должен быть доверчивым, необразованным, сильно пьющим и богобоязненным. Вот и проводятся в жизнь реформы образования, которые ориентированы не на развитие личности, а на ее натаскивание на решение узкопрактических задач. Вот почему современное российское государство создало сверхблагоприятные условия для пивных и водочных баронов, что занимаются тотальным спаиванием народа. Отдельные робкие меры по ограничению наиболее бросающихся в глаза проявлений пьянства не затрагивают глубины проблемы и ничего не меняют по существу.
Вполне закономерным выглядит тот факт, что на всех торжественных государственных церемониях мы имеем удовольствие лицезреть высших иерархов Русской православной церкви и представителей некоторых других крупных конфессий. Взаимные лобзания церкви и современного российского государства – не случайный зигзаг политики, а выражение самой сути послесоветского режима. Он занимается ликвидацией плодов проекта Просвещения, и потому в современной России не наука, не философия, а религия призвана стать духовной опорой власти. И это, конечно, логично для неофеодального строя, который фактически сложился в нашей стране. В такой системе идейных координат философия превращается в нечто малоинтересное и несущественное. Да, отменить ее за ненадобностью нельзя, пусть уж она продолжает коптить небо, раз так сложилось. Однако ее место теперь – на обочине общественной жизни.
Философия и «невидимая рука рынка»
Новое положение философии вошло в явное противоречие с тем фактом, что главный центр философских исследований расположен в непосредственной близости от Кремля. Вот «невидимая рука рынка» и разрешает это противоречие, устраняет «историческую аномалию». Сколько стоит квадратный метр земли в самом центре столицы? Вы не знаете? Я, признаться, тоже. Но мне почему-то кажется, что годовой зарплаты академика на покупку этого метра не хватит. Речь тут идет не о больших, а об очень больших деньгах. И на такой земле расположено здание, которое не приносит ни копейки дохода? И это безобразие длится целых двадцать лет?!
Нам пытаются внушить, что во всей этой коллизии лежит чистое недоразумение – дело, дескать, в том, что здание Института философии в силу каких-то юридических причин должно отойти Государственному музею изобразительных искусств имени А.С.Пушкина – учреждению некоммерческому. Но почему тогда об этих причинах вспомнили только сейчас, после того как Институт философии просуществовал в стенах здания на Волхонке 80 лет? Люди, затеявшие изгнание сотрудников Института философии из их родного дома, – далеко не простачки. Но ведь и мы не настолько наивны, чтобы не понимать, где подлинная причина, а где – ее информационное прикрытие.
Философы пишут челобитные в адрес высших руководителей страны в надежде не дать свершиться несправедливости. Однако высоким лицам, похоже, нет никакого дела до всей этой истории. Подумаешь, какой-то там научно-исследовательский институт! С таким же успехом он может функционировать где-нибудь за МКАД! Пусть работники этого института благодарят государство уже хотя бы за то, что оно финансирует их деятельность. Другим научным учреждениям повезло гораздо меньше. Сотни институтов либо ликвидированы (как Институт биофизики), либо отправлены из Москвы в Калугу. Такая участь постигла, например, Академию химической защиты, которая была около метро «Бауманская». (Понятно, что москвичи – сотрудники академии – в Калугу не поехали, значит, по сути, была проведена ликвидация академии). У Института истории естествознания и техники отобрали здание около ГУМа в центре Москвы. То, что Институт философии сопротивляется больше года, – это просто чудо, следствие тех прочных позиций, которые занимала философия прежде. Коллективу института было предписано освободить здание на Волхонке до 1 декабря 2008 г. Количество научных работников в России уменьшилось за 20 лет в 2 с лишним раза. Сколько их, кандидатов и докторов всяческих наук, оказалось не нужно в «поднявшейся с колен» России? Сколько из них подалось в поисках лучшей доли за рубеж, а сколько торгует на рынке? А сколько спившихся, безвременно ушедших из жизни в рыночно-демократическом раю?..
Как человек, принадлежащий к философскому сообществу страны, я, конечно, категорически против перемещения Института философии в какое-то другое место. Это научное учреждение расположено именно там, где и должен находиться главный в стране центр философских исследований. Не следует, однако, питать иллюзий: мы живем при таком режиме, где философия не просто не нужна, она для него, как уже сказано, опасна. И потому у меня очень мало надежд на то, что планы правительства не будут реализованы. Скорее всего, власть не упустит шанса подвергнуть философскую общественность страны публичному унижению. Нет, никто, мол, не покушается на ваше право писать свои труды, уважаемые доценты с кандидатами и академиками в придачу. Только зачем заниматься этим обязательно в центре Москвы? Это храм Христа Спасителя трогать никак невозможно-с, а храму философской науки стоять в центре столицы в новой России ― явно не по чину. Не переместились бы вы куда-нибудь подальше? Вы, господа мыслители, мешаете очень большим людям делать очень большие деньги.
Рудольф Лившиц,
доктор философских наук.
Комсомольск-на-Амуре.
