2Долгое время казалось, что Россия надолго отстала от Запада в инновационной сфере. Только бодрые академики преклонных лет продолжали уперто говорить, что у нас много разработок на подходе, вот-вот и они придут в жизнь. Правда, до конца так и не было понятно откуда. В общем, все ждали историй успеха.
И вот, буквально под майские праздники руководитель группы дисперсных углеродных материалов Института проблем химической физики РАН доктор физико-математических наук Анатолий Крестинин получил награду за создание своей группой новых сверхпрочных нанотрубок. Разработчик уверяет, что это изобретение уже готовится к промышленному выпуску и совсем скоро будет выброшено на рынок.
Что представляет собой российское изобретение? Если взять графен – плоский лист толщиной в один атом углерода, образованный правильными шестиугольниками (по форме пчелиных сот) – и свернуть этот лист в цилиндр, соединив кромки без образования шва, получится сверхпрочная трубка. Первое ее уникальное свойство – при диаметре в 30 тысяч раз тоньше человеческого волоса эта нить способна надежно удерживать груз весом более 20 тонн. Сегодня это самое прочное волокно на планете, более чем в десять раз превышающее по прочности самые передовые конструкционные материалы на основе обычных углеродных микроволокон, используемых в авиастроении и в космических аппаратах. При этом весят они в два раза меньше графита. Как сообщает изобретатель, масса такой нити, если протянуть ее от спутника на орбите до поверхности Земли, составит всего тысячу тонн. Получить более прочную веревку из этой нити можно, вставив трубки разного диаметра одну в другую.
Есть и другие возможности использовать изобретение, кроме плетения веревок: достаточно добавить в какой-либо полимер одну стотысячную долю процента таких нанотрубок, чтобы прочность всего изделия из полимера выросла на 30–80%. Кроме того, пленка, выполненная из таких трубок, обладает гибкостью, прозрачностью, а также очень хорошо проводит электричество, что позволяет делать из нее экраны для смартфонов и телевизоров нового поколения.
Однако в этой истории успеха есть солидная доля дегтя. С одной стороны, изобретение действительно было сделано в российском Институте проблем химической физики, только открытие произошло в конце 1990-х годов. Во-вторых, первенство в коммерциализации этого изобретения принадлежит западным компаниям, которые начали продавать сверхпрочные трубки еще в 2005 году, «повторив» изобретение российских ученых в своих лабораториях. Так что авторы открытия смогли первыми выпустить свой продукт на рынок только в России. Кроме того, «вывод на рынок», по признанию Анатолия Крестинина, совсем не означает присутствие этого материала на открытом рынке. Авторы предлагают потенциально заинтересованным фирмам закупать у них оборудование для производства трубок, а уж потом самим думать, куда эти сверхпрочные нити прилаживать. Но вряд ли они найдут спрос, несмотря на свою невидимость и прочность, в качестве веревки для просушивания белья на балконе (один грамм такой веревки стоит более 100 долларов). Собственно, комментируя свое награждение, сам Анатолий Крестинин честно признал, что материалы с такими исключительными свойствами обычному потребителю совершенно не нужны.
И это парадоксально – руководитель РСПП Александр Шохин жалуется, что на нанотехнологичную продукцию нет спроса, и потому она не идет в производство, а разработчики изначально знают, что обычному потребителю эти новинки попросту не нужны. Предприниматели жалуются, что Роснано не дает деньги, хотя у них полно изобретений для внедрения, а госкорпорация сетует, что нет проектов, в которые можно инвестировать. В чем загвоздка?
Эти вопросы «Свободная пресса» задала автору изобретения Анатолию Крестинину.
– Анатолий Васильевич, предприниматели, ученые жалуются, что Роснано выделяет мало денег на проекты. Роснано жалуется, что инвестировать не во что. Кто прав?
– Роснано привлекало меня в качестве эксперта для оценки других проектов. По тем проектам, которые я рецензировал, я должен поддержать Роснано – нельзя инвестировать государственные средства в такие проекты. У нас в стране более двадцати лет почти не финансировались общие конструкторские разработки. Сегодня пытаются этот процесс запустить, но таких разработок очень мало. По тому, что я видел, складывается ощущение, что предлагаются либо проекты, основанные на разработках двадцатилетней давности, либо то, что придумано и уже запущено в производство на Западе. То есть речь не идет не только о каком-то прорыве, но даже о новизне предлагаемых к запуску товаров.
– Один из экспертов сказал нам, что Роснано запускает в серию проекты «с бородой», инновации позапрошлой эпохи. Вы согласны с этим?
– В общем-то, да. Инноваций, и не только в нанотехнологиях, у нас очень мало. Сегодня государство дает небольшие деньги на обустройство лабораторий в университетах, но этого очень мало. Призванные делать фундаментальные и прорывные исследования в инновациях, научно-исследовательские институты в системе Российской академии наук – а я как раз работаю в одном из таких – очень мало что могут сделать, хотя сейчас хотя бы зарплаты стали получше. Главное – оборудование имеет возраст 20–30 лет, которое латаем сами. Понятно, новых открытий на этом старом железе не сделать. Еще хуже с материалами: есть частные контракты на исследования – есть деньги на материалы. Нет контрактов – ничего в науке не можешь делать. А если не публикуешь статьи с исследованиями – не получаешь контракты. В результате за несколько лет выпадаешь вообще из обоймы. Да и молодежи мало тех денег, которые у нас платят, не получается привлечь нужное количество кадров.
– А сколько у вас предлагают молодежи?
– 11 тысяч 300 рублей – инженеру, около 15 тысяч, включая надбавку на кандидатскую степень, – научному сотруднику. Доктор наук, заведующий лабораторией получают около 25 тысяч рублей в месяц, включая надбавку в 7 тысяч за степень.
В общем, надо создавать новые рабочие места с техникой и материалами, привлекать кадры, чтобы пошла работа. А это громадные суммы.
– Председатель экспертного совета «Деловой России» Антон Данилов-Данильян делал доклад, в котором говорил о том, что на Западе инвесторы легко дают деньги в рисковые инновационные проекты, потому что имеют за это льготы по подоходному налогу. Думаете, если бы у нас получали деньги под инновационные проекты по такой схеме, это помогло бы активизировать изобретательскую деятельность и запускать новинки в серию?
– Сложно сказать, как это работало бы у нас, но в Америке действительно частные инвесторы дают на инновации очень большие деньги. Конечно, налоги – это очень весомый стимул. Ведь пока мы говорили только о деньгах на открытие. Но когда оно сделано, чтобы осуществить общие конструкторские разработки, нужно в десятки раз больше денег, чтобы предложить рынку конкретные товары, сделанные на основе изобретения.
– То есть фактически нужно потратить деньги на создание рынка. Чтобы люди поняли, что им нужен компьютер, надо сначала произвести его и сделать так, чтобы он оказался почти у каждого на работе.
– Да, примерно так. Сегодня мы наметили более десяти перспективных, с рыночной точки зрения, приложений наших суперпрочных трубок. Однако получить деньги на запуск этих проектов очень сложно. Вот пример: сегодня в смартфонах тач-скрин (сенсорный экран) делают на основе специального стекла с оксидами индия и олова. Но оказывается, что индия на нашей планете очень мало. То есть сырье для экранов быстро исчерпывается, и оно очень дорогое. Из наших супертрубок мы можем делать токопроводящую гибкую и прозрачную пленку. Очень выгодно и удобно. Я несколько лет потратил, чтобы найти деньги на этот проект, но так пока и не нашел. За это время на Западе уже поняли эту идею и начинают ее запускать в производство. Совсем недавно в Израиле на выставке один молодой человек уже сделал презентацию опытного смартфона с таким экраном.
– А вы в Роснано не пробовали получить деньги на этот проект? Ведь ваши достижения уже отмечены и замечены.
– Это парадокс, но у Роснано нет даже такой статьи инвестиций – «в новые материалы». Есть «в энергосбережение», «биологические разработки», а в создание и проектирование новых материалов – нет. Нет такого направления. Хотя в Европе официальные институты, занимающиеся развитием инноваций, отмечают на протяжении многих лет, что около 70 процентов всех инноваций дает создание принципиально новых материалов. Это как раз наш случай. Такое положение дел нас, разработчиков, очень сильно удивляет, но это факт. Пока по госпрограммам нам удалось только принципиально договориться об участии в Сколкове, но тоже немножко через хитрость – по участию в разработке энергосберегающих технологий, хотя в нашем материале это не самое главное.
Есть и более резкие оценки. На условиях анонимности один из работавших с Роснано экспертов заявил, что все финансируемые госкорпорацией проекты являются разработками, в лучшем случае, 15-летней давности. Кроме того, по словам источника, до предпринимателей хорошо если доходит 10 процентов бюджетных денег, а все остальное – «проедается» бюрократическим аппаратом, который пафосно презентует «русский Айпэд», главное достоинство которого – школьники могут им драться без ущерба для самого планшетника.
Николай ЧЕХОВСКИЙ
