1Жизнь постоянно вводит в обиход новые, не сразу всем понятные символы и понятия. Один из таких символов-понятий – «дети войны». Он объединяет не просто малолетних, а тех, кто в Великую Отечественную войну не достиг совершеннолетия. Сегодня это уходящее в Лету поколение тех, кто видел войну своими глазами, ощутил ее ужасы на себе. Уже в 67-й раз мы отмечаем Великую Победу, значит, более молодых среди ее детей нет.
Сражавшихся в годы войны условно можно разделить на три группы – «стариков», ее участников и детей. «Старики» – старшее поколение, не подлежащее призыву в армию по возрасту или ряду других причин. Это они вместе с женщинами и детьми стали тылом страны, обеспечивая Красную армию всем необходимым. Это они шли в партизаны и громили врага в его тылах. Это они восстанавливали страну после Великой Победы. В память врезались кадры из жизни – идущие цепью на пашне самые опытные старики колхоза, взмахивая одновременно руками, бросали в землю драгоценное зерно. Шел сев, первый после войны на мирной земле. Многие из них так и не дожили до светлого времени, когда деревня вновь стала есть хлеб досыта, а на поля пришла техника.
Участники войны определены в стране соответствующими решениями власти и известны всем. Именно они первыми получили от страны как знак всеобщего уважения пусть малые, совсем несоизмеримые с их подвигом знаки внимания, льготы. Постепенно льготы были распространены и на тружеников тыла, основную массу которых составляли женщины. Об их труде сказано много. Если на Гитлера работала вся относительно благополучная богатая Европа, то превосходство нашей армии и флота в материальной и технической оснащенности обеспечивали в основном они.
Забытыми оказались лишь дети, родившиеся до войны и во время нее. Власть допустила ошибку, разделив в своих указах отцов и детей. Когда-то, в советское послевоенное время, причины этого были очевидны – страна была еще экономически слабой после разрушительной войны, да и сами дети к этому времени были сильными, молодыми и в льготах не нуждались. Каждая копеечка бюджета страны зарабатывалась напряженным трудом народа и тратилась крайне осмотрительно. Абрамовичей, прохоровых, усмановых тогда не было, как не было и нынешних жирных доходов от экспорта углеводородов.
Ставшие теперь ветеранами, дети войны могут поведать многое. Труженики Урала и Сибири помнят, как их родители под открытым небом налаживали выпуск вооружения и боеприпасов, возводя одновременно и стены заводских корпусов. Как к станкам зачастую становились подростки, приспособив для этого под ноги упаковочные ящики. Жителям оккупированных фашистами территорий никогда не забыть зверства гитлеровцев – массовые расстрелы, угон людей в Германию, жизнь на территориях «партизанских краев» в землянках. Всю эту бесчеловечность, беспощадность в равной мере испытали и дети.
У этого поколения советских людей не было детства. Они рано познали настоящий труд на заводах и в поле, на железных дорогах, многие оказались в действующей армии, становясь юнгами, сыновьями полков, служили в партизанах, помогали подпольщикам. Вечно будут жить в народной памяти пионеры – герои войны, широкое тимуровское движение.
Мне никогда не забыть рассказ моего друга Михаила Сергеевича Никитко, с которым мы в молодости преподавали в Тамбовском артиллерийском училище. Его отцу, жителю деревни Козловичи Могилёвской области, пришлось бежать зимой, спасаясь от внезапно окруживших партизан карателей, по болоту с грудным сыном на руках в одном нижнем белье. Спастись удалось, но малыш, старший брат Михаила Сергеевича, закоченев, погиб, сам отец остался без ноги.
Эта трагическая история не нашла своего Бориса Горбатова или Михаила Шолохова. Но перед моими глазами вот уже 40 лет, начиная с того дня, как я услышал о ней, стоит эта страшная, леденящая кровь картина – замерзающий отец, стоя по пояс в болотной трясине под фашистскими пулями, прижимает к груди умирающего от холода младенца. Разве это не символ войны, не символ единства отцов и детей, не символ героизма братского белорусского народа, который на протяжении всей истории первым принимал на себя удары Запада по России?
Война коснулась каждого, даже самых малых детей – голодом, нехваткой самого необходимого для жизни, постоянной тревогой за близких, тяжелыми утратами, горем и бедами. И это было везде – там, где рвались снаряды и бомбы, куда пришли оккупанты, и в глубоком тылу, куда не долетали фашистские самолеты.
Приведу несколько примеров судеб хорошо мне знакомых людей, с которыми провел детство в одной деревне, а с некоторыми и под одной крышей, в самом прямом смысле. Последнее – не преувеличение, так как родители мои жили в избе-пятистенке, вторую половину которой занимала семья не вернувшегося с войны колхозного плотника Харламова Архипа Михайловича. Его жена Пелагея Сергеевна осталась с четырьмя детьми, самой старшей из которых, Лиде, было 10 лет. Чтобы передать, как им удалось пережить военное лихолетье, потребовался бы роман. Не было часто хлеба, а если был, то наполовину с лебедой. Вкуса мяса не знали. Выручали картошка, собираемые по весне травы, немного молока от коровы, которую приходилось в конце зимы – весной кормить старой соломой с крыши избы. Помню, сколько радости было для ребят, когда живущая в дальней деревне родственница приносила в качестве гостинца несколько кусков жмыха. В памяти сохранился вкус этого не подсолнечного, а какого-то светло-коричневого, кажется, соевого лакомства. Не было обуви, одежды, даже шинели, из которых многие тогда шили вручную себе пальто. Одна пара валенок была на всю семью.
Пусть не удивляет вас подобная бедность. Благородное дело помощи фронту, строительство танковой колонны, посылки на фронт рождались не из воздуха. У людей не было кубышек с золотом, счетов в банках, каких-либо богатств. Отдавали последнее – мешок зерна, овцу, единственную курицу, те же валенки. Вязали для бойцов носки и варежки – бойцы же в окопах, в чистом поле. А у самих часто ничего не оставалось. Фраза «босоногое детство» несет налет романтики, но я помню, как ребятишки зимой из дома в дом бегали босиком по снегу. Играть в клеки, лапту, городки на оттаявших луговинах босиком считалось нормой. Но трудности не разделяли людей, как сейчас, а, наоборот, сплачивали. Они делились и горем, и радостями, последними вестями и письмами с фронта, куском хлеба и щепоткой сверхдефицитной соли.
Окончить школу из всех Харламовых удалось лишь самой младшей, родившейся в год начала войны Тамаре. Она сумела получить среднее техническое образование, воспитала сына и дочь, ныне живет в Твери. Анатолий, мой самый близкий друг детства, бросил школу из-за бедности – не было ни обуви, ни пальто, а ходить надо было за три километра, преодолевая по пути речку и два лога, разливающихся не только весной, но и осенью. Работать начал ребенком, а когда подрос, стал механизатором, чем и занимался до выхода на пенсию. Воспитал двоих сыновей и дочь, построил дом, вырастил сад. Большой поклонник литературы, он до сего времени помнит многое наизусть из Некрасова, Есенина. Боготворит природу и все живое в ней. Встречаясь с Архипычем, как я зову Анатолия, мы иногда вспоминаем, как однажды ревели с ним среди поля. Лошадь, на которой мы везли воду работающим в жару на прополке женщинам, распряглась. Было нам тогда лет по десять, и силенок, чтобы стянуть и засупонить хомут, у нас не хватало. Слезы обиды и отчаяния прекратил проезжавший мимо бригадир.
Старший брат, Валентин, родился в 1933 году. Его университеты закончились в начальной школе. В 14 лет его пристроили помощником моториста в местную МТС. Помню, как радовался он своему первому в жизни дешевенькому костюму, купленному на первую трудовую получку. Став главой многодетной семьи, он уехал с семьей в Краснодарский край, где его следы со временем затерялись.
Ну и самая старшая, Лида, была вынуждена с началом войны бросить школу, помогать матери растить малышей. В 17 лет она по оргнабору уже работала в Подмосковье, а потом на строительстве Москвы. Вырастила сына и дочь, недавно отметила 80-летний юбилей. Дети разлетелись, муж умер.
Все четверо стали достойными людьми благодаря материнскому подвигу Пелагеи Сергеевны. Она до самой смерти не верила в гибель мужа и продолжала ждать, отдавая всю себя детям. Помогло государство, в основном через школу, – детям бесплатно выдавали учебники, тетради, обувь, одежду. Объяснять, почему пособия за погибшего отца были маленькими, полагаю, не стоит.
Трудно было всем, но многодетным семьям и семьям погибших на фронте – особенно. Ребята не могли мириться со страшными похоронками и продолжали ждать отцов.
Запомнилось детское гадание. На тарелке сжигался скомканный кусок газеты и по тени от пепла на стене фантазией ребят рисовались картины идущего домой отца, его службы в секретных частях, лечения в госпиталях. Больно и страшно вспоминать это. Все эти надежды подогревались самыми необычными слухами и действительными чудесами, когда объявлялись давно оплаканные. То, что мы сегодня знаем о войне, что о ней написано, не составляет и миллионной доли ее тайн, трагедий, человеческих судеб.
Дети войны становятся последними живыми источниками истинной информации о ней. Это они слушали, затаив дыхание, и побывавших в плену, и угнанных в Германию, и совершивших самые невероятные подвиги. Рассказы этих людей, в отличие от нынешних продажных «историков», были просты, бесхитростны, лишены цензуры и идеологических требований. Главное – они были правдивы, хотя и охватывали слишком малые куски событий.
Война оставила свой кровоточащий след на судьбе каждого, кто пережил ее даже несмышленышем. Приняв из рук своих отцов – героев войны – судьбу страны, дети военного лихолетья добились невероятных по нынешним меркам успехов в ее экономическом, социальном и духовном развитии. Освоение залежных и целинных земель, строительство БАМа, первая в мире атомная электростанция, первый спутник и человек в космосе, лучшая в мире система образования и самые мощные вооруженные силы – это малая часть того, чем гордится наша страна и во что внесли свой вклад дети войны. Все эти фантастические достижения стали результатом труда – труда героического, самоотверженного. 20 лет наши болтуны и неумехи во власти проедают созданное при социализме, а куда ни брось взгляд – кругом все советское, послевоенное. Это и заводы, и жилье, и техника на полях, и вооружение армии и т.п.
Самое обидное, что забыты те, кто все это создал, забыто поколение детей войны – то, пред которым нынешнее общество в особо торжественные и памятные дни должно опускаться на колени, у которого должно не только учиться, но и принять эстафету мужества, созидания, развития. Так будет, но, как повелось на Руси, уже не при жизни этих замечательных людей-созидателей. Кому тогда будут нужны театрализованно изображаемые уважение и скорбь?
В любом случае рассчитывать на внимание к себе со стороны нынешних «галерных пахарей» вряд ли стоит. У них другие заботы: саммиты, приемы, Олимпиада, чемпионат мира по футболу, скоморошничание перед публикой – занятость такая, что руки не доходят до самых неотложных дел государства. Тем более сейчас, когда головы забиты одной проблемой – как не обидеть кого-либо из своих преданных, услужливых друзей при распределении государственных постов.
Взять, к примеру, Сердюкова, Скрынник. Для первого роль Наполеона явно не подошла, а вторую «срезал» зам – удрал с наворованными миллиардами. Народ теперь, как и в случае с замом Громова, думает: «А сколько же берут начальники этих замов перед тем, как стать сенаторами?» Да будь госпожа Скрынник даже женой Цезаря, при виде сельской нищеты, разрушенных деревень, закрытых больниц, школ, мастерских и прочего мысли в голову начнут вползать самые отчаянные, чуть ли не экстремистские.
Ресурс вранья, обмана, фальсификации у власти подошел к концу. Взгляните, как большинство СМИ встречают последние медведевские выступления и его действия. Над ними не просто смеются – издеваются. Бесстыдная изворотливость пронырливых ловкачей под бурные аплодисменты уже не проходит. Люди понимают, что нынешний режим экзамена на право управлять страной не выдержал. Он лишает людей человечности, обостряет в них дремавшие инстинкты хищников, творит зло и несправедливость. Власть и ее холуи всех уровней сеют бациллы жульничества и афер, расхищения и фальсификацию. Недаром всю их партию нарекли в народе партией жуликов и воров.
В нашей хлопотной и суетной жизни как-то прозвучало медведевское, что власть надо оберегать от городских сумасшедших и деревенских дурачков. Боюсь, что неоценимый совет пришел слишком поздно – они уже давно, используя самые низменные средневековые приемы, прорвались к штурвалу общего корабля и ведут его без ясного направления и цели. Чего стоят лозунги о свободе, заявления о социальных успехах, когда Международная организация труда (МОТ) признает в стране 90% населения беднотой, когда по импорту мы получаем 67% потребляемых промышленных товаров и 50% – продовольственных? Подобно ханским ордам, власть снизу доверху лишь крушит все вокруг, берет добычу и собирает ясак, не заботясь ни о каком развитии. Над рокировкой с троном издевается весь мир.
Ставленники олигархов и заморских обкомов забывают, что рядом с нами живут, а иногда и работают очевидцы самых трудных и самых светлых страниц в истории страны. Это же так здорово! Организуй их встречи с молодежью, пусть она от уважаемых, проверенных жизнью людей узнает, что совсем недавно мы были великой державой, на которую с завистью смотрели народы всего мира. Пусть юность учится уважать родину, самих себя, а не мечтает удрать на Запад.
Но пока что со стороны внешне цивилизованных правителей в адрес этого славного прошлого мы слышим лишь демонстративное неуважение, плевки и оскорбления. Неужели им непонятно, что подобные издевки и хамство воспринимаются десятками миллионов граждан как личные оскорбления? Помимо детей войны это оскорбляет всех, кто гордился гражданством СССР, а также молодежь, которая уже понимает, в какую трясину загнали страну наши питерские комбинаторы.
От современных, подобных щедринской вобле обывателей с ампутированными чувствами, мыслями и совестью детей войны отличают серебро волос, безмерная скромность, натруженные руки, какие-то особые проницательность и понимание во взгляде, зачастую народный, понятный всем язык. Вы, наверное, замечали, что чем опытнее, мудрее человек, тем доступнее он для понимания. Таких людей чувствуешь сразу, с ними легко и просто.
Не будем искать их за семью морями, обратимся, например, к тем, кто торгует на местном рынке выращенной на собственных огородах зеленью, вызывающими восторг рукоделиями и т.п. Эти простые милые бабушки и дедушки имеют за спиной большую жизнь, полную славных, нужных стране дел и свершений, которыми они по праву гордятся. Гордятся не маниловскими прожектами, не поездками в экзотические страны, не галерным загаром и вкладами в «демократизацию» – они полны достоинства за выращенный хлеб и надоенное молоко, построенные дома и проложенные дороги, за возвращенное людям здоровье и за выращенных детей. В молодости они мечтали о коммунизме, надеясь на светлую, свободную и обеспеченную жизнь. Не только мечтали, но и целиком отдавали себя делу, стране – «Думай прежде о Родине, а потом о себе!» Украли у них Родину – и большую, и малую. Большую пропил Ельцин, а малую распродал Путин.
Даже при царях окружающие нашу Павловскую Слободу леса были доступны всем. А вот при кумире, подаренном народу – возможно, под пьяную руку – покойным Борисом Николаевичем, их все обнесли пятиметровыми заборами, понастроили в них особняков и выставили охрану. За забором оказались и любимый ребятней орешник, и заросшие ландышем поляны, и красавцы сосны и ели, поднявшиеся после войны. Ровные ряды деревьев свидетельствуют, что это не самосев. Их посадили, выходили и взлелеяли дети войны. Стали недоступны и хорошо сохранившиеся до наших дней окопы и блиндажи защитников Москвы в 1941 году. Хорошо еще, что основные дороги уцелели, хотя на них стоят шлагбаумы и караульные в черном требуют аусвайсы, то есть спецпропуска. Идешь по такой дороге между заборами и чувствуешь, как бесконечно далека правда жизни от статей 2-й и 3-й Конституции РФ. Суверенитетом и властью обладает не народ России, а вон те, кто проносится мимо в роскошных машинах, перед кем предупредительно распахивают любые ворота.
Хотелось бы взглянуть на весенний лес, журчащие ручьи, послушать птиц. В советское время я бегал по лесу постоянно, а весной любил ходить в него с совсем еще маленьким сыном. Таких, как мы, было много. Майские и другие праздники, семейные торжества жители Павловской Слободы привыкли отмечать на рядом расположенных полянах. Шли туда семьями поиграть в бадминтон, посидеть в компании друзей и сослуживцев, погулять с детьми. Все было не просто пристойно, а красиво, романтично. Свободные люди отдыхали на своей земле.
Почему все это отняла у них либеральная власть? Не считать ли циклопические заборы, которых не знал и ГУЛАГ, символом путино-медведевской свободы? Теперь остается лишь проклинать власть, единороссов, ощущая страшную несправедливость, бессилие и оскорбленную старость. Времена лесных сказок закончились. Их заменила проза жизни, бандитская. Несуразность, бессмыслица и жестокость в действиях властей поражают. Набрать букет ландышей нельзя, а пустить под коттеджную застройку десятки гектаров общенародного леса с этими ландышами у нас можно.
Больно видеть в Подмосковье там и сям на месте деревьев просеки, взвороченную техникой землю, строительные вагончики для мигрантов. Когда вырастают дворцы под медными крышами, митингов «Мы победили!» – в честь победы над жителями и природой – местные власти почему-то не проводят. Со стороны «Единой России» это явное упущение. Сколько радости доставили бы хозяевам-бандитам! Надо полагать, Дмитрий Медведев во главе «ЕдРа» это поправит.
В конце февраля состоялся учредительный съезд движения «Дети войны», одной из целей которого является предоставление этим седым детям льгот тружеников тыла. Эти льготы в Москве, в некоторых районах Подмосковья уже введены и встречены глубоким пониманием населения и благодарностью переживших Великую Отечественную войну. Обеспечение льготами детей войны всей России требует 113 млрд рублей в год. Если, по признанию Д. Медведева, у нас только в системе госзакупок разворовывается ежегодно более триллиона рублей, то приведенная цифра весьма скромная. Но правительство эти деньги выделять не желает и уже дало отрицательное заключение на проект закона, внесенный коммунистами в Госдуму по этому вопросу.
Размеры пенсий нынешних детей войны часто составляют всего лишь 6000 рублей. Для сравнения: у жителей Германии средняя пенсия – 1270 евро, то есть почти в десять раз больше. Работающие санитарками, уборщицами, наши бабушки получают МРОТ в 4600 рублей, в то время как МРОТ в Германии – 1030 евро. Сравните пенсии наших стариков хотя бы с нынешними российскими зарплатами, и вы поймете, что это наиболее обиженные властью люди.
Может, хватит на их век мук от Гитлера, чтобы получать новые от нынешней либеральной власти во главе с нацлидером? Имеется ли стыд у нашего общества или полностью монетизирован? Неужто всем миром нельзя призвать правительство к элементарной порядочности?
Дети войны – это не имеющая аналогов в мире уникальная часть нашего общества, созданный в годы войны и восстановления страны пласт человеческого достоинства, чести и совести, подобный слою плодородной почвы в безжизненной пустыне. Он оказался не нужным нынешней власти. Является для нее постоянным укором во всех бесчестных, антинародных делах. Вот почему все чаще приходят сообщения о том, что скорой помощи даются команды – к людям старше 70 лет по вызову не выезжать. Одиноким старикам с малой пенсией нет места даже в хосписах.
На фоне всего этого парадные выступления лидеров страны – сплошное лицемерие.
Дети войны не просят чего-то особого. Эти скромные люди нуждаются в большем уважении, внимании к себе. В какой-то мере всё это могло бы им дать предоставление льгот труженикам тыла.
Старыми станут все, в том числе и власть предержащие. Рано забыли они о народе, зареклись от тюрьмы и сумы. Право же на льготы детям войны надлежит не просить у погрязшей в коррупции бессовестной власти, а требовать, как уже было после монетизации льгот пенсионерам.
Юрий ФЁДОРОВ, кандидат технических наук
с. Павловская Слобода, Московская область
