3Какими достижениями, а чаще провалами встречают Год истории российские кинематографисты? На страницах нашей газеты постоянно об этом рассказывается. Но сегодня хотелось бы поведать не об экранных образах и мельтешении кадров, а о той идейной каше, которая царит в головах их создателей.
Выдающийся разведчик и остроумный писатель Леонид Шебаршин, недавно добровольно ушедший из жизни, оставил строчку-предупреждение: У народа отнимают прошлое, чтобы лишить его будущего. Но прошлое можно не только отнять-замолчать, но и растоптать-исказить. Потому-то я не в силах был равнодушно пройти мимо материала, который прислал мне пресс-центр Союза кинематографистов. Опубликован он в газете «АиФ» и представляет собой интервью известного режиссера и лауреата Александра Прошкина. Беседа начинается, как сегодня положено, с проклятий в адрес советского прошлого: «За 70 лет советской истории мы как отдельные личности и как общество в целом совершили массу поступков, за которые расплачиваемся до сих пор. Впрочем, история нашей страны – это какое-то бесконечное искупление грехов. В моем фильме «Доктор Живаго» главный герой произносит монолог, в котором говорит, что все обрушившиеся на Россию несчастья – это плата за грехи еще петровского времени и, чтобы они были прощены, должно смениться семь поколений».
И семь поколений сменилось, и больше. Сам роман Пастернака из запретного плода превратился в скучноватое чтение с гениальными стихами, а мы все ищем виновных если не в Петре, то в Сталине. А режиссеры ставят картонные, плохо намалеванные декорации: «Советское время разрушило традиционные устои, породило новую изуверскую мораль. И пусть мы сейчас живем в другой стране, но наша сущность не изменилась, другими людьми мы не стали. Даже в поколении 30-летних, которое толком не застало тот период, советская ментальность присутствует на генетическом уровне. Поэтому мы все время делим людей на «наших» и «ненаших», постоянно выискиваем внешнего врага, ищем пятую колонну. В общем, нам надо снова учиться разговаривать друг с другом, внимательно смотреть друг другу в глаза и спокойно решать, кто мы такие и как жить дальше».
Прошкин несколько старше меня, я просто не могу представить, что мы с ним вырастали при «изуверской морали». Тогда что же говорить о нынешнем аморальном времени, когда все продается – от чести до самой жизни, а женщины выкидывают с балкона собственных детей? И просвета не видно, и сыплются дурацкие вопросы от необразованных журналистов:
«АиФ»: Сколько должно пройти времени, что должно произойти, чтобы грехи советского прошлого были наконец искуплены и мы перестали все время оглядываться назад?
Зачем переставать оглядываться назад, непонятно. Таких «впередсмотрящих» еще историк Василий Ключевский одергивал, напоминая, что человечество оглядывается на свое прошлого, как споткнувшийся человек оглядывается рассмотреть, обо что же он споткнулся. Но под ноги-то надо смотреть и не городить искусственных препятствий. Однако Прошкин отвечает на полном серьезе, махровыми либеральными штампами: «Пока не произойдет национального покаяния, пока общество не придет к единому мнению относительно советского прошлого и вопросы из серии «Кем был Сталин: эффективным менеджером или кровавым тираном?» перестанут быть поводом для дискуссий, никакое движение вперед невозможно. Трудно представить, чтобы немцы сегодня спорили, кем все-таки был Гитлер – хорошим управленцем или палачом. Они раз и навсегда решили для себя этот вопрос».
Снова призывают придти к «единому мнению», к «всеобщему покаянию», снова приводят в пример лицемерный Запад, но при этом кощунственно ставят на одну доску Гитлера и Сталина, хотя первый олицетворяет фашизм, а второй – в нормальном историческом сознании – победу над фашизмом. Какой вообще параллелизм и спор о Гитлере может возникать на территории обескровленной гитлеровцами России, где наши поднимались в атаку с именем Верховного? Фюрер сам проводит разделительную черту для всякого русского, когда пишет в книге «Моя борьба»: «Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены». Или Прошкин верит некоему критикану с выразительной фамилией А.Больных, который в гнусных полемиках уточняет цитату из Гитлера: «Когда мы сегодня говорим о новых землях и территориях в Европе, в первую очередь мы можем думать только о России и покорных ей государствах-лимитрофах». Но ведь смысл-то не меняется – пусть слова «завоевание» там нет. Что значит «думать о России», мы узнали на деле! Воля и мудрость Сталина позволили развеять эти «думы» и отстоять величие и независимость России.
Прошкин не лишен наивных представлений о благодатной роли искусства: «Интеллигенция, и кинематографисты в первую очередь, заставила немцев переродиться, и сегодня это одна из самых совестливых наций в мире (когда я читал эти строки, «Новости» рассказывали о террористе из Карлсруэ, который хладнокровно убивал своих сограждан! – А.Б.). Германия прошла этап национального покаяния. Так почему же мы до сих пор не можем покаяться и признать, что миллионы, возможно, самых активных и талантливых соотечественников были уничтожены нашими же руками?!»
Опять эти мотивы абстрактного покаяния – кому каяться: ветеранам, отстоявшим Родину, нам с моими соратниками, вообще непричастным к репрессиям? Ну и опять истеричные «миллионы»! На подобные чудовищные обвинения выдающийся русский мыслитель Вадим Кожинов (кстати, вовсе не сталинист, но историк) доказательно ответил, написав про миф, повторенный Прошкиным: «Миф – триумф Сталина оборачивался страшной трагедией народа. В 1937–1938 гг. по политическим мотивам были репрессированы миллионы людей. Это излюбленный миф всех антисталинистов. Расценивается ими как убойный – из-за возможности жонглировать цифрами с шестью, а то и больше нулями. Кто только и как только не поупражнялся на эту тему. В буквальном смысле слова тьма-тьмущая этих «миллионоведов» – всех даже и не перечислить, ибо никаких книг не хватит. И все давят на эмоции. Но что же было в действительности?
А в действительности за период с 1921 по 1 февраля 1954 г. осужденных за контрреволюционные преступления по ст. 58 УК РСФСР и аналогичным статьям уголовных кодексов союзных республик насчитывается всего 3 777 380 человек, из них 2,9 млн (76,7%) – внесудебными органами. Именно эти данные 1 февраля 1954 г. официально сообщили Хрущёву Генеральный прокурор СССР Р.Руденко, министр внутренних дел СССР С.Круглов и министр юстиции СССР К.Горшенин. Если учесть, что к моменту представления этих данных прошел почти год после смерти Сталина, а осуждения по ст. 58 УК все равно продолжались, то необходимо вычесть из указанного общего количества репрессированных за контрреволюционные преступления среднегодовое количество осужденных в количестве 114 466 человек за указанный период, ибо эти 114 466 человек – «доля» уже лично Хрущёва. Однако полученная таким образом цифра – 3 662 914 – будет слегка лукава. Ведь чисто сталинский период начинается с конца января 1924 г. и заканчивается 5 марта 1953 г. Следовательно, необходимо вычесть еще три раза по 114 466 человек, в результате чего подлинное количество осужденных за контрреволюционные преступления в период единоличного пребывания Сталина у власти составит 3 319 516 человек. Конечно, осужденным, репрессированным и тем более расстрелянным от такого подсчета легче не станет. Но, увы, ввиду непрекращающейся вакханалии издевательств так называемых демократов не столько над цифрами, сколько над самим фактом репрессий и стоящими за ними трагическими судьбами людей, вынужден сделать такие подсчеты».
«Объективность требует, – пишет В.Кожинов, – вычесть из этого количества и тех, о ком однозначно сожалеть не приходится. Речь идет о нарушителях границы, агентах иностранных разведок, диверсантах, террористах, членах вооруженных банд. Эти прекрасно знали на что идут. Дело в том, что только за период с 1921 (тогда еще РСФСР) по 22 июня 1941 г. одних только нарушителей было задержано свыше 932 тыс. человек (практически десять армий!), то есть по 46 600 человек в год, или примерно по 128 человек в день, или в час – 5,5 нарушителя! Кроме того, за этот же период задержано свыше 30 тыс. шпионов, диверсантов и террористов, свыше 40 тыс. вооруженных бандитов, составлявших 1319 ликвидированных вооруженных банд… Везде шла необъявленная, тайная, ожесточенная война против СССР! И то же самое продолжалось и после войны».
Ну, тут смотри фильм «Никто не хотел умирать» и некоторые правдивые кадры (против воли?) самого Прошкина из «Холодного лета 53-го». «Так что, если быть до конца объективным, – продолжает Кожинов, – то из 3 319 516 человек, осужденных за контрреволюционные преступления по ст. 58 УК в период пребывания Сталина у власти, необходимо вычесть как минимум еще один миллион человек. С указанными категориями нарушителей уголовного законодательства ни в одной стране мира не миндальничают, иначе нет ни суверенитета, ни территориальной целостности, ни неприкосновенности границ государства. В итоге получится более или менее объективная цифра осужденных при Сталине за контрреволюционные преступления – 2 319 516 человек. Именно их трагическая участь и имеет право на особое внимание. Потому как среди них были как справедливо осужденные, так и несправедливо. И это, к глубокому сожалению, непреложный факт. Много это или мало? Во всяком случае, явно не десятки миллионов, коими непрерывно стращают записные «демократы»...
Специально привожу столь пространную цитату из трудов наиболее добросовестного и умного исследователя советской истории, потому что нет сил уже воспринимать швыряние миллионами в устах и трудах А.Солженицына, И.Чубайса, теперь вот и А.Прошкина… Умудренный жизнью человек, признанный мастер, наставник молодых повторяет либеральные бредни, даже не вдумываясь, на чьем поле играет. И недаром тот же Кожинов, видя разворачивающуюся трагедию на идейном поле Отечества, предупреждал:
«…В соответствии с заведенной еще негодяем Хрущёвым дурацкой «модой», у нас все равно все сводится к известной формуле: «триумф вождя оборачивался страшной трагедией народа». Однако «изобретателя» этой формулы – не то бездарного генерала от истории, не то никчемного комиссаришку Д.А. Волкогонова – мудрый народ метко прозвал «Туфтогоновым». Между тем репрессии того периода – настолько сложное и запутанное явление, что нужен хотя бы самый простой минимум ясности в таком особо важном вопросе. А эмоции и всякие «формулы» в таком деле – лишнее».
Но Прошкин, увы, склоняется к «формулам» Туфтогонова, хотя прекрасно видит, что же происходит сегодня, какая вредоносная атмосфера создана в стране, куда катится культура, отчужденная от всего русского: «У нас сегодня стало принято гордиться нефтью, газом, но при этом мы забываем, что Россию в мире знают прежде всего благодаря ее культуре. Так или иначе, но здоровое общество возможно только когда существуют некие нравственные авторитеты. А когда все сводится к потреблению, когда все можно продать и купить, общество деградирует в стадо скотов. Сегодня нам остро не хватает веры в то, что мы идем к чему-то лучшему, к чему-то важному. Без этого движение вперед, развитие невозможны. Мы постепенно теряем чувство самоуважения, а это для нас губительно. Отсюда и утечка мозгов, и вывоз капиталов».
Так слепой веры не хватает или крепнущей уверенности, что мы действительно идем к лучшему? Большинство здравомыслящих людей понимают, что Россия, напротив, идет по губительному и антирусскому пути. Да это и сам режиссер видит: «Самоуважение начинается с чувства сопричастности. Это чувство рождается прежде всего благодаря культуре. Когда ребенок растет на родных мультфильмах, сказках, книгах, в нем кристаллизуется чувство Родины. Не казенный патриотизм, а именно чувство Родины, которое носит почти физиологический характер. У нас на отечественную культуру государство практически махнуло рукой. Оно не понимает, зачем ему, например, кино, когда есть телевидение, которое без всякого кинематографа прекрасно держит руку на пульсе электората... Опасность в том, что мы утратили некие нравственные табу. Выросло поколение людей, которые видят по ТВ красивую, богатую жизнь, и естественно, им хочется заполучить все и сразу. Любой ценой! В то же время в обществе телевидение беспрестанно поддерживает состояние агрессии. Когда изо дня в день людям показывают кровь, убийства, оружие, насилие, они к этому привыкают. И в реальной жизни насилие их уже не пугает».
Да, перед этой пугающей картиной все репрессии, реальные и мнимые, меркнут! На что же надежда? Режиссер судит со своей колокольни, причем репортер зачем-то оставляет косноязычие устной речи: «После многих лет абсолютной депрессии и полного безразличия, особенно среди молодежи (им вообще все пофиг было), люди стали задумываться о том, в какой стране они хотят жить. Мои студенты-первокурсники снимали митинги на Болотной и монтировали мини-фильмы. Когда я посмотрел их работы, увидел поразительную для себя вещь: в этих митингах четко чувствуется молодая энергия очень положительного заряда. Там нет агрессии, а есть жажда человеческого братства! Люди задаются вопросом: «Почему нас не слушают?! Почему с нами не хотят разговаривать?!» Это очень хорошо, если митинги в итоге приведут к диалогу. Власть имущие, конечно, совершенно оборзели! Я имею в виду тот огромный нарост чиновников, которые высасывают страну. Самое страшное наследие советского прошлого заключается в том, что мы разучились слышать друг друга. Думаю, власть считает, что, если она пойдет на диалог, ее позиции ослабнут. Странно, что она не понимает другой очевидной вещи: если диалога не будет, она рухнет тем более, причем в ближайшее время».
Со многим можно согласиться в этом пассаже, кроме «самого страшного советского наследия» – неумения слышать друг друга. Ну полная чушь или аберрация зрения с годами. Ее опровергает сама жизнь и художественная практика. Если бы тогда люди не умели слушать друг друга, то не было бы многомиллионного отклика на совестливую прозу и фильмы Василия Шукшина, на задушевные песни Геннадия Шпаликова, на исповедальную лирику Николая Рубцова, ибо как сказал старший друг Пушкина – офицер и философ Чаадаев: «Слово звучит в отзывчивой среде». Сегодня истинно сокровенное слово не звучит вовсе – на экранах сплошной стеб – «Гражданин поэт», так сказать.
Как жаль, что современная интеллигенция не усвоила азбучных философских и культурологических истин, но берется поучать на зыбкой почве мифов и своих сиюминутных настроений или страхов: «Любое сколько-нибудь значимое экономическое ухудшение может стать детонатором в масштабах всей страны. И силовыми методами ситуацию не выровняешь. В XXI веке стрелять в свой народ не получится. Основные капиталы наших власть имущих находятся на Западе. И если эти власть имущие прикажут стрелять по своим, Запад этого не простит – не вернет ни цента, не даст убежища. Получается замкнутый круг, разорвать который может только диалог. Успокоиться нам надо. Выйти из состояния латентной, вялотекущей гражданской войны. Хватит «красных» и «белых», «наших» и «ненаших». Хватит зажимов оттепелей и застоев. Надо спокойно, шаг за шагом двигаться к обществу взаимного уважения и приоритета человеческого достоинства».
Смешно и грустно читать, как, находясь среди расчеловеченной действительности, в расколотом донельзя обществе, признанный режиссер Прошкин надеется только на кару Запада, проклинает советское прошлое и завершает беседу благим пожеланием в духе кота Леопольда. Что-то и впрямь неладное творится в головах и душах кинематографистов. Да если бы только в их, но тут – наглядней…
Александр БОБРОВ
