2
Природа шпионской деятельности изменилась – об этом нам сообщил г-н Сноуден. То, что раньше было исключением, сейчас приобрело практически универсальный характер. Очевидной целью стало взять под наблюдение целые нации. Безликие руководители разведки могут утверждать, что они все еще ищут иголки, но сначала они должны получить весь стог сена. И поэтому они ведут наблюдение за миллионами совершенно невинных (во всех смыслах) граждан. Их телефонные разговоры, странички поиска, сообщения и электронные письма перехватываются, собираются, хранятся и анализируются.
Задумывались ли правительства когда-нибудь о таком понятии, как согласие? Разве инженерам, главам разведки, министрам, конгрессменам и президентам не приходило в голову, что подобные серьезные изменения в договоре между государством и гражданами требуют некоторого обсуждения?
Благодаря г-ну Сноудену обсуждение этих вопросов началось и оно охватило весь мир. Президент Обама заявил, что он приветствует подобного рода дискуссии. Звучит довольно обнадеживающе, даже если велика вероятность того, что это неправда, потому что такие дискуссии способны поставить в неловкое положение любое правительство, а также сотрудников разведки и руководителей крупных телекоммуникационных компаний.
Секретность и открытость должны в какой-то момент столкнуться. Правительства и шпионы будут настаивать на безопасности – это неизбежно. Люди, которые ценят свободу слова, свободу прессы, право выражать несогласие, право на неприкосновенность частной жизни, а также право на защиту от государства, всегда будут испытывать опасения.
Очевидно, что любой человек, ведущий цифровую жизнь – любой пользователь Google, Verizon, BT, Facebook или Skype, – имеет право знать, насколько неприкосновенна его личная жизнь. Это и стало предметом нынешней дискуссии.
Кто примет участие в этой дискуссии и как их доводы могут стать обоснованными? В настоящее время споры по этим вопросам активно ведутся в законодательных органах и прессе США и Европы. Но в Соединенном Королевстве число членов парламента и лордов, которые высказались по этому поводу, ничтожно. Надзор за деятельностью секретных служб осуществляется почти исключительно за закрытыми дверями судов. Парламентский контроль также нельзя назвать прозрачным. В Соединенном Королевстве высказывания сэра Малькольма Рифкинда, который должен контролировать секретные службы, чаще всего напоминают речи капитана болельщиков. В США то же самое можно сказать о сенаторе Дайан Фейнстейн, которая возглавляет комитет по вопросам деятельности разведслужб при сенате.
Какую роль играет пресса в этих дискуссиях? В конце мая г-н Сноуден передал газете «Guardian» папку с документами, которые он собрал, когда был одним из 850 тысяч сотрудников секретных служб, имеющих доступ к секретным данным. В условиях свободного мира ни один здравомыслящий редактор не стал бы уничтожать эти материалы, не прочитав их, и не передал бы их обратно секретным агентствам или правительству, не проанализировав их. Газета «Guardian» сделала то, что, как мы надеемся, сделала бы любая информационная организация: она спокойно проанализировала и добросовестно проинформировала общественность о некоторых данных, чтобы инициировать публичные дискуссии.
Спустя некоторое время после публикации материалов с нами связался секретарь кабинета, заявив, что действует по поручению премьер-министра. Он признал, что мы повели себя ответственно, выразил сомнения в отношении безопасности находившихся в нашем распоряжении материалов и попросил вернуть или уничтожить их. Мы объяснили ему, что, если выполним его просьбу, это лишит нас возможности информировать общественность. На том этапе нам ничего не угрожало со стороны закона, однако мы все равно приняли меры предосторожности и передали некоторые материалы нашим коллегам из новостных агентств в Америке, где существуют более мощные механизмы защиты журналистики.
Через несколько недель тон подобных разговоров изменился. К середине июля нам недвусмысленно дали понять, что правительство попытается остановить работу «Guardian», чтобы предотвратить публикацию материалов любыми законными способами. В случае сопротивления мы должны были передать контроль над материалами суду, после чего вряд ли бы их опубликовали. Первая поправка американской конституции гарантирует прессе такую защиту, о которой британские редакторы могут только мечтать.
Между тем в Соединенном Королевстве полиция – очевидно, по приказу правительства – использовала закон, направленный на борьбу с терроризмом, чтобы задержать сотрудника команды «Guardian» на девять часов и конфисковать его материалы. Бывший лорд-канцлер, лорд Фальконер, подтвердил, что закон о противодействии терроризму 2000 года не должен использоваться в отношении таких людей, как Дэвид Миранда (гражданский супруг репортера «Guardian» Глена Гринвальда). «Государство может хотеть, чтобы журналисты не публиковали секретные материалы, – написал Чарльз Фальконер в своей колонке на прошлой неделе, – но решать, где провести черту, должны журналисты, а не правительство».
На эти слова стоит обратить внимание тому чиновнику британского правительства, который сказал нам, что газета «Guardian» уже все обсудила и что нет смысла продолжать об этом писать. Однако политики и государственные чиновники не должны определять границы общественных дискуссий. Они также не должны ограничивать обсуждение при помощи закона, то есть пытаясь криминализовать сам акт журналистики, без которого не может начаться ни одна дискуссия.
Граждане свободных стран имеют право защищать неприкосновенность своей личной жизни от государства. Государство обязано не только обеспечивать безопасность, но и защищать свободу слова. Журналисты должны информировать общественность, инициировать дискуссии и помогать проверять согласие людей с характером любого компромисса между гражданскими свободами и инструментами обеспечения безопасности. Демократическое правительство, в свою очередь, должно стараться защищать и поддерживать эти дискуссии, а не запрещать их.
