Верхотурье называют «дедушкой уральских городов». Он был воротами Сибири. Потом стал административным, духовным и даже исправительным центром Урала. Но сегодня это лишь крохотный городок на краю Свердловской области. Здесь есть самый маленький в России кремль, два монастыря и невероятное количество памятников архитектуры, с которыми связаны легендарные истории. Но добраться сюда без своего транспорта сложно, поэтому и поток туристов не превышает 70 тысяч человек в год. Многие верхотурцы с таким положением дел не согласны. Современный купец Никита Зеленюк, настоятель Свято-Троицкого храма отец Владимир Иванов и руководитель театра-студии «Град» Дмитрий Вершинин пытаются вернуть своему городу былую славу
Поезд в Верхотурье пришел ближе к ночи. Вокзал был пуст, номера такси, предложенные интернетом, недоступны. Мы мыкались по пустому зданию, как вдруг из темноты выступил охранник. Удивился, что мы приехали «сами по себе» и по «вопросу культуры». Потому что в Верхотурье поездом, как правило, ездят две категории граждан: паломники и жены и матери тех, кто сидит в местной тюрьме.
О том, что этот городок — центр православия на Урале, говорят много, но есть и другой поворот. Если первая церковь в городе была основана в 1599 году, то первое место заключения появилось еще раньше. И кто только не томился в этих застенках: царские невесты, контрабандисты, оппозиционеры всех времен. Три века подряд духовный и пенитенциарный центры развивались параллельно. После революции монастыри перепрофилировали в исправительные учреждения. И только спустя 70 лет все встало на свои места: верующим вернули церкви, а нарушителям закона осталась колючая проволока.
Рядом с Верхотурьем, в поселке Привокзальном, находится исправительная колония № 53. Именно в нее едут матери, жены, сестры. Добраться до места этим женщинам помогает таксистка Оксана — она и согласилась нас отвезти в город. По дороге сокрушалась о доле русских женщин:
— Десять лет их вожу и все не могу привыкнуть: сходят с поезда с такими сумками, что от земли оторвать невозможно. Откусывают от своих пенсий, от зарплат, от детей — тянут и тянут годами. А потом их мужики выходят и в момент забывают все хорошее. Сидят-то тут в основном за наркотики…
— Вам не страшно так вот, по ночам, ездить одной рядом с колонией?
— Нет. У меня и баллончик газовый есть, и шокер. Но ни разу ими не воспользовалась. Городок у нас маленький, тихий — половина знакомых, половина родственников. У меня пять братьев и сестер — все живут тут, в Верхотурье. Все свои, все рядом. И в большой город мы не хотим. Воздух у нас тут особенный.
Об особенном воздухе Верхотурья шла речь и ранним утром в гостинице для паломников при Свято-Николаевском мужском монастыре, том самом, где до 1987 года располагалась колония для несовершеннолетних. Сегодня об этом почти ничего не напоминает. Территория монастыря утопает в зелени, большинство строений отреставрировано, а в здании, где раньше жили заключенные, теперь гостиница для паломников. Условия аскетичные, но и цена символическая: койко-место стоит 250 рублей в сутки без питания и 400 рублей со скромными обедом и ужином.
В сестринской келье — это полтора десятка кроватей в два ряда — после утренней службы сам собой завязался разговор о том, кто какими путями пришел в Верхотурье. Разговор шел полушепотом, а я слушала и думала, что меня сюда привело тоже своего рода чудо. Два года назад в Екатеринбурге на выставке мы познакомились с молодым предпринимателем Никитой Зеленюком. Тогда ему было 26 лет, а в 22 года он придумал проект «С Верх мы». Идея была в том, что трое молодых людей — мыловар (это сам Никита), православный священник и актер объединились, чтобы продвигать свою малую родину. Сделали креативную карту городка — 350 тысяч на производство собрали с помощью краудфандинга. Карта вышла действительно крутая: нарисована с юмором, отражает легенды и мистические истории. И туристы могут посмотреть город, составив личный маршрут. Допустим, сходить в гости к оборотню: местные верят, что много веков назад получеловек-полузверь был заточен в подземные ходы Верхотурья. Или поискать в Верхотурье мимимишных альпаков. Или собрать фотоколлекцию бывших купеческих лавочек, памятников, церквей.
Люди, что сбрасывались на этот проект, увлекались — и многие ехали уже сюда сами. О проекте заговорили в соцсетях. А команда «С Верх мы» тут же предложила им серию театрализованных экскурсий, делилась секретами мыловарения, угощала купеческими кренделями. Даже выпекали особенную пиццу — ее рецепт Никита привез из Италии. Короче, осенью 2021 года у энтузиастов Верхотурья жизнь бурлила и планов было громадье. Казалось, что так будет всегда.
За два года, что мы не виделись, Никита заметно возмужал: женился (привез в Верхотурье девушку из Екатеринбурга), скоро впервые станет папой. Это его новое положение отражается на лице. Я сказала ему про эту перемену.
«Я подустал, — согласился Никита. — Тяжело бороться с ветряными мельницами. Кусаться, толкаться. В нынешней ситуации Россия — это про выживание. В юности выезжаешь на задоре. А с возрастом запал уходит, больше не хочешь биться лбом о стену».
Мы долго говорим о том, что случилось. Чтобы развиваться, молодому предпринимателю нужна не только инициативная группа, но и поддержка со стороны государства. А наше государство поддерживает только традиционные рамки истории — и в последние годы эти рамки стали толще. Превратились в стену, толстую и длинную — ни пробить, ни обойти.
— Получается, идею возродить Верхотурье вы бросили?
— Нет. Сосредоточился на реальном. На первый план вышла семья — это то, что я могу выстроить сам, на что могу влиять. Дальше есть бизнес-идеи. Все они связаны с Верхотурьем. Я хочу создать фамильный бренд: наше мыло очень достойного качества. За два года я занял свою нишу на рынке, но теперь хочу выйти в премиум-сегмент. Для этого учусь на парфюмера, будем предлагать гостям города интересные ароматы. Моя жена — керамист. Люди любят ее посуду. И все это будет объединено под брендом Zelenyuk. На этой земле наша фамилия известная, мои предки много сюда вложили.
История семьи Зеленюк на Урале начинается в 1956 году, когда в эти края прислали нового директора детского дома, Георгия Ивановича. Бухгалтер по образованию, он обладал хорошими организаторскими способностями и был, как говорят в народе, поцелован богом. Несколько раз во время войны Георгий, тогда подросток, сбегал из оккупационных лагерей — чудом выжил, добрался до своего села.
После училища ему доверили руководить детским домом в Черкасской области. После отправили поднимать подобный детский дом в Свердловскую область, в поселок Таватуй. А оттуда, уже с семьей, перевели в детский дом в деревне Заимка, в восьми километрах от Верхотурья.
В 1970 году к нему на работу поступила выпускница серовского педучилища Татьяна. Между ней и сыном директора Зеленюка завязалась дружба, а потом и любовь.
Татьяна Алексеевна — бабушка Никиты и женщина, которую в Верхотурье знают все. Именно благодаря ей в Заимку вернулась жизнь: в конце восьмидесятых детский дом в деревне забросили и вспомнили только в 1992-м. Директором стала Татьяна Зеленюк.
На старом месте выросло принципиально новое образование — детская деревня. Опыт руководительница подсмотрела в книгах западных педагогов: предполагалось, что дети будут собираться по крови или по возрасту в семьи. У каждой такой семьи (по семь — десять человек) будут свои «родители» — два воспитателя, и свой дом — деревенская изба с огородиком и домашними животными.
Все члены семьи, как и в обычной жизни, имели свои обязанности: ухаживали за животными, сажали огороды, помогали в избе-столовой, готовили семейные и деревенские праздники. Передвигаться по деревне можно было свободно: дети пасли коров, шефствовали над одинокими деревенскими бабками. Тех, кто постарше, устраивали на предприятия подсобниками. Иногда кто-то пытался сбежать, но те, кто побывал в других детских домах, понимали, что жизнь за высоким городским забором не идет ни в какое сравнение с Заимкой.
«Меня звали Никитос Домашний. Все мои друзья были из детдомовцев. И у меня было очень классное детство. Мы дрались на самодельных мечах, играли в карты на круглые соленые крекеры и сидели на крыше прачечной — ели с веток черемуху и вели разговоры о жизни, — вспоминает Никита. — У каждого ребенка, у которого родные пили или жестоко с ним обращались, была своя легенда, в которую он верил. И эти по сто раз пересказанные легенды мы и слушали».
Недостаток родительской любви старались компенсировать не только воспитатели, которых тщательно отбирала Татьяна Алексеевна, но и дедушка Никиты Анатолий Григорьевич. На летних каникулах он брал детдомовцев на работу, в гараж: учил чинить машины. Если замечал, что у кого-то получается, пристраивал в помощники и даже выбивал детдомовцу зарплату. После такой науки многие его ученики ушли в профильные колледжи, а потом на уральские заводы. В отпуск приезжали в Заимку, к Зеленюкам.
«Через наш детский дом прошло около сотни ребят. Если я скажу, что у всех моих друзей все сложилось хорошо, совру, — рассуждает Никита. — Кто-то, конечно, начал пить, кто-то погиб. Но если брать картину в целом, она гораздо лучше, чем у выпускников обычных детдомов. И у тех нет места притяжения, а у наших оно было. Мой друг детства Юра, к примеру, работал под руководством дедушки несколько лет. И когда выпустился, чуть ли не каждую неделю звонил: “Как там Анатолий Григорьевич?” Наша деревня была его домом, мой дед заменил ему отца. Как и мне, как и многим другим детям. Когда он ушел, мы осиротели».
Анатолий Григорьевич не пережил пандемию. В память о нем осталась идеальная широкая дорога от Верхотурья в Заимку; сложившиеся судьбы его названых внуков и письма к нему, уже ушедшему, в дневнике Никиты. При жизни они не так уж много разговаривали — это было как-то не по-уральски.
На посту директора детского дома Татьяна Зеленюк пробыла 11 лет. В конце девяностых стала депутатом областной думы и начала заниматься развитием тогда пришедшего в упадок Верхотурья.
«Фундамент того, что мы видим в городе сегодня, всех этих реконструкций, заложила бабушка, — говорит Никита. — Сейчас ей 71 год, она на пенсии. Живет в Заимке, по-прежнему переживает за дела детского дома. Он работает, но поскольку страна поменялась, то и внутри него система поменялась — нам со стороны кажется, что раньше у воспитанников было больше самостоятельности, они больше понимали про жизнь, к которой их готовят. Поэтому бабушка, конечно, очень эмоционально на все это реагирует. Но она не сидит без дела — интегрировалась в мою жизнь, в мои проекты. Причем порой настолько, что доходит до конфликтов, — Никита смеется. — Ну на то она и железная леди Верхотурья».
* * *
После учебы в Уральском федеральном университете Никита вернулся в Верхотурье осознанно — тянуло, скучал, каждый вечер созванивался с бабушкой и дедушкой, по ночам снилась детская деревня.
Сперва устроился в местный кинотеатр — и начал искать что-то еще, динамичное, для молодых. Но ничего не было. Город был погружен в древнерусскую тоску. Надо было что-то с этим делать.
— Я жил тогда в Заимке, там не было интернета. И я волей-неволей стал читать книги по истории Верхотурья. И делал открытия: «Бабушка, а ты знаешь, что раньше тут делали крендельки? А кожевенное производство? А легендарное верхотурское мыло?!» Так и родилась идея возрождения купеческого Верхотурья. Я поднял архивы, опросил местных бабушек и восстановил рецепт мыла — дело там было в козьем молоке. И начали его продвигать через историю города. Дмитрий Николаевич, актер, представлял меня на экскурсиях верхотурским купчишкой со своим мыльным, а теперь и свечным «заводиками». С проектом «С Верх мы» я стал ездить на конкурсы, продвигал нас везде, где можно, — и к нам потянулись люди.
— А сейчас?
— Едут и сейчас. Но я уже не верю, что одним рычагом можно перевернуть мир. Поэтому план пока такой: доучусь на парфюмера, буду развивать направление товаров премиум-класса. И возможно, когда-то смогу себе позволить привести в порядок хотя бы одно старинное здание в центре Верхотурья. Открою там лавочку, выставлю свой товар — и буду по-купечески счастлив.
В том же 2017 году, когда Никита вернулся домой, в городок приехал и новый настоятель Свято-Троицкого собора отец Владимир Иванов. По первому образованию радиотехник. В свободное от работы время он бегал на лыжах в Екатеринбурге, тренировался на биатлонном стрельбище.
И когда замерзал, заходил погреться в храм по соседству. Потом Иванов отправился в поход с молодыми православными людьми — среди них были физики, математики, химики, многие с научными степенями. Это и стало отправной точкой погружения в православие и пути в духовную семинарию. А после ее окончания случился самый насыщенный в жизни Иванова год: свадьба, рукоположение в священники, переезд в Верхотурье, назначение настоятелем самого древнего храма на Урале.
«Приехал я в Верхотурье по послушанию, а оказалось, нужно поднимать непаханое поле», — говорит отец Владимир.
Молодой священник начал знакомиться с местными жителями. Одним из первых позвонил Никите, пригласил на встречу в храм. Никита не отказался. И та беседа оставила в его памяти неизгладимое впечатление.
«Я не верю в бога. Ну не понимаю, как может существовать бог при таком количестве несправедливости вокруг. Вот это все я и говорил отцу Владимиру в стенах храма. И ждал, когда он достанет ложку и треснет меня, безбожника, по лбу! — смеется Никита. — Но отец Владимир оказался “трушным” батюшкой — глубокий, добрый человек. Мы поспорили, посмеялись и стали друзьями. Он хочет возродить Верхотурье, я хочу — дорога у нас одна. А взгляды могут быть разные».
«Трушный» батюшка оказался горазд на нестандартные решения. Ролик, где отец Владимир рассекает на лыжах в подряснике по Верхотурью, собрал миллионы просмотров. О Верхотурье снова заговорили — поехали журналисты и путешественники.
Затем священник купался в реке Туре — «боролся с выгоранием». Теперь строит дом, учится класть блоки и осваивает сварочный аппарат — тоже хороший повод для ролика.
Но помимо «промо» отец Владимир занимается вполне конкретными вещами: помогает нуждающимся и многодетным. Придумал «Зарядку с батюшкой», приглашал местных в киноклуб — хотел, чтобы молодые люди объединились для добрых дел. Но эти проекты не нашли отклика среди местного населения. Отец Владимир опечалился, но не сдался — включился в разработку нестандартных экскурсий по Верхотурью, помогал Никите делать ту самую креативную карту города и многое другое.
Мы приехали к отцу Владимиру в обед: до этого у него была служба, после — стройка. У Ивановых трое детей, а живет семья в стареньком домике, купленном еще в 2017 году. Отец Владимир на условия не жалуется, но со стороны и так все понятно.
Недалеко от дома Ивановых есть смотровая площадка, которую отец Владимир сделал сам. С нее открывается завораживающий вид на город. Оттуда он и рассказывает немногочисленным пока гостям о Верхотурье.
— Главная моя боль — это состояние Верхотурья. Духовный центр Урала превратился в нечто непонятное.
— Но подождите, идет же ремонт, улицы, площадь…
— Идет. Лестница меняется на лестницу, газон на газон. Есть, конечно, и позитивные моменты. Но в корне ничего не меняется. У нас, например, нет современного путеводителя по Верхотурью. Никита — да, сделал карту для молодежи. Но на данный момент и ее нет в продаже. Я бы и рад взяться, но постоянно занят экономикой, хозяйственными делами, юридическими вопросами. Вся проблема Верхотурья в том, что при таких интересных исторических местах мы не можем собрать людей, которые бы все двигали. А людей должно быть много, и между ними должно быть взаимодействие.
— И что сделать, чтобы ситуацию изменить?
— Надо не ситуацию менять, а себя.
Третий сподвижник Никиты — актер и руководитель театра-студии «Град» Дмитрий Вершинин. С ним мы встречаемся в самом маленьком в России кремле. Театр находится именно здесь — в старинных стенах пахнет лаковым деревом, яблоками и будто бы духами из прошлых веков. При этом течет обычная закулисная жизнь: люди пьют чай, гримируются, обсуждают городские новости…
Дмитрий Николаевич и Никита познакомились, когда Зеленюк был еще школьником. Вершинин организовывал городские праздники, Никита — на подхвате. Спустя годы они встретились и придумали формат, в котором об истории Верхотурья рассказывает не академический экскурсовод, а главный человек любого города — дворник. В данном случае — Семен Ионыч. Он встречал «анпираторских» особ, помнит кучу легенд и исторических анекдотов. А если надо, может и провести урок этики для оторвавшихся от русской старины гостей. На то он и дворник.
Формат прогулки с Ионычем туристам, что называется, зашел. Гости стали собираться в группы и приезжать уже «на Ионыча». И многие удивлялись, узнав, что Вершинин окончил не театральный вуз, а Верхотурское духовное училище.
«Мама много работала и оставляла меня на попечение соседки. Та была колоритная старуха лет восьмидесяти. На праздники клеила себе усы, бороду, надевала мужской кафтан и становилась ямщиком. К дому подъезжала тройка, и мы на этой тройке с бубенцами объезжали ее соседок, таких же удивительных старух. Все, что происходило в их среде, меня, ребенка, захватывало. Это первое яркое воспоминание, — рассказывает Вершинин. — А второе — крещение. Характер-то у меня как у Гришки Распутина — во-от такой размах… Начали мы с праздников, а доросли до театра, в который я приглашал хороших режиссеров».
В этой истории удивительно многое — и то, что режиссеры не отказывались ехать в глухомань, и то, что власти Верхотурья шли навстречу: выбивали ставки, находили приезжим жилье. Но самое главное — что городку с населением восемь тысяч человек зачем-то оказался нужен театр. Он есть и ездит в другие города. И на него теперь ездят — еще одно чудо Верхотурской земли.
А играют в этом театре местные жители: юрист, бухгалтер, замначальника соцслужбы города, председатель местного избиркома, учителя и школьники. Труппа собирается под спектакль — выкладываются так, что иной профессионал может позавидовать. На вышедшем незадолго до февраля 2022 года и нечаянно попавшем в тему спектакле «Дорога» зал умывается слезами.
— Какие истории рассказываете зрителю?
— Вечная тема русской литературы. А это значит — классика. И тема русской деревни. В Верхотурском уезде до революции было 150 деревень, сейчас еле-еле насчитаешь 15. Наши спектакли — это плач о деревнях. Вот едешь в сторону Меркушина, откуда родом наш святой Симеон Верхотурский, и встречаются тебе скособоченные домишки да огромные пустые поля. А людей нет. На долгие-долгие километры ни одного человека. Как по такому не плакать? Но конец у наших спектаклей всегда светлый, потому что человеку нужна надежда. Наш компас земной.
Светлана Ломакина, «Такие дела»
Светлана,спасибо за материал в котором вы досконально и скрупулёзно описали жизнь Верхотурья так называемый Духовный центр Урала. Хорошо что там есть люди любящие свою родину. Почёт им и уважение! На таких держится Россия .