Мастер резьбы по дереву из Рязани, 30 лет проработавший бесплатно педагогом и экскурсоводом, продает свои работы. Ему нужны деньги на жизнь и лечение жены
«Устал, не могу больше бороться, – говорит 77-летний мастер резьбы по дереву Александр Зимин, шаркающей походкой направляясь в свою мастерскую. – Да и жена болеет, а пенсию урезали».
Несколько лет назад о резных работах Зимина и его безвозмездной работе – обучении детей мастерству резьбы писали региональные и федеральные СМИ, он попал в проект «Гордость России» и стал «лицом Рязани» в российском медиапроекте «Герои современности». Сейчас «гордость России» сидит в неотапливаемом помещении, продолжает вырезать свои маски – шаржи на известных людей, но уже не только для бесплатного показа всем желающим. Он мечтает продать коллекцию за 3 млн рублей, забыть до конца своих дней походы по чиновничьим кабинетам и судам и вылечить жену.
Одноэтажный деревянный дом на «золотой» земле в центре города на Новослободской, увитое листьями винограда крыльцо, исписанные хулиганами стены – это вход в мастерскую-музей-выставку Зимина. Какое-то время назад здесь толпились на занятиях резьбы по дереву дети, ходили группами экскурсанты, туристы-одиночки. Сейчас в здании промозгло – пару лет назад сломался отопительный котел, по полу разбросана стружка, в коридоре можно споткнуться из-за тусклого освещения. Со стен просторной выставочной комнаты на посетителя смотрят Якубович с Пугачевой, Брежнев с Ельциным, Джексон с Хазановым; Политковский и Листьев почему-то соседствуют с Путиным. Зимин говорит, что «не выбирал, кого с кем, просто вешал на свободное место». Это маски-шаржи, и их здесь сотни. Всего он вырезал более тысячи работ – какие-то хранятся на чердаке, другие проданы или подарены.
Одни маски смешные, другие слегка пугающие – вроде мифических леших. Есть «Ветер перемен России», подражания африканским маскам и непонятные божества. Есть и прекрасное – женская «обнаженка», но не фривольная, а в рамках приличий. Совсем недавно на стенах уже не было места для размещения работ, сейчас то тут, то там между ними зияют дыры – мастер стал маски распродавать. Небольшая, но прибавка к пенсии, которая становится, вопреки указам президента и здравому смыслу, все меньше и меньше.
– У меня такое случилось, я вообще не понимаю, как теперь быть, как жить, да и я натворил делов, – начинает с порога Зимин.
Он заходит в свою набитую всякой всячиной (в первую очередь – инструментами) комнатку-мастерскую, достает и показывает квитки с размером пенсии. В нескольких – по 21 тысяче рублей, с лета – 15 тысяч с копейками.
– Сначала после всех прибавок у меня стало 20 тысяч, потом начало приходить по 15 тысяч. Я бегом в Пенсионный фонд, мне пересчитали, и однажды пришла 31 тысяча – вернули недостачу, значит. Потом еще прибавка, и получилась у меня 21 тысяча пенсии. А с мая снова по 15 тысяч платят. Говорят, что мне больше не положено, потому что я «работающий пенсионер». А где я работаю? Нигде. На мне этот Клуб резьбы по дереву зарегистрирован. Только мне никто ни копейки не платит – наоборот, я арендную плату вношу, – объясняет Зимин, перебирая квитки, снова и снова всматриваясь в них, словно там можно увидеть что-то новое.
А «натворил» он вот что: зашел в первую попавшуюся юридическую контору в центре города и попросил помочь ему в суде с Пенсионным фондом. Ему выставили ценник: 25 тыс. рублей. Зимин назанимал денег и заплатил. Судебное заседание состоится 19 октября, но уже сейчас нанятый юрист предупредил пенсионера, что помочь вряд ли сможет – мол, таков закон, ваше дело бесперспективно.
Зимин снова рассказывает то, о чем говорил уже десятки раз. Как отучился в Спасском педучилище, успел поработать в районном детдоме, потом отслужил в армии – радиотелеграфистом подводной лодки. После армии снова пошел учиться: сначала на штурмана в Луганском летном училище, потом в Харьковском авиационном институте, долгое время работал на Днепропетровском машиностроительном заводе. Вернувшись в Рязань, 15 лет преподавал в ПТУ-9 – не имея профессионального образования по этому профилю, учил подростков мастерству резьбы по дереву.
Вырезать начал лет в 40 – увидел корягу, и ему показалось, что у коряги силуэт лисы. Пристрастился: то ложку вырежет, то фигурку какую. Кажется, он не умеет или не хочет о них рассказывать, ограничивается лаконичными комментариями. Например, при вырезании маски Никиты Михалкова решил «подшутить» и приделал ему золотую коронку на зубе. Коллекция резных фигур и масок разрасталась и хранилась в квартире, пока не переполнила чашу терпения супруги Алевтины. Тогда он пошел к первому мэру города Валерию Рюмину и попросил помещение под выставку. И тот такое помещение дал – на безвозмездной основе, на неограниченный срок пользования. Дом был старый, в центре города, и он то ли сгорел сам, то ли подожгли. Тогда Зимину удалось спасти почти всю коллекцию, но его работы стали «бездомными».
Позже уже другой мэр, Павел Маматов, снова выделил ему заброшенное здание – на Новослободской, 20. В нем хранились дворницкие метлы и лопаты. Своими силами и при помощи друзей Зимин что-то подправил-подремонтировал, пристроил новое крыльцо и открыл новую выставку резьбы по дереву, а при ней – мастерскую с обучением детей и подростков.
– Учились подростки, даже, помню, мама одного мальчика с инвалидностью водила. В 2015 году здание признали непригодным для занятий с детьми. Я больше не мог с ними заниматься, хотя они поначалу приходили и ко мне, и в мэрии требовали все вернуть. Кто-то считал, что, раз здание муниципальное, власти и должны его привести в приличный вид, чтобы дети могли заниматься, да ничего не вышло. А потом и отопительный котел сломался, – вздыхает Зимин, одетый в 4 слоя одежды. – Еще два года назад починить его тысяч 20 стоило, а сейчас сколько, даже и не знаю.
Ни в «нулевые», ни позже он не мог понять, как это: учить замечательному ремеслу или просто показывать свои работы – за деньги? Он и сейчас отказывается сделать что-то даже для малого заработка – например, установить коробку для добровольных пожертвований.
О продаже коллекции он заговорил года два назад. Навалилось все внезапно: болезнь жены (совместное фото «из молодости» висит на стене), сломанный котел, борьба с мэрией за дом, в котором находится выставка-музей. Кто-то ему подал мысль: подай, Зимин, заявление на приватизацию, ведь ты его арендуешь давно. А коли так, тебе передадут его в собственность без всякого конкурса. Он поверил и выполнил условие такой сделки: открыл ИП. Его тут же оповестили о том, что для ИП арендная плата гораздо выше, а дом бесплатно получить не получится. А если еще учесть стоимость земли в центре города…
– Тогда получалось, что аренда повысилась до 15 тысяч рублей, а пенсия у меня была – 16. Я скорей ликвидировал это ИП. Думал как: если администрация свою собственность не ремонтирует, то зачем мне в чужое деньги вкладывать? А если бы мне дали его приватизировать, я бы знал, для чего вкладываться в ремонт. Уже ведь немолодой, может, внук мое дело продолжил бы. Главное, что хочу, – чтобы после меня здесь выставка осталась.
После перенесенного онкологического заболевания стала чаще болеть супруга. Зимин подозревает, что «ей при облучении случайно облучили и другие органы, ведь она не могла лежать на аппарате совсем неподвижно». В этом ли дело – неизвестно, да только потребность в деньгах постоянно возрастает.
– Она у меня даже «похоронные» выпросила. Знаешь, что такое? Я же из Спасского района, там принято при жизни копить себе на похороны. Ну, и мы тоже собираем. Теперь потратили… Дети говорят, мол, не переживайте, похороним как следует. А как тут не переживать? – задумывается Зимин и продолжает, – Думаю, чтоб дешевле вышло, может, гроб себе сделать, пока могу? А что, я умею, для двух внучков делал [умерли в младенчестве]…
Зимину звонят – школьники просятся на экскурсию с часу дня до двух. «Это что же, вы меня без обеда хотите оставить? – смеется он и приглашает. – Жду». Он маленькими шагами ходит по залу, стирает с работ пыль прямо руками, которые «сто раз случайно резал, столько же ударял». Вздыхает: «Есть к Рязани музей леденца, есть музей шоколада, а этот на ладан дышит, и его скоро не будет». Зимин говорит, был бы рад, если бы коллекцию купил рязанец, и ее могли бы видеть люди. Потом машет рукой и словно сдается: «А, да пусть хоть куда покупают, хоть за границу!»
Ему и жалко бросать дело почти половины жизни, и по-другому, говорит, не выжить. Пока желающих приобрести всю коллекцию не нашлось, хотя внук помог выставить фото на сайте бесплатных объявлений. Он писал о своей просьбе в региональный Минкульт и мэрию, пытался попасть на прием к губернатору Павлу Малкову и ходил к митрополиту Рязанскому и Михайловскому Марку. Первый так и не принял, второй принял, взял подарочное панно и благословил на продажу.
Что делать дальше, мастер не знает…
«Говорит НеМосква»
