Бурную дискуссию в школах России вызвала инициатива чиновников усилить роль искусственного интеллекта в образовании. Умным машинам предлагается перепоручить проверку домашнего задания и составление рабочих программ. Объясняется все желанием разгрузить педагогов, избавить их от скучной рутины.
Учителей, однако, перспектива углубления цифровизации школ так возмутила, что представителям Минцифры пришлось их успокаивать: автоматизация, дескать, будет внедряться безболезненно и постепенно, вплоть до 2030 года. Но в чем причина конфликта? Неужели современным учителям, точно луддитам XIX века, настолько ненавистен прогресс? Или педагоги боятся, что хорошая идея опять будет испорчена кривым исполнением?
Вообще говоря, реакция довольно удивительная. Особенно когда наблюдаешь за ней изнутри. Я педагог. И я – за прогресс. Считаю, что автоматизация процессов, не связанных напрямую с живым, человеческим взаимодействием, автоматизация рутины, простой механики, бюрократии – это счастье.
Основное поле деятельность педагога – ведение урока, и тут учителю никакие роботы не угрожают. А отчеты пусть машины пишут. Вопрос о домашнем задании представляется не таким однозначным, но с ним вообще сегодня столько проблем, что решение их с помощью искусственного интеллекта не кажется таким уж плохим вариантом. В любом случае это то, что можно и нужно обсуждать. Но что я вижу в педагогической среде? Возмущение, негодование, страх.
Я слышу от коллег, что цифровизация их оскорбляет просто как факт, что чиновники с помощью ИИ и прочих нейросетей в очередной раз пытаются их унизить, что роль учителей хотят окончательно свести то ли до тьюторов, то ли до операторов этих чертовых машин и что это все уже невозможно терпеть.
И это не какие-то старорежимные педагоги-пенсионеры из темной глубинки, которые на самом деле существуют только в фантазии обывателя, это молодые учителя, работающие в петербургских школах, вполне владеющие современными технологиями. Но почему так?
Такое ощущение, будто что-то мешает педагогам взглянуть на ситуацию объективно. Может быть, травма? Знаете, в последнее время меня не покидает ощущение, что наши учителя невероятно травмированные люди. Они ушиблены низкими зарплатами, равнодушным отношением общества, дикими чиновничьими инициативами (которых, конечно, хватает). В итоге посттравматический синдром не позволяет увидеть учителям даже то немногое хорошее, что иногда выносится на повестку.
Если говорить конкретно об автоматизации, то здесь сопротивление педагогов, вероятно, обусловливается коллективной травмой, нанесенной им агрессивной компьютеризацией во время дистанта 2020–2021 годов.
Увы, тогда в режиме тотальной неподготовленности к пандемии, на волне охватившей всех и каждого паники все действительно было сделано скверно, если не наихудшим образом. Недостаток техсредств, созданные наспех и криво работающие платформы, непроработанность нормативной базы и при этом постоянные требования сверху, чтобы даже в этих условиях учителя не просто выкрутились, но и оказались на высоте – такое кого угодно с ума сведет.
И ведь маразм так никуда и не исчез. Разные цифровые прелести до сих пор щедро валятся на школу. Но речь вовсе не об искусственном интеллекте, речь просто о цифровом мусоре. Учителей, учеников, родителей, например, вечно пытаются использовать для продвижения кучи интернет-проектов, вся суть которых сводится лишь к освоению бюджетных средств.
То школьников надо зарегистрировать на каком-то сайте за ЗОЖ и обязать пройти там курсы, то обеспечить охваты по участию в конкурсе, посвященном энергосбережению, то прокрутить на уроке видео про операторов станков ЧПУ, и неважно, что это урок литературы, то онлайн за что-нибудь проголосовать. Понятно, что после всего этого от любых разговоров о цифровизации и автоматизации попросту начинает дергаться глаз.
И вот, когда явилась наконец светлая мысль, что цифру можно направить в правильное бюрократическое русло, педагоги по инерции сжимаются в колючий ком: не хотим, не верим, протестуем, все равно на практике опять все будет плохо.
Хотя если говорить о скидывании на машины бумажной рутины, то в этом плане даже плохо – хорошо. А если говорить о домашних заданиях, то там даже чиновники с роботами уже вряд ли смогут сделать хуже.
Надо бы пояснить мысль. Что ж, сначала про бумажную работу: про все эти рабочие программы, календарные и поурочные планирования, папки воспитательной работы. Вся эта документация настолько формальна и настолько никому, кроме проверяющих, не интересна, настолько она не влияет на реальный учебный процесс, что держаться за нее зубами может только либо совсем уж никчемный служащий, не умеющий больше ничего другого, либо отъявленный мазохист.
Честно, нет вообще никакой проблемы, если нейросеть сгенерирует какую-нибудь галиматью. Все равно никто эту чушь читать не будет и даже проверяющие вряд ли увидят разницу – они сами немного роботы, сканирующие только титульные листы.
Что до домашнего задания, то оно тоже ведь давно превратилось в фикцию. И это, в отличие от ситуации с документацией, действительно печально.
Дело в том, что, если задания на дом давать по учебникам, оно будет безбожно содрано с сайтов ГДЗ. Придумывать упражнения самостоятельно тоже довольно затруднительно в вечной школьной запарке – да и не должны учителя выполнять работу разработчиков учебно-методической литературы. Причем и это мера малоэффективная, если только не готовить индивидуальные упражнения для каждого отдельного ученика. Но для каждого ученика, когда их по сотне на одного педагога, задания не придумаешь, а дашь два-три варианта на класс – спишут друг у друга, причем первые в этой цепочке могут воспользоваться помощью нейросетей. Подростки, в отличие от их учителей, технологий не боятся.
Когда говорят, что, проверяя типовую домашнюю работу, учитель все равно вникает в каждого ученика, пишет какие-то там индивидуальные замечания, я могу только скептически усмехнуться. Среднестатистический педагог работает в России на полторы ставки, у него в день не меньше пяти уроков в разных классах. Пять уроков – пять домашних заданий. Проверка тетрадей только одного класса занимает около часа (то есть всего набирается до пяти часов в день). И это время уходит просто на просмотр работы, отмечание ошибок стандартными палочками и галочками на полях и на выборочную сверку работ с ГДЗ.
Ни на какие трогательные послания ни времени, ни душевного ресурса уже не остается. При существующих нагрузках учителя и минимальные-то требования к проверке стараются максимально оптимизировать. Вдумчивую проверку педагоги оставляют на контрольные и проверочные, а не на домашние работы. Коллеги, особенно склонные к скучным разговорам о самоотверженности и прочем подвижничестве, могут на меня обижаться, но это реальность: человеческий ресурс ограничен, никто не может вечно прыгать выше головы.
И в этой ситуации автоматизация как минимум ничего в перспективе не усугубляет. А если грамотно подойти к вопросу, то дело можно еще и поправить. Уж точно можно написать скрипт для выявления бездумно списанных работ. Учителя их тоже видят, конечно, невооруженным взглядом, но на них еще негласно лежит бремя доказывания, а это лишние конфликты с учениками и их родителями. А тут машина забракует работу, пусть с ней и разбираются. Как говорится, пишите в «Спортлото».
Скажут, но так образование станет еще более бездушным. А кто сказал, что к злостным списывальщикам, не желающим учиться, и их скандальными родителям нужно относиться непременно со всей душой? Что это за стремление к позиции вечной жертвы?
Может быть, напротив, четкие машинные алгоритмы кого-то да отрезвят и заставят взяться за ум? А это уже какая-никакая, а польза.
В общем, не в искусственном интеллекте дело, в том, как он используется. Не машины – враги рода человеческого. Враги людям – сами люди. Если ума нет, то и «машинные мозги» не помогут. А если котелок варит, то и компьютерные программы можно настроить на пользу всем.
Марина ЯРДАЕВА
Санкт-Петербург
