«Ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину, Президиум Верховного Совета СССР, Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР признали необходимым:
- Создать Государственный Комитет Обороны…
- Сосредоточить всю полноту власти в государстве в руках Государственного Комитета Обороны.
- Обязать всех граждан и все партийные, советские, комсомольские и военные органы беспрекословно выполнять решения и распоряжения Государственного Комитета Обороны.
Москва, Кремль, 30 июня 1941 года».
Однажды во время войны, когда Красная Армия уже погнала взашей фашистские орды, И.В. Сталин признался в узком кругу, что ночь с 29 на 30 июня 1941 года оказалась для него самой трудной. Днем пришло неожиданное, показавшееся вначале невероятным, известие о сдаче нашими войсками Минска, а вечером он вместе с другими членами Политбюро ЦК ВКП(б) приехал внезапно (это случилось в первый и в последний раз) в Наркомат обороны, чтобы здесь, на месте, разобраться в тревожной и далеко не ясной обстановке, которая складывалась в те дни на советско-германском фронте. Ни нарком обороны К.С. Тимошенко, ни начальник Генерального штаба Г.К. Жуков еще не располагали необходимой информацией. После нелицеприятного разговора с военными, никому не сказав ни слова, Сталин сел в машину и уехал к себе на кунцевскую дачу.
В результате внезапного нападения, для некоторых в руководстве неожиданного, в СССР наметилась дезорганизация, которая потребовала формирования, наряду с традиционными, чрезвычайных органов управления, наделенных особыми полномочиями. Очевидной становилась необходимость сосредоточения всей полноты власти в одних руках, где бы не было разделения на партийные, государственные и военные органы, где быстро и авторитетно решались бы любые вопросы управления. Таким государственным центром, в котором сконцентрировались все нити руководства, стал Государственный комитет обороны, образованный 30 июня 1941 года.
Позже А.И. Микоян так описывал обстоятельства создания ГКО: «30 июня 1941 г. меня и Вознесенского попросили зайти к В.М. Молотову. Когда мы вошли в кабинет, там были Л.П. Берия, Г.М. Маленков и К.Е. Ворошилов. По всему было видно, что они о чем-то уже договорились и теперь хотят нас поставить перед фактом. Берия сказал, что они тут посоветовались и решили внести предложение о создании Государственного комитета обороны во главе со Сталиным, которому передать всю полноту власти в стране. Я сказал, что согласен: это отвечает сложившейся обстановке. Решили ехать к Сталину, он находился на ближней даче. Приехали. Берия высказал наше предложение создать ГКО. Сталин согласился и сказал: «Нужно обсудить кандидатуры». Берия тут же заявил: «Кандидатуры есть…»
В состав ГКО вошли И.В. Сталин (председатель), В.М. Молотов (заместитель председателя), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков, Л.П. Берия… А впоследствии в ГКО входили Н.А. Булганин, Н.А. Вознесенский, Л.М. Каганович, А.И. Микоян.
ГКО осуществлял высшее политическое, государственное и военное руководство всеми ключевыми направлениями военной экономики и гражданскими отраслями народного хозяйства. Такая жесткая централизация руководства была совершенно необходима в той чрезвычайной обстановке, она сыграла огромную роль в быстрейшей перестройке всей жизни страны на военный лад.
Какие же вопросы решал Государственный Комитет Обороны? Наверное, проще сказать, каких вопросов он не решал. В годы войны ГКО возглавил всю борьбу по укреплению Красной Армии, переводу страны на военные рельсы, по созданию слаженного и быстрорастущего военного хозяйства.
ГКО осуществлял высшее политическое, государственное и военное руководство всеми ключевыми направлениями военной экономики и гражданскими отраслями народного хозяйства. Всего ГКО принял 9.971 решение, которые имели силу закона военного времени.
Стратегическое руководство вооруженной борьбой ГКО осуществлял через Ставку Верховного Главнокомандования: ставил перед Вооруженными Силами военно-политические задачи, совершенствовал их структуру, расставлял руководящие кадры, определял общий характер использования вооруженных сил в войне.
***
Буквально каждый час война выдвигала неотложные проблемы. С первых же дней началось гигантское перемещение войсковых грузов на запад, а производительных сил страны – на восток. Этим «великим перемещением», как оно вошло в историю, руководил Государственный Комитет Обороны.
Напомним: летом и осенью железные дороги доставили на запад, в пункты сосредоточения войск, 291 дивизию, 94 бригады и свыше двух миллионов человек маршевых пополнений. Из фронтовой зоны было вывезено. 2.593 предприятия (из них 1.560 оборонного значения), эвакуировано 18 миллионов человек…
По сути дела, целая высокоразвитая по тому времени индустриальная держава была перемещена на тысячи километров. И не только перемещена, но в исключительно короткие сроки размещена на новых, необжитых местах и начала выпускать так необходимую фронту продукцию.
***
С бывшим членом Транспортного комитета при ГКО генерал-лейтенантом И.В. Ковалевым автору довелось встречаться в Москве, у него дома. В годы войны он был начальником Центрального управления военных сообщений Генерального штаба (ЦУПВОСО).
– Эвакуация населения, промышленности и материальных ценностей проходила, конечно, очень тяжело, – вспоминал Иван Ковалев. – В нашем мобилизационном плане на случай войны массовые эвакуационные перевозки не предусматривались. Поэтому в первое время военному командованию, наркоматам этот сложнейший вопрос пришлось решать, как говорится, на свой страх, риск и совесть.
Уже в конце июня была разослана директива: все, что можно, вывозить на восток, остальное – уничтожить. Был создан Совет по эвакуации под председательством Н.М. Шверника, при наркоматах и ведомствах – бюро и комитеты по эвакуации. Эвакуация заводов и фабрик проходила в тяжелейших условиях: постановлением ГКО предписывалось всем предприятиям, работающим на военные нужды, выпускать продукцию до последнего момента. Поэтому очень часто демонтаж оборудования приходилось проводить под обстрелом противника.
Самыми тяжелыми и критическими были последние два месяца 1941 года. Предприятия уже перестали давать продукцию в старых районах, но еще не были восстановлены в новых тыловых районах. Народное хозяйство СССР понесло исключительно большие потери: на оккупированной к ноябрю 1941 года врагом территории до войны проживало 40 процентов всего населения страны, производилось 63 процента довоенной добычи угля, выплавлялось 68 процентов чугуна, 58 – стали, 60 – алюминия, производилось 38 процентов зерна, 84 – сахара. На этой территории находилось 38 процентов крупного рогатого скота, 30 – поголовья свиней.
Иван Владимирович встал, вышел из комнаты, а когда вернулся, бережно развернул пакет старых фронтовых фотографий: воины-железнодорожники под вражеским обстрелом (или бомбежкой) восстанавливают на станции путь, горящие поезда, разрушенные мосты… В отдельной папке – описания подвигов рабочих-железнодорожников, собранные за многие годы.
«У машиниста Аникеева (депо Лиски Юго-Восточной дороги) во время чистки топки провалился люк колосниковой решетки. Надо было гасить топку, но это задержало бы эшелон с боеприпасами. Аникеев надел две телогрейки, обмотал лицо, руки, облился водой и полез в раскаленную топку. Три раза Аникеев вылезал оттуда, снова обливался водой, и, возвращался в топку. Люк был восстановлен, поезд ушел по графику».
Машинист Петров спас от взрыва состав с боеприпасами, мостовой мастер Верпотов, разобрав под артогнем путь у моста, не дал фашистскому бронепоезду прорваться на железнодорожный узел. Из капелек – ручейки, из них – половодье народного героизма.
– Нас ожидали трудные испытания, – вспоминал И.В. Ковалев, – и победы. В битве под Москвой впервые с начала войны удалось в масштабе нескольких фронтов создать запасы боеприпасов, достаточные для организации крупной наступательной операции. И неудачи: ведь зимнее наступление сорок первого – сорок второго годов могло бы увенчаться более крупным успехом, если бы удалось обеспечить своевременную переброску резервов. Словом, потребовалось дальнейшая перестройка работы нашего транспорта, в том числе и железнодорожного.
***
В ночь на 14 февраля 1942 года Ковалева пригласили на совместное заседание Государственного Комитета Обороны и Политбюро ЦК ВКП(б). Предупредили: надо будет доложить о недостатках в работе транспорта и сделать предложения по ее улучшению. В Кремль он приехал с небольшим опозданием. Заседание ГКО уже началось.
– Почему опоздали? – спросил И.В. Сталин.
Иван Владимирович ответил, что выполнял указание Председателя ГКО по отгрузке танков и другой боевой техники на Северо-Западный фронт. Вскоре ему предоставили слово, и И.В. Ковалев доложил о недостатках перевозок войск и боевой техники. Он высказал мнение ЦУПВОСО о несовершенстве управления транспортной системой страны и предложил создать Транспортный комитет при ГКО – всесильный единый орган управления всех видов транспорта: железнодорожного, водного, авто- и авиатранспорта.
– Кто за? – спросил Сталин. Воцарилось молчание.
– Похоже, что предложение товарища Ковалева поддерживает только товарищ Ковалев, – усмехнулся Сталин.
Он раскурил трубку и продолжил:
– Мы с вами находимся на положении людей, которые должны понять, что сегодня от работы транспорта зависит не только победа или поражение на фронтах, а существование нашего государства. Вот о чем идет речь, а не о создании лишней надстройки. У него (показал на Ковалева), сказано: всесильный. Как это надо понимать? Это понимать надо так: есть предложение избрать председателем транспортного комитета товарища Сталина. Прошу голосовать…
В состав созданного на том заседании Транспортного комитета при ГКО вошли еще три члена Политбюро ЦК ВКП(б), наркомы путей сообщения и водного транспорта, начальник тыла Красной Армии и начальник ЦУПВОСО. Когда Ковалев вернулся к себе в управление, его уже ждал курьер с красной папкой с утвержденными документами.
Комитет смог мобилизовать все ресурсы транспортной системы, обеспечить взаимодействие всех ее звеньев. Следует отметить, что практически чуть ли не с первых дней начала войны Государственным Комитетом Обороны обсуждался вопрос: как выстроить оборону Москвы? План, разработанный в Генштабе, в частности, предусматривал расформирование Железнодорожных войск, их бойцами намечалось пополнить формируемую в столице 1-ю ударную армию. Единственным, кто выступил против этого предложения, назвав его «пораженческим», был Иван Ковалев.
– Почему? – спросил его Сталин. – Ведь речь идет о защите Москвы.
– Я взял себя в руки, – признавался впоследствии Ковалев, – и, стараясь быть кратким, пояснил: если расформируем Железнодорожные войска, то все наши армии, которые есть под Москвой и которые выдвигаются к ней с востока, окажутся неспособными наступать. Кто восстановит разрушенные дороги и мосты, чтобы снабжать и подкреплять наши наступающие войска?
Словом, предложение о расформировании Железнодорожных войск было Сталиным отклонено.
Вторгаясь на территорию Советского Союза, армия захватчиков планировала действовать по тому же сценарию, что и в Европе, когда им удалось поставить себе на службу огромный промышленно-экономический потенциал завоеванных стран. Но в случае с нашим государством стратегия агрессоров не имела предполагаемого успеха.
«Виной» тому проведенная в критические месяцы 1941–1942 годов и являющаяся беспрецедентной в мировой истории массовая эвакуация промышленных предприятий и других производственных сил на восток СССР. В кратчайшие сроки, приходившиеся на самый пик вражеского продвижения, целая индустриальная страна была перемещена в тыл, на безопасную территорию.
Многое из того, что не удавалось спасти, дабы не досталось захватчикам, подвергалось уничтожению.
***
Теперь мы знаем, что в октябре-ноябре сорок первого года Председатель ГКО лично распределял на подмосковный фронт автоматы; что производство проката цветных металлов, без которого невозможно военное производство, у нас сократилось в 430 раз (!); что выпуск подшипников, без которых проходную завода не мог покинуть ни один самолет или автомашина, танк или артиллерийское орудие, сократился в 21 раз… Но мало что известно, например, о том, какое критическое положение сложилось у нас с боеприпасами, и в частности с порохом – этим «хлебом войны», без которого, как известно, нельзя выстрелить даже из дробовика.
Снарядов и патронов на первые месяцы у нас имелось достаточно. Однако значительная часть этих запасов, сконцентрированная в западных районах – в приграничной зоне, была захвачена врагом. 303 предприятия боеприпасов потеряли мы к ноябрю 1941 года. На этих заводах производилось в месяц более 13 миллионов корпусов снарядов, мин, авиабомб, около 8 миллионов взрывателей… Прекратили работу пять из восьми пороховых заводов. Их удалось эвакуировать, но они находились где-то в пути.
– Положение в пороховой промышленности сложилось чрезвычайно тяжелое, – вспоминал бывший уполномоченный ГКО на одном из пороховых заводов М.Ю. Рагинский. – В глухой тайге предстояло в кратчайшие сроки создать пороховой гигант. Возводила завод 20-тысячная армия строителей под руководством полковника Ионны Саввича Кузьмича – человека редкой судьбы, которого дважды белогвардейцы приговаривали к расстрелу. Строители совершили невозможное: за четыре месяца, на две недели раньше установленного Государственным Комитетом Обороны срока, в жестокие морозы была сооружена первая, а еще через полгода – вторая и третья очереди…
***
Известно: построить предприятие – одно дело, а пустить его – другое. Дважды пуск этого порохового завода был под угрозой. Завода – единственного в течение первого года войны, где было налажено производство минометных, артиллерийских зарядов и зарядов для реактивной артиллерии, а также одного из главных на протяжении всей войны поставщика зарядов для крупнокалиберной морской артиллерии.
Первый раз, когда нужно было срочно разработать и внедрить новую технологию мощных баллиститных порохов. Чтобы избежать всяких «бюрократических проволочек», ГКО принял решение о создании при заводе Особого конструкторского бюро, в которое вошли крупнейшие специалисты в области пороховой промышленности под руководством доктора технических наук А.С. Бакаева. И вдруг тяжелейшее сообщение: американский транспорт, который вез для нас центролит (необходимый компонент для производства этих порохов), потоплен фашистской подводной лодкой. Положение создалось сверхсерьезное. И все же за какой-то месяц ученым ОКБ удалось создать заменитель центролита, который по многим показателям его превосходил. В Америке, например, центролит был заменен подобным компонентом только в 50-е годы. Таким образом, острейшая проблема производства мощных порохов была решена в невиданно короткие сроки.
Другая, не менее важная, проблема в пороховой промышленности была решена в 1943 году, когда Красная Армия готовилась к битве на Курской дуге. В связи с этим заводу дали задание увеличить производство пороха в три раза. Из Государственного Комитета Обороны поступила телеграмма: «Невыполнение правительственного задания приведет к срыву большой операции на фронте…»
Сотрудникам ОКБ удалось быстро разработать новую – шнековую технологию, внедрение которой позволило в три раза увеличить производительность труда. Кстати, на эту технологию передовые страны смогли перейти тоже только после войны.
– Задание Государственного Комитета Обороны, – незадолго до смерти рассказывал бывший уполномоченный ГКО и первый секретарь Пермского обкома ВКП(б) Кузьма Михайлович Хмелевский, – было выполнено досрочно благодаря трудовому героизму ученых и рабочих, их теснейшему сотрудничеству.
Много лет прошло с тех пор, но один из мартовских дней 1943 года Хмелевский запомнил на всю оставшуюся жизнь: бешеный ветер срывал крыши бараков, валил людей с ног, утром ему позвонили с завода. Вальцовщики Ахмет Сабирьянов, Сергей Божьяволя, Семен Стомин и Алексей Дьяговец при норме 216 прокатали по 1.200 килограммов пороха. Собрали по этому поводу митинг. Директор завода генерал-майор Д.Г. Бидинский поздравил рабочих с крупной победой, а парторг ЦК ВКП(б) А.Е. Гусев тут же вручил им подарки – по две пачки махорки. Так началось на том заводе движение тысячников…
Чем, какой мерой измерить то, что изо дня в день совершали эти люди, как измерить их ненависть к врагу, любовь к Родине?! Нет такой меры. Ненависть была беспредельна, беспредельной была и любовь.
ГКО на протяжении всей войны уделял Наркомату боеприпасов особое внимание. Это справедливо. Промышленность боеприпасов производила десятки тысяч видов и типов продукции – многотонные бомбы и торпеды, различные взрыватели, снаряды и мины, патроны, пороха, взрывчатые вещества… Объем производства был огромен: 50 процентов металла в военные годы шло на производство боеприпасов. ГКО привлек к производству боеприпасов многие заводы и фабрики других отраслей. Так, например, в 1941 году 332 предприятия, в 1942-м – 1.108, в 1943-м – 1.300 предприятий различных наркоматов стали производить боеприпасы.
Часовые, автомобильные, моторные, станкостроительные заводы по решению ГКО выпускали взрыватели. Предприятия химической и резиновой промышленности освоили производство взрывчатых веществ, противотанковых гранат, порохов, зарядов для реактивных снарядов. На производство оружия и боеприпасов были переведены почти все предприятия текстильной, швейной и пищевой отраслей легкой промышленности.
Трудно, почти невозможно сейчас представать, что в чрезвычайно сложных условиях и в такие короткие сроки – второе полугодие 1941-го и первое 1942-го – под руководством ГКО была осуществлена военная перестройка всего народного хозяйства, без которой победа в войне была бы невозможной.
Об этом после войны рассказали те, кто непосредственно участвовал в решении вставших грандиозных задач, – уполномоченные Государственного Комитета Обороны. Этот многочисленный отряд советских партийных и хозяйственных работников с мандатом ГКО, предоставлявшим широкие полномочия, в необычайно трудных условиях добивался, казалось бы, невозможного.
Из воспоминаний уполномоченного ГКО по производству танков на одном из уральских заводов В.С. Емельянова:
– Хорошо помню день, когда мне секретарь обкома Сапрыкин вручил мандат уполномоченного ГКО, подписанный Председателем Государственного Комитета Обороны И.В. Сталиным Получая его, я еще не понимал, какую он имеет силу. Текст мандата напомнил мне первые годы революции. На меня возлагалась обязанность немедля обеспечить перевыполнение программы по производству корпусов танков.
– Почему я отвечаю за перевыполнение плана? А кто же отвечает за его выполнение? – спрашиваю секретаря обкома.
– Видимо, директор завода. А уполномоченный ГКО, как мне думается, должен обеспечить перевыполнение тех заданий, что установлены планом. Так должно быть, – ответил он.
Так оно потом и было. Наша промышленность выпускала не только значительно больше танков, чем германская, она выпускала лучшие машины.
Уже после прочитал в воспоминаниях Гейнца Гудериана, создателя гитлеровских бронетанковых сил: «В ноябре 1941 года видные конструкторы, промышленники и офицеры приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русскими танками Т-34, превосходящими наши боевые машины. Предложение офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, не встретило у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34…»
А ведь у нас в войну еще были созданы танки КВ, ИС – лучшие тяжелые танки Второй мировой войны. Всего же было создано и испытано 29 различных образцов танков и самоходно-артиллерийских установок. Мне остается только добавить, что постановление №1 Государственного Комитета Обороны от 1 июля 1941 года – это постановление о развитии производства танков…
***
Вспоминает бывший главный инженер одного из артиллерийских заводов М.3. Оленевский:
– Весной 1945 года «Правда» опубликовала рапорт коллектива нашего завода Председателю ГКО о выпуске 100-тысячной пушки. А всего наша артиллерийская промышленность выпустила 489.5 тысячи орудий. Это была замечательная победа. Известно, что промышленность фашистской Германии вместе со всеми оккупированными ею странами Европы смогла дать за годы войны 102 тысячи орудий.
Хорошо помню, уже в октябре 1941 года наш директор А.С. Елян представил в ГКО график выпуска 100 пушек в день, то есть производство артиллерийского оружия возрастало в 18 раз. Теперь, когда прошло столько лет, мне порой самому не верится, что такое стало возможно, и на вопрос «Почему?» трудно дать однозначный ответ. Ведь рост выпуска продукции произошел не за счет увеличения производственных мощностей, а главным образом за счет прогрессивных технологических мероприятий. Энтузиазм, наука, высокий уровень организации производства – вот «три кита», на которых основывался успех. В те дни буквально каждый рабочий, техник, инженер что-то улучшал, вносил новое… Помню, во время одного лишь месячника выявления резервов было подано 3.752 рацпредложения, что дало возможность дополнительно вооружить 60 артполков.
Рассказывает бывший начальник авиационного отдела Госплана СССР, уполномоченный ГКО, профессор С.И. Семин:
– Перед войной у нас были созданы первоклассные по тому времени самолеты, но наши Военно-Воздушные Силы находились в стадии перевооружения и реорганизации, серийное производство этих машин только налаживалось. Трудно было. Многие заводы пришлось эвакуировать на восток. ЦК ВКП(б), Государственный Комитет Обороны делали всё для того, чтобы наладить быстрейший выпуск возможно большего количества новых самолетов: истребителей МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1, штурмовиков Ил-2, пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и других.
С гордостью вспоминаю, что уже через три недели после прибытия эшелонов одного из московских авиазаводов в Сибирь начался регулярный выпуск самолетов. Еще через три месяца здесь их выпускали уже значительно больше, чем прежде. Прошло одиннадцать месяцев, и завод начал давать в 7,5 раза больше машин, чем до эвакуации. Уже 22 января 1942 года ГКО благодаря достигнутым успехам смог принять постановление о создании авиационного резерва Главного Командования. К осени этого года действовало несколько корпусов РГК – это означало, что авиапромышленность все полнее удовлетворяла потребности фронтов. Напомню, что во втором полугодии 1941 года наша авиапромышленность дала фронту 8,2 тысячи, в 1942-м – более 21,7 тысячи, в 1943-м – 29,9 тысячи, за последние полтора года войны – более 51 тысячи боевых самолетов.
И, что особенно важно, как вспоминал нарком А.И. Шахурин, авиационная промышленность не просто смогла оснастить ВВС самолетами в достаточном количестве, но осуществила их полное перевооружение новыми видами боевой техники.
***
Так работал весь наш народ. Работал и воевал. Наши танки, построенные руками мальчишек и девчат, женщин и стариков, заменивших у станков своих отцов и старших братьев, по многим качествам превосходили вражеские, и их поступало на фронт больше; наши самолеты летали быстрее, выше и дальше, и их в конечном счете тоже оказалось больше, чем у врага; наши пушки были лучше крупповских; наши военные корабли успешно громили врага на море и на суше…
Почему же? Почему наша страна, перестроив в короткие сроки экономику на военный лад, смогла не только удовлетворить собственные нужды, но и оказать большую помощь в технике и вооружении народам, вступившим в борьбу с фашизмом? Хорошо об этом сказал заместитель Председателя Государственного Комитета Обороны, Председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский: «Гитлеровская Германия в своей грабительской войне эксплуатировала производительные силы всей континентальной Европы… И если капиталистическая Германия оказалась разгромленной, то это свидетельствует о новой величайшей силе, которая в единоборстве с Германией оказалась победителем. Этой силой является Союз Советских Социалистических Республик, социалистическое государство рабочих и крестьян».
***
Заседания ГКО, как известно, не протоколировались. Своих особых органов прямого подчинения ГКО не создавал. В зависимости от обстоятельств для лучшей организации руководства и управления военным хозяйством при ГКО действовали, временно или постоянно, различные комитеты (Транспортный комитет, Комитет но разгрузке транзитных грузов, Комитет но эвакуации продовольственных запасов, Советы, комиссии, бюро, которые при необходимости создавались в рабочем порядке, а при выполнении своей прямой задачи расформировывались.
8 декабря 1942 года было принято постановление ГКО об образовании «Оперативного бюро Государственного Комитета Обороны», с помощью которого ГКО осуществлял жесткий контроль за выполнением военных заказов.
Оперативное бюро ГКО контролировало работу всех наркоматов оборонных отраслей промышленности, Наркомата путей сообщения, Наркомчермета, Наркомцветмета, Наркомата электростанций, Наркомата угольной промышленности, Наркомата нефтяной промышленности, Наркомхимпрома…
Такой контроль, осуществляемый строго – по законам военного времени – за финансовой дисциплиной и выполнением военных заказов, позволил создать необходимые условия для реализации всех постановлений Государственного Комитета Обороны.
***
Как же работал ГКО? Начальник Генерального штаба А.М. Василевский в своих воспоминаниях пишет, что на протяжении всей войны стратегические решения, направляемые в войска в виде постановлений ГКО или директив Ставки, рассматривались Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственным Комитетом Обороны, всецело осуществлявшими руководство вооруженной борьбой и деятельностью тыла страны, с привлечением в каждом отдельном случае необходимых ответственных военных и гражданских работников.
Как правило, предварительная наметка стратегического решения и плана его осуществления вырабатывалась у Председателя ГКО в узком кругу лиц. Обычно это были некоторые из членов Политбюро ЦК и ГКО. Нередко эта работа требовала нескольких суток. В ходе ее Председатель ГКО получал необходимые справки и советы по разрабатываемым вопросам у командующих и членов военных советов соответствующих фронтов, у ответственных работников Наркомата Обороны.
Огромная работа в этот период проводилась ответственными работниками Генерального штаба и Наркомата обороны. В результате всестороннего обсуждения принималось решение и утверждался план его проведения, вырабатывались соответствующие директивы фронтам и назначался день встречи в Ставке с командующими, привлекаемыми к реализации намеченных операций. Затем проводилась подготовка к их осуществлению.
Ставка на эти направления посылала своих представителей и уполномоченных ГКО, которые несли за ход операции полную ответственность по законам военного времени.
Такой примерно порядок поддерживался и при решении народнохозяйственных задач. ГКО в данном случае в своей деятельности опирался на аппарат Совнаркома и Госплана СССР, уполномоченных ГКО на местах, которыми, как правило, являлись первые секретари ЦК Компартий союзных республик, крайкомов и обкомов, местных городских комитетов обороны (они были созданы в Ленинграде, Севастополе, Туле, Ростове, Сталинграде, Курске – всего более чем в 60 городах страны), объединившие под своим руководством всю гражданскую и военную власть. Наркоматы обороны и ВМФ были рабочими органами ГКО по военным вопросам. Через созданный в 1942 году Центральный штаб партизанского движения ГКО руководил всенародной борьбой на оккупированной врагом территории…
ГКО, под руководство И.В. Сталина, сосредоточив всю полноту власти в государстве, сумел создать единую четкую систему руководства вооруженной борьбой советского народа против фашистских захватчиков. Высокая организованность и деловитость, умение в сложной ситуации выявить главную проблему и сконцентрировать усилия для ее быстрого решения, четкий контроль за исполнением, присущие деятельности ГКО, позволили осуществить такое руководство в кровопролитной войне, которое и привело наш народ к Великой Победе.
Иван ТАРАНЕНКО
На фото: И. Сталин на фронте. Худ. А. Кручина. 1946 г. Из открытых источников
