Павел Кадочников искал встречи с Алексеем Маресьевым и рассказал о ней
Идут годы, сменяются поколения, но подвиг летчика Алексея Петровича Маресьева не забывается и будет помниться всегда. С ампутированными ногами, на протезах, он продолжал бить фашистов, жил и сражался так, словно ничего не случилось. Писатель Борис Полевой написал о герое «Повесть о настоящем человеке», Мария Смирнова написала по ней сценарий, а режиссер А. Столпер поставил на «Мосфильме» картину, где главную роль – майора Федотова, прообраза Маресьева – сыграл Павел Петрович Кадочников, удостоенный в 1948 году за эту работу Сталинской премии. Я хорошо знал Павла Петровича, не раз встречался с ним, будучи собкором «Известий» по Ленинграду, и вот что рассказывал он мне, а я потом соединил записи наших бесед воедино.
– Когда я впервые прочитал великолепную повесть Бориса Полевого, меня охватило глубокое волнение. Я долго не мог успокоиться, долго находился под ее впечатлением. Я положил книгу на стол и сказал себе: «Пусть эта книга будет всегда со мной, и когда я стану старым, седым человеком, я вновь и вновь стану перечитывать эти страницы – они будут придавать мне силы жить и трудиться на, по-своему нелегком, актерском поприще.
«Но ведь в книге, в художественном произведении, – продолжал размышлять я, автор имеет право на вымысел, на домысел. Какова же сама жизнь? Каков на самом деле этот удивительный человек – Алексей Петрович Маресьев?
Мысли о встрече с ним не давали мне покоя. Мне хотелось поговорить с ним по душам. Нет, не о том, как выползал он из леса с перебитыми ногами, голодный, подчас полумертвый, иногда в полусознательном состоянии, – об этом очень ярко рассказано в книге. Мне хотелось узнать, как он живет сейчас, о чем думает, горят ли у него по-прежнему глаза, такие же ли они огненные (я мысленно представил их), какими были когда-то в бою, сохранил ли он страстность отношения к жизни, к окружающей его действительности в мирные дни?
Мне были интересны все подробности его жизни. В каком настроении он возвращается с работы домой? Разве это не важно? Ведь многое можно понять в человеке по его отношению к труду. Один приходит домой после работы, по сути, недовольный своей профессией и понося всё сделанное его же руками; другой радуется своей усталости, потому что сегодня им сделано так много и его специальность настолько им любима, что усталость кажется ему замечательным подарком.
…Мне хотелось в Алексее Петровиче видеть самые привлекательные черты характера и поведения в работе и в быту.
Каков же Алексей Петрович?
Я очень волновался, ожидая встречи с ним. Ждал и волновался, волновался и ждал…
Впервые я встретился с ним под Звенигородом, где мы должны были снимать зимнюю натуру. Там мы квартировали в доме отдыха Академии наук…
Маресьев шел по длинному коридору чуть покачивающейся походкой. Мы узнали друг друга издали. Я подошел к нему, крепко пожал руку и вдруг понял, что сильно волнуюсь. Он еще крепче пожал мою руку и почему-то смутился. Позже я записал себе в дневник: «Прославленный летчик, Герой Советского Союза, о подвиге которого знает чуть ли не весь мир, застенчив».
Мы вошли в мою комнату, молча сели, не очень смело поглядывая друг на друга. На первых порах разговор наш не клеился. Мы улыбались, потирали руки, нескладно хмыкали, а разговор не получался. Наконец Алексей Петрович, первым преодолев смущение, заговорил:
– Я ведь знаю, что вас интересует больше всего.
Я был удивлен, потому что не успел сказать ему и двух слов.
– Вас интересует, очевидно, больше всего, как это мне пришлось преодолеть…
Он сделал паузу, а я в это время подумал: «Сейчас скажет «район Черного леса». А он сказал:
– Преодолеть врачебную комиссию и доказать, что я физически здоровый человек.
И вдруг, неожиданно для меня, Алексей Петрович, мягко и свободно встал на стул и продолжал:
– Я ему говорю…
– Кому? – переспросил я.
– А председателю комиссии. Разве это не ноги? Разве не тренировка? – и, звонко похлопав ладонями по протезам, Маресьев спрыгнул со стула.
Так в картине родилась сцена «приемная комиссия». Ее никто не придумывал, она настоящая, привнесенная из подлинной действительности на экран. Да разве еще в том дело, что Алексей Петрович со стула спрыгнул?
Самым дорогим для меня было – это какими глазами посмотрел он на своего собеседника. Ведь мы часто говорим: «Глаза – зеркало души». «Неужели, – подумал я, – на меня сейчас глянут глаза человека, желающего скрыть от меня боль?» Ничего подобного я не увидел. На меня смотрели прекрасные темные глаза, чуть раскосые, с задорной искоркой, физически здорового человека.
Через несколько минут после начала нашей беседы он мне сказал фразу, которая, как мне кажется, и послужила успехом нашей картины:
– Будете работать над образом Мересьева (вот и художественный вымысел: первая гласная в фамилии заменена на «е». – Э.Ш.) – помните только одно – я не один, нас много.
На этом записи в моем блокноте закончились.
Они, надеюсь, дополнят портрет замечательного советского актера и режиссера (он поставил на Ленфильме «Победный марш», «Снегурочку», «Никогда не забуду», «Серебряные струны»), педагога, коммуниста с 1967 года, Народного артиста СССР, лауреата трех Сталинских премий, Героя Социалистического Труда.
Родился Павел Петрович Кадочников 29 (16) июля 1915 года в Петрограде. Снялся более чем в 70-ти фильмах, играл в театре, возглавлял студию киноактера на «Ленфильме». Скончался П.П. Кадочников 2 мая 1988 года, похоронен на Серафимовском кладбище. Память о нем, актере-гражданине, живет в сердцах благодарных зрителей. Созданные им образы вошли в сокровищницу советского кинематографа навсегда.
Эдуард ШЕВЕЛЁВ
Петербург – Ленинград
На фото: Павел Кадочников (лежит в центре) и Алексей Маресьев (второй справа) на съемках фильма «Повесть о настоящем человеке». Премьера фильма состоялась 22 октября 1948 года. Из открытых источников
