К 150-летию со дня рождения писателя С.Н. Сергеева-Ценского
«Читаешь, как будто музыку слушаешь», – отмечал Горький о творчестве писателя Сергея Николаевича Сергеева-Ценского. И действительно: проза его сродни симфоническому произведению, где полифония образов и пейзажей, при всем их разнообразии, органично сливается в многокрасочную картину с тончайшими оттенками, переливами, ассоциациями, реалистическим отображением действительности через призму своего писательского зрения: «Между деревьями в густой траве желтел донник, розовел клевер, яркими кровавыми каплями сверкал дикий мак, с неровных щербатых зубьев плетня во все стороны кудрявыми струями сбегал хмель, а в густом воздухе точно кипела вода, густо гудели пчелы» – пишет Сергеев-Ценский в повести «Сад», вышедшей в 1905 году и рассказывающей о противоречиях между высоким предназначением человека и конкретной жизнью человека, ограниченного и обездоленного социальными обстоятельствами. А начинал писатель со стихов, отчетливо отражавших собственную гражданскую позицию:
Если силы в тебе молодые кипят,
Если ты не боишься преград,
Если вера как бездны в тебе глубока,
Если воля как камень крепка,
Если всею душой ты отдаться готов
На служение братской любви, –
Живи!
Если тяга земли для тебя тяжела,
Если нет у тебя ни руля, ни весла,
Если силы свои без идейной борьбы
Вверил ты произволу судьбы,
Если ядом сомнений убил ты навек
Все, чем горд и велик человек,
Если сквозь эту тьму ты не видишь зарю, –
Умри!
Родился Сергей Сергеев (Ценский – от реки Цны, (возле которой прошло его детство) 30 (18) сентября 1875 года в селе Бабине Тамбовской губернии (теперь село Преображенье Рассказовского района Тамбовской области) в семье учителя Николая Сергеевича Сергеева, участника обороны Севастополя в 1854–1855 годах, Натальи Ильиничны, терской казачки. Оставшись без родителей, умерших один за другим в 1891 году, он поступил в Глуховский учительский институт, окончив его с золотой медалью, и в течение ряда лет занимался педагогической деятельностью, перейдя потом на литературную работу. В 1904–1905 годах воевал на русско-японском фронте, выйдя в запас и в отставку. Вот как пишет писатель о своей литературной судьбе первых лет: «Я начал печататься в толстых журналах с января 1902 года и печатался в «Русской мысли», «Мире божьем», «современном мире», «Образовании», «Новом пути», «Вопросах жизни», «Журнале для всех» и пр. Жил в это время в провинции, где служил учителем в разных городах… Свои повести и рассказы посылал обычно туда, откуда получал предложения о присылке материала, причем до конца 1906 года ни разу не видел ни одной редакции, ни одного писателя. Первый живой и говорящий писатель, которого я увидел, был А. Куприн, приехавший осенью 1906 г. в Алушту, где я только что построил свою писательскую мастерскую». Веранду дома, обращенную к Черному морю, Александр Иванович Куприн назвал «шагальней», уловив привычку Сергея Николаевича в творческие часы и минуты мерить ее неспешными шагами.
Рассказы «Медуза», «Пристав Дерябин», «Батенька», «Когда я буду свободен», «Молчальник» и повесть «Сад» остросоциальные по содержанию и самобытно живописные по форме: «Между деревьями в густой траве желтел донник, розовел клевер, яркими кровавыми каплями сверкал дикий мак, с неровных щербатых зубьев плетня во все стороны кудрявыми струями сбегал хмель, а в густом воздухе точно кипела вода, густо гудели пчелы» – вот, например, пейзаж в «Саде». Эти произведения вызвали большой интерес среди литераторов и читателей, цензура же не просто придиралась к ним, но и корежила их, а журнал «Вопросы жизни» даже был закрыт за публикацию повести «Сад», где главный герой – молодой агроном Шевардин – возмущается и нищенским существованием крестьян, и их покорностью: «Да сколько же еще – сто лет, тысячу лет – вы будете молчать?» В сатирическом рассказе «Пристав Дерябин» автор вложил в уста вынесенного в заглавие персонажа слова: «Россия – полицейское государство… А пристав – это позвоночный столб, – факт! Его только вынь, попробуй, – сразу кисель!». Вопреки сему охранительному бахвальству в вещах этих отчетливо звучит и провидческая мысль писателя, им высказанная в рассказе «Полубог», который сам он считал началом своей литературной деятельности: «Весь полный настоящим, весь творец будущего, непокорный и всем владеющий, будет стоять человек на побежденной им земле!» И все-таки Горький называл их «эскизами» к «большой картине, и дай бог, чтобы он взялся за нее! Я читаю его с огромным наслаждением».
К этой «большой картине», точнее, к «картинам» Сергей Николаевич двигался постепенно и последовательно. В 1907 году выходит роман «Бабаев» о жизни армейских офицеров с заглавным образом поручика Бабаева, названного одним критиком «последним «лишним человеком» в русской литературе» – и не без основания, ибо у него утрачены благородные черты, увяло одушевление, скептицизм выродился в цинизм. Ему в романе противопоставлены образы революционеров, мечтающих о прекрасном грядущем и старающихся приближать его. В течение 45 лет писатель работает над «Преображением», эпической серией, которая состоит из 17 книг разных жанров – от лирического рассказа «Валя» через роман «Обреченные на гибель» о судьбах русской интеллигенции, оторвавшейся от народа, роман в двух частях «Преображение человека» о тяжелом труде и беспросветном быте донбасских рабочих в условиях прогнившего царского режима, романы «Пушки выдвигаются» и «Пушки заговорили» о Первой мировой войне, роман «Утренний взрыв» о трагедии на линкоре «Императрица Мария» в Севастополе в октябре 1916 года. С 8-й по 11-ю книги охватывают 1914–1916 годы с главным героем – прапорщиком Ливенцевым, о «Брусиловском прорыве», когда кавалерия генерала Алексея Алексеевича Брусилова нанесла поражение армии Австро-Венгрии и русские войска заняли Волынь, Буковину, большую часть Галиции.
Двенадцатая книга «Преображения» называется «Ленин в 1914 году», и посвящена она пребыванию Владимира Ильича и Надежды Константиновны Крупской в Австрии и Польше. Неспешно, с красочными пейзажами, лаконичными диалогами, да и порой сарказмом относительно буржуазных властей, описывает Сергеев-Ценский, как складывалась тогда работа вождя революции. «Мировая война застала Ленина в Поронине, – пишет он. – Поронин была уютная, утопавшая в садах, но захудалая деревня в красивой местности, в предгорьях Карпат. Ленин с Надеждой Константиновной Крупской в первый раз поселились тут еще года за два до войны. Недалеко был Краков, из которого они вновь приехали сюда в начале лета 1914 года». Сначала Ленин был арестован местными властями за якобы… шпионаж в пользу царской России, но через несколько дней выпущен по причине сего нелепого подозрения. Писатель размышляет о причинах раскола в социал-демократическом движении, обосновывает правоту Ленина и его сподвижников в том, почему они, в отличие от иных «социалистов», поддерживающих царское правительство, выступили за его поражение в неправедной империалистической войне, несущей «крестьянам в солдатских шинелях» погибель политическую, хозяйственную, нравственную. Они не хотели воевать за чуждые интересы помещиков и капиталистов, стремились домой, в Россию. «Этюд» этот, как поименовал его автор, был написан в Алуште в 1956 году, а впервые напечатан в журнале «Огонек» в №42 за 1957 год, полнокровно пополнив нашу Лениниану.
О Крыме, о Севастополе Сергеев-Ценский написал много, с сокровенной любовью, что должно быть интересно новым, молодым читателям, особенно после возвращения в Россию. В советской-то школе ряд вещей писателя, скажем, «Севастопольская страда», включены были в учебную программу и таким образом известны с детства, что вызывало желание читать и другие его книги, тем более – когда только что закончилась Великая Отечественная война и патриотическое воспитание шло само собой, без особых на то указаний. В повествовании о войне в Крыму в 1853–1856 годах писатель соединяет в единое художественное целое образы лиц исторических и лиц вымышленных, что при документальной подтвержденности всех изображаемых событий придает повествованию характерные черты романного жанра. Тут и адмирал Павел Степанович Нахимов, раздающий свое жалованье матросам, и Даша Севастопольская, продавшая свое имущество, купившая лошадь с телегой и отправившаяся излечивать раненых, главный хирург осажденного города Николай Иванович Пирогов, о ком ходили легенды, будто он может пришить человеку голову и сделать его здоровым, отважный матрос Кошка, в одиночку, с одним лишь ножом в руках взял в плен трех французских офицеров и привел их в русский лагерь, – рассказ о Кошке, помнится, издавался во время войны отдельной брошюрой «для младшего возраста», вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, погибший при первой же бомбардировке врага, и семья севастопольцев Зарудиных, унтер-офицер Николай Матвеевич Дебу, лейтенант Стеценко и другие. Все они охвачены одним порывом – отстоять честь родины.
«Властелином словесных тайн» назвал А.М. Горький Сергея Николаевича Сергеева-Ценского. Творчество писателя было высоко оценено Советским государством. За роман-эпопею «Севастопольская страда» он был удостоен Сталинской премии первой степени. Награжден орденами Знак Почета (1939), Трудового Красного Знамени (1945, 1950), Ленина (1955). Его избрали действительны членом Академии Наук СССР, присудив степень доктора филологических наук.
Скончался С.Н. Сергеев-Ценский 3 декабря 1958 года в Алуште на территории своего дома-музея. В память о замечательном писателе его именем названы улицы, корабли, астероид, установлены мемориальные доски. И как начал он свой творческий путь стихами, так и подвел итог стихами «Родина»:
Мне не случалось Родину терять
И жить за рубежом не приходилось;
Как мог бы я поверить и понять,
Чтоб там, за рубежом, вольнее сердце билось!
Стыдом бы счел я верить в этот бред!
Я вижу Родину и новой, и большою,
А потому и в восемьдесят лет
Остался телом прям и юн душою.
Где б ни был я, везде найдут меня
Свои поля, свои моря и горы:
Ведь даже солнцу не хватает дня,
Чтоб оглядеть моей земли просторы!
Я знаю много слов, и их удельный вес
Известен мне; слова – моя семья;
Нет равного! Оно как гром небес,
Оно как девственный бескрайний мощный лес
И круглое, как шар земной, –
Россия!
Читайте С.Н. Сергеева-Ценского. Его книги обогащают нашу память. Они учат нас доброму и вечному.
Эдуард ШЕВЕЛЁВ
Петербург – Ленинград
