В паутине догм царизма

Уточняется, что памятник по эскизам скульптора Паоло Трубецкого создал выпускник Санкт-Петербургской академии художеств имени И. Репина Владимир Бродарский. Проект реализован Российским историческим обществом и Российским военно-историческим обществом (теми самыми прелестными организациями, ностальгирующими по «хрусту французской булки», которые в 2016 году уже с помпой открывали мемориальную доску главкому финской армии Карлу Маннергейму, воевавшему на стороне Гитлера против СССР в Великой Отечественной войне).

На открытии памятника Александру III Путин вспомнил реализованный в годы правления этого царя «дерзновенный замысел строительства Транссиба». Но при этом президент почему-то забыл про «циркуляр о кухаркиных детях» 1887 года, которым восстанавливались сословные принципы образования. «Гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию», – писал тогдашний министр народного просвещения И. Делянов.

У нас, к счастью, до подобных циркуляров еще не дошло. Но в «дерзновенных планах» нынешней российской элиты реакционные мысли часто проскальзывают. К слову, недавний закон о льготном поступлении в вузы для детей силовиков является чем-то вроде первого звоночка в создании сословно-кастового государства. Тень махровой реакции и мракобесия в стиле Победоносцева (обер-прокурора Синода и идеолога политики Александра III) вновь нависает над Россией.

«Он любил Россию,  сказал Путин про Александра III. – Жил ею, стремился сделать все для ее поступательного и уверенного развития, для защиты интересов и укрепления Российской державы в Европе и в мире… Сегодня мы точно можем сказать, что эпоха Александра III дает нам пример естественного, гармоничного сочетания масштабных технологических, промышленных, государственных преобразований и верности национальным традициям и культуре, своим самобытным истокам».

О том, к чему привела любовь к России царя-батюшки, президент почему-то умолчал. А мы напомним: реакционная политика самодержавия в 80-х годах XIX века, направленная на свертывание преобразований эпохи Александра II (отца Александра III), способствовала росту крестьянских выступлений в русской деревне. К концу XIX века на арену социальной борьбы выходит нищий и забитый рабочий класс России, стремительно растет количество стачек на заводах, начинают роптать национальные окраины империи, недовольные политикой царизма по отношению к «инородцам». Тотальная цензура в печати и свертывание университетского самоуправления восстанавливают против самодержавия российскую интеллигенцию. Уже через 11 лет после смерти Александра III в России полыхнула первая революция. А еще через 12 лет, в феврале 1917 года, царизм был окончательно сметен восставшим народом.

Конечно, «царю-миротворцу», в отличие от его малахольного сына, хватило ума не втягивать страну, раздираемую внутренними противоречиями, в международные авантюры ведущих капиталистических государств. Но именно при Александре III сложился русско-французский союз, приведший в итоге империю к финансовой зависимости от парижских банкиров, втягиванию в Первую мировую войну и гибели.

Кстати, памятник Александру III в России уже есть. Он был создан тем же скульптором Паоло Трубецким и открыт в 1909 году на Знаменской площади Петербурга (ныне площадь Восстания). Простоял он там до 1953 года, а затем был перенесен во внутренний двор Русского музея, где и находится по сей день.

Между тем нынешние власти и «белогвардейская» историческая общественность не стали восстанавливать этот монумент и нашли деньги на новый. В первую очередь, видимо, потому, что памятник сей современники считали неуклюжим и нелепым, что не так уж далеко от истины.

«Видел вчера вечером памятник Александру III. Очень смешной и нелепый, лошадь совсем без хвоста, с раскрытым ртом, как будто страшно кричит, упирается и не хочет идти дальше, а он сам нелеп и неуклюж, особенно комичное впечатление сзади! Спина как женская грудь и лошадиный зад без хвоста. Кругом масса народа, очень меткие и иронические замечания делают», – писал художник Борис Кустодиев.

Вокруг монумента «царю-­миротворцу» моментально появились смешные стишки.

Надо полагать, поистине выдающихся исторических деятелей современники такими эпиграммами не наградили бы. На этом фоне крайне комичными выглядят попытки современной российской власти искать историческую преемственность в поеденных молью принципах реакционного царизма.

 

Другие материалы номера