Ко всему уже, кажется, привыкли многострадальные российские преподаватели вузов! Чего стоят только регулярные аттестации и выборы на должность… В советские времена человек после аспирантуры приходил на кафедру вуза и знал: это – его родной дом, в котором ему предстоит провести всю трудовую жизнь, вплоть до выхода на пенсию. Чтобы советского преподавателя уволили, нужно было учудить нечто совсем уж из ряда вон выходящее! Средний советский доцент мог спокойно думать о завтрашнем дне, он знал, что у него будет и работа, и достойная зарплата с премиями, и путевки в санатории и профилактории, и оплаченные командировки на конференции и в библиотеки.
Всего этого преподаватели вузов лишились после 1991 года. Профессора и доценты стали получать гроши, бегать по двум-трем работам, но все это еще можно было терпеть… Нестерпимым, болезненным и унизительным было другое – обязанность через каждые три, а то и два и даже через год проходить никому не нужные выборы (ибо альтернатив, как правило, нет и все друг друга и так знают). Зато запросто можешь лишиться работы, даже имея несомненные заслуги как педагог и ученый. Не нравишься начальству – на улицу, ведь перед каждым конкурсом преподавателя увольняют вследствие истечения срока контракта.
А возьмем требование печатать статьи в журналах из особых списков ВАК и «Скопус». От того, есть у тебя там публикации или нет, зависит «эффективность» преподавателя, которую определяют, конечно, вузовские бюрократы, а значит – его зарплата и перспективы перевыборов на должность. Замысел, впрочем, был неплохой – составить списки авторитетных научных изданий, публикация в которых обеспечивает известность и статус в научном мире. Но «получилось как всегда»: значительная часть этих изданий либо зарубежные и столичные, куда провинциалу попасть трудновато, либо «коммерческие», где под видом «платы за редактирование» сдирают с автора огромные суммы, сравнимые с одной, а то и двумя месячными зарплатами. Многие платят – куда деваться…
Немало крови портят работникам вузов и громкие инициативы нашего государства, приводящие к безумной трате средств, нервотрепке и завершающиеся… пшиком, ибо наши реформаторы из министерств приказывают то одно, то совершенно противоположное.
Вспомним историю с болонской реформой… В 2003 году, вопреки протестам и студенческого, и преподавательского сообществ, возмущению левопатриотической оппозиции, экспертов-ученых, министр В.М. Филиппов подписал Болонское соглашение. Тем самым наша страна обязалась «подогнать» отечественную высшую школу к «европейским», а точнее сказать – к анлосаксонским стандартам (ибо разделение на бакалавров и магистров придумали и практикуют в Англии и США, а собственно европейская, прежде всего немецкая система – это специалитет, который в России и так был со времен СССР).
Что творилось тогда в ректоратах, учебных отделах, в деканатах и на кафедрах вузов – не описать! Ректоры, начальники отделов, деканы, заведующие кафедрой, рядовые преподаватели за головы хватались! Как впихнуть столь необходимые для подготовки специалиста часы в «четырехгодичный бакалавриат», да так, чтобы не нанести сокрушительный удар по системе высшего образования, чтобы выпускники-инженеры все же умели читать чертежи, а выпускники-учителя кое-что знали о дидактике? Начальники так и сяк перекраивали списки дисциплин и объемы часов, преподаватели ночами писали и переписывали программы. А сверху, из центра новый министр Фурсенко (он сменил Филиппова в 2004 году) покрикивал на подчиненных, чтобы торопились, чтобы не слишком-то жалели советскую традицию, а энергично внедряли нормы западных университетов! Фурсенко и его сподвижники тогда были страстными противниками всего советского и не менее страстными западниками и либералами!
Всю страну облетело заявление министра образования (!), что советская система готовила творцов и людей мыслящих, а в капиталистическом обществе потребления, которое строится в постсоветской России, творцы, мол, не нужны, а нужны лишь «грамотные потребители»… Если не верите, посмотрите сами в интернете, который, как известно, все помнит. В 2007 году на Селигере Андрей Фурсенко сказал именно это: «Недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других».
И «последние из могикан советского образования» старались сделать все, чтобы выполнить указание начальства сугубо формально, если уж остановить реформу не получилось, чтобы сохранить все лучшее от советских вузов даже под табличкой «члена Болонского соглашения». Иначе эта реформа похоронила бы наше образование. Но все-таки в значительной мере им это удалось… Вопреки министрам-реформаторам, которые сегодня, через 20 лет, срочно записались в патриоты и без зазрения совести твердят уже противоположное – про «лучшее в мире советское образование» и про то, что пора отменить «болонку», вернуться к советским традициям… Того гляди скоро снова посадят преподавателей переписывать программы…
Все это терпел наш многострадальный российский преподаватель. Необходимость просвещения, возможность все же передать что-то полезное молодежи в конце концов важнее. Однако в этом году пришла напасть, которая, похоже, все же окончательно развалит нашу высшую школу…
Несколько лет назад правительство приняло программу под громким названием «Приоритет-2030». Цели были провозглашены, как всегда, благие – якобы программа нужна, чтобы «сформировать в России к 2030 году более 100 прогрессивных современных университетов – центров научно-технологического и социально-экономического развития страны». Для этого в рамках программы государство выделило 1 млрд рублей 48 вузам из 22 регионов России. Однако в текущем, 2023 году выяснилось, что у правительственной щедрости есть и «секретные условия». Как сообщили Telegram-каналы преподавательского сообщества, одно из них – «омоложение преподавательского состава университетов». Сначала, когда советы вузов принимали решение о том, чтобы включиться в программу, об этом вообще ничего не говорилось. Но когда уже дело было сделано, ошарашенным преподавателям сообщили, что омоложение кадров – важнейший показатель эффективности вуза в рамках программы…
Надо сказать, что такая проблема действительно существует, хотя ее значимость преувеличивать не стоит. В российских вузах и вправду доля преподавателей, которым за 60 лет, составляет пятую часть общего количества. Тех, кому от 50 до 59 лет, – уже меньше, около 10%. Преподавателей среднего возраста (от 35 до 50 лет) – больше всего, 36%. Меньше всего молодых преподавателей (от 25 до 30 лет) – всего 4, 7%. Однако на сегодняшний день ничего критического в такой картине нет. Во всем мире высоко ценятся зрелые и даже пожилые ученые. В большинстве научных дисциплин лишь к 50 и даже к 60 годам ученый достигает высшего профессионализма, становится известным, создает свою школу. Многие великие ученые занимались наукой и преподавали до глубокой старости. Философ А.Ф. Лосев вел семинары для аспирантов до 92 лет, а за несколько часов до своей смерти, в 93 года, закончил последнюю научную работу. Знаменитейший американский лингвист и левый публицист Ноам Хомский, родившийся в 1928 году, до сих пор преподает в Массачусетском технологическом институте, а его статьи и книги вызывают заинтересованность во всем мире.
Естественно, не все обладают таким крепким здоровьем. Многие рядовые российские преподаватели пожилого возраста не могут уже «тянуть» полную нагрузку. Но администрации всегда относились к этому с пониманием, переводили их на должности консультантов, позволяли работать дома. Их знания и опыт для молодых поколений бесценны, к тому же преподаватель с таким именем в штате вуза – всегда плюс для рейтинга университета.
Конечно, не может не беспокоить малое количество юных исследователей и педагогов. Всего 4,7% молодежи – очень мало! Если и дальше так пойдет, то некому будет сменить советскую генерацию. Но чтобы исправить ситуацию, время еще есть. И есть признанные способы, испробованные в те же советские времена: предоставлять молодежи хорошие условия – высокую зарплату, служебное жилье, места в детсадах и школах для детишек. Однако для этого необходимы деньги, терпение, а нашим бюрократам вынь да положь, чтобы к 2030 году российские университеты могли отчитаться о радикальном омоложении… А иначе вузы, вошедшие в программу, будут лишены обещанного финансирования, а возможно, к их руководству будут применены дисциплинарные меры… Поэтому руководство некоторых вузов пошло иным путем.
Помните, десять лет назад по «майским указам» от руководителей бюджетных организаций Кремль требовал повысить зарплату, но денег в достаточном объеме не было выделено? Вопрос решился просто: уволили часть сотрудников, и фонд заработной платы стал делиться на меньшее количество долей, то есть средняя зарплата по учреждению возросла. Так и получилось, что в больнице остался один санитар на три отделения, зато с отчетностью у главврача все в порядке!
Радетели омоложения вузов решили поступить схожим образом. В январе текущего года Telegram-канал «Наука и университеты» поделился тревожной тенденцией: в ряде вузов, входящих в «Приоритет-2030», начались «тихие» увольнения преподавателей пенсионного и предпенсионного возрастов. Им не продлевают контракты, мотивируя снижением нагрузки кафедры или невыполнением условий «эффективного контракта». Неофициально говорят об указаниях сверху в связи с кампанией по «омоложению кадров». Но такое «омоложение» очевидно сродни уничтожению высшей школы. Из вузов фактически изгоняют высококвалифицированных преподавателей, носителей традиций плодотворной науки и образования, которые еще долго могли бы передавать эти традиции своим более молодым коллегам и студентам. Такие вот у нынешних руководителей от образования «приоритеты»…
Нет, ничего хорошего в таком омоложении быть не может! И по крайней мере, нельзя молчать о сложившейся ситуации в высшей школе. Эти вопросы требуют обсуждения в СМИ, в экспертном сообществе и на самом высшем политическом уровне.
Рустем ВАХИТОВ
