Еще в 1905 году в статье «Партийная организация и партийная литература» Владимир Ильич Ленин писал об истинно свободной литературе, когда «не корысть и не карьера, а идея социализма и сочувствие к трудящимся будут вербовать новые и новые силы в ее ряды; в отличие от литературы буржуазной, «она будет служить не пресыщенной героине, не скучающим и страдающим от ожирения «верхним десяти тысячам», а миллионам и десяткам миллионов трудящихся, которые составляют цвет страны, ее силу, ее будущность». Данное ленинское суждение не раз вызывало дискуссии, горячие, обстоятельные, нелицеприятные; обсуждали, что имел он в виду – только ли партийную журналистику или литературу художественную тоже, включая и такой вполне устоявшийся жанр эпического характера, как роман. Если это, конечно, настоящая литература, а не поверхностная беллетристика, едко высмеянная поэтом: «Парторг, буран, прорыв, аврал, / Министр в цехах и общий бал…»
После Октябрьской революции и Гражданской войны советские писатели, принимавшие в них участие, пополнили отечественную литературу, основанную на личном опыте, произведениями разных жанров, враз вознеся ее к мировым вершинам. А вот переход к мирному социалистическому строительству как бы замедлил литературный процесс, ибо новые темы требовали и новых изобразительных средств, новаторских и подчас непривычных. В 1925 году появился роман Федора Гладкова «Цемент», над которым автор работал в 1922–1924 годах, сначала напечатанный в журнале «Красная новь» и потом изданный отдельной книгой. Новизна темы и ее освоения вызвала критику со стороны так называемых «левых», иногда близких к троцкизму, например, Григория Горбачева, или эстетствующих вроде Осипа Брика, назвавшего бездоказательно роман «плохой книгой», или прославившегося «заумью» вроде «дыр бул щип» Алексея Крученых, выпустившего брошюру под названием «Цемент» Гладкова и хулиганство».
В подобных высказываниях проявилось непонимание, а то и сознательное игнорирование проблем созидания нового мира на коллективистских началах, и неслучайно «Цемент» Гладкова поддержали и нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, и Алексей Максимович Горький. «Это – очень значительная, очень хорошая книга, – писал Горький Гладкову. – В ней впервые за время революции крепко взята и ярко освещена наиболее значительная тема современности – труд… весьма удались и характеры… Все характеры у Вас светятся, играют». В 1926 году в статье «Достижения нашего искусства» А.В. Луначарский назвал «Цемент» «массивным и энергичным», добавив: «На этом цементном фундаменте можно строить и дальше». В статье «Десять книг за десять лет революции» (1927 г.) Анатолий Васильевич писал: «Если у Гладкова и встречается некоторое манерничание, то оно не преобладает над содержанием и не портит его», особо подчеркнув: «Сам же роман превосходен. Он является действительно полновесным выражением начального периода строительства и совершенно естественно, без натуги, вырастает в наших глазах в символ замечательного времени».
И действительно, вслед за этим романом на производственную тему, романом о рабочем классе, появились в разные годы «Время, вперед!» Валентина Катаева и «Гидроцентраль» Мариэтты Шагинян, «Танкер «Дербент» Юрия Крымова и «Люди из захолустья» Александра Малышкина, «Соть» Леонида Леонова и «Большой конвейер» Якова Ильина, «Доменная печь» Николая Ляшко и «Далеко от Москвы» Василия Ажаева, «Кара-Бугаз» Константина Паустовского и «Земля Кузнецкая» Александра Волошина, «Сталь и шлак» Владимира Попова и «Живая вода» Алексея Кожевникова, «Битва в пути» Галины Николаевой и «Черная металлургия» Александра Фадеева. Можно спорить об определенной условности жанровых характеристик термина «производственный роман», но одно бесспорно: свободная советская литература намного опередила западную литературу (там, скажем, этим термином именуют романы Артура Хейли) и в смысле проблемно-тематическом, и в смысле повествовательно-изобразительном.
□□□
Разворачивается действие романа «Цемент» вскоре после введения Новой экономической политики (НЭП), когда красноармеец Глеб Чумалов, участвовавший, как и автор, в Гражданской войне, возвращается в родной приморский поселок Уютная Колония, где живут рабочие завода, на котором они работают. Кругом разруха, голод, завод еле-еле дышит. Но Глеб не отчаивается. Избранный секретарем партячейки, он организовывает рабочих на наладку бремсберга (устройство для транспортировки груза. – Э.Ш.), добивается вместе с другими коммунистами производства в полной мере, создавая сплоченный, пусть и не без сбоев, рабочий коллектив. Трудовая проблематика романа неотрывно увязана с личной жизнью Глеба. Его жена тоже увлечена общественной деятельностью в женотделе, что осложняет их отношения с Глебом, дочь Нюрка отдана в детский дом. Несомненным достижением Гладкова стало отражение действительности во всей противоречивости, с реальными сложностями, без схематизма и выспренности, без «умиления пролетариата от собственной власти», как метко заметил один хороший писатель.
У Гладкова в романе есть и любовь, и ревность, и неблаговидные поступки некоторых персонажей, и борьба за новый быт нового человека в ее поступательном развитии, утверждения черты той свободной литературы, о которой писал Ленин и которая позже будет сформулирована как метод социалистического реализма, наследующего лучшие традиции реализма критического. И показательно, что «Цемент» был издан большим тиражом, тотчас же переведен на десятки и десятки языков мира, а сам автор скажет позднее слова, вполне относящееся и лично к нему: «Подлинный писателем современности может быть только тот, кто способен не только объяснить ее, но и преображать, не только жить настоящим, но и уметь видеть будущее. Современный наш писатель неизбежно должен быть романтиком в революционном значении этого слова. Только такой художник и создает новую литературу». Разве это не актуально и сейчас для литераторов, связавших свою судьбу с судьбой простых людей, с их интересами, мечтами, чаяниями в условиях изощренной буржуазной цензуры, якобы упраздненной и якобы недействующей?!
Повесть Гладкова «Новая земля» (1928 г.), посвященная селу, тоже связана с авторской биографией. Организация деревенской коммуны, где главными героями выступают воспитательница Галина Ивановна, от лица которой через ее дневник развивается сюжет, и председатель коммуны Андрей Ветров, показана правдиво, с убедительными деталями, характеризующими социальную подоплеку создаваемых образов. Значит, успех романа «Цемент» был закономерен, в советскую литературу пришел незаурядный человек, повидавший и переживший многое, и, главное, способный воплотить свои наблюдения, мысли, опыт в яркое художественное произведение – и по теме, и по стилистике современное, волнующее современников. Поэтому и роман «Энергия» (1933 г.), уже более абстрагированный от биографических ассоциаций, был воспринят, если полистать периодику того времени, как новая крупномасштабная работа признанного мастера социалистического реализма, повествующего о текущем дне с зорко-пристальным вглядыванием в грядущее.
Перечитывать сегодня «Энергию» интересно еще и потому, что роман демонстрирует исконные связи славянской культуры между русскими и украинцами, в частности, ибо строительство гидроэлектростанции на Днепре – Днепрогэса было общей задачей народа именно советского, складывавшегося в ходе единых дел, соединявшегося в общем энтузиазме созидания. Более ста двадцати лиц, как подсчитали литературоведы, изображено в этом романе, что само собой говорит о росте писательского мастерства Гладкова, хотя автору не всегда удается сладить с каждым персонажем в плане впечатляемости, что вызвало серьезные замечания М. Горького в его статье «О прозе», но в поддержку автора этого производственного романа выступил Андрей Белый, приравнявший Гладкова даже к Толстому и Гоголю. Как бы то ни было, но, наверное, с тех пор имя Гладкова вошло в число признанных основоположников советской литературы и остается в таковом числе поныне, сколь бы ни пытались принизить ее, воистину свободную советскую литературу, и его, писателя Федора Васильевича Гладкова, одного из ее зачинателей, всяческого пошиба модернисты и антисоветчики.
□□□
Биография Федора Васильевича Гладкова – это биография советского писателя, выстрадавшего свои убеждения и свои свершения. Родился он 21 (9) июня в селе Большая Чернавка теперь Пензенской области в старообрядческой крестьянской семье. В «Повести о детстве» он напишет: «Село у нас небольшое. Пожалуй это не одно, а два села: одно – по ту сторону реки Чернавки, а другое – по ту. И там и здесь по одной улице: избы стоят в один рад, а через дорогу – амбары, загоны, «выходы» к земле… С высокого обрыва открывалась широкая низина за рекой, ослепительно сияющая сугробами снега». Немало пришлось писателю поездить по стране – и по праву учителя, которым стал Гладков, окончив Екатерингофское педагогическое училище, и по долгу члена РСДРП(б), в которую он вступил в ходе революции 1905 года. Выполнение партийных заданий требовало смелости и мужества, преодоления тягот и лишений, что молодой коммунист проявил сполна, побывав и в заключении и познав высылку в суровый Верхоянский край.
С 1910 года Гладков живет на Кубани, редактирует газету «Красное Черноморье», участвует в организации системы народного образования. Писать он начал рано под влиянием творчества М. Горького, с которым у него установились теплые отношения и дружеская, но с естественной дистанцией регулярная переписка. Критические замечания М. Горького Федор Васильевич воспринимал с вдумчивой углубленностью, благодаря чему постоянно – от издания к изданию – что-то исправлял, уточнял, совершенствовал в своих, казалось, уже законченных произведениях. А первая вещь Гладкова – повесть «К свету» была напечатана в 1900 году в газете «Кубанские ведомости». Рассказ «Удар» был хорошо оценен А.И. Куприным, который посоветовал Гладкову «не складывать» перо. В 1921 году Федор Гладков, отвоевав добровольцем в Красной Армии, приезжает в Москву и вскоре вступает в писательское объединение «Кузница», где то соединялись, то разъединялись писатели пролетарские, если не по происхождению, так по творчеству. Именно в ту пору Гладков выпустил романы «Цемент» и «Энергия», а вот к автобиографической трилогии «Повесть о детстве», «Вольница», «Лихая година» приступил после Великой Отечественной войны.
Первая часть трилогии «Повесть о детстве» писалась по совету Алексея Максимовича Горького, к которому Гладков ездил в Сорренто. Повесть эта продолжила традиции русской литературы с ее шедеврами – «Детские годы Багрова-внука» И.С. Аксакова, «Детство», «Отрочество», «Юность» Л.Н. Толстого, «Детство Никиты» А.Н. Толстого – и продолжила достойно, удостоившись Сталинской премии за 1950 год. Повествование о мальчике Феде, пережившем тяжелые испытания в семье деда, жестокого и своенравного старовера, его долгое пребывание на волжских берегах, в Саратовской губернии, на рыбных промыслах, куда он приезжает с родителями – отцом – крестьянином Фомичом и матерью Натальей, – закаляет характер мальчика в борьбе с невзгодами, приучает к самостоятельности, недаром повесть названа «Вольница», получившая Сталинскую премию первой степени (1951 г.).
В 1955 году по этой повести снята на «Мосфильме» режиссером Григорием Львовичем Рошалем картина с актерами Мишей Меркуловым (Федя), Руфиной Нифонтовой, Всеволодом Платовым, Александром Борисовым, Татьяной Конюховой, Артуром Эйзеном, Иваном Жеваго, Леонидом Пархоменко, Александром Балашовым, Верой Енютиной, Александром Хвылей и другими. Третья часть трилогии – «Лихая година», написанная почти через десять лет после Великой Отечественной войны, рассказывает о возвращении Феди в родное село с попутным мужиком: «Ехали больше по ночам из-за удушливого зноя, и мне было жутко трястись на скрипучей телеге в багровой зловещей тьме: зарева далеких пожаров трепетали над горизонтом в разных местах и тревожили душу смутным предчувствием. «Жгут и жгут… все бар жгут… – оторопело бормотал мужик. – Лихая бяда… везде бяда…»
□□□
Во время войны Федор Васильевич жил в моем родном Свердловске; я даже видел его на встрече с московскими и ленинградскими писателями в Доме офицеров, записал фамилии всех выступавших и стал читать их книги одну за другой, хотя кое-кого я уже знал по некоторым их произведениям. Тогда же книги были нарасхват, в библиотеках-то очереди стояли, например, за повестью Гладкова «Клятва» (1944 г.) про тружеников Уралмаша, выпускавших танки для фронта; горячей публицистичностью отличались его книги очерков «Новаторы» (1942 г.), «Мы победим!» (1943 г.) А уж встречи с «живыми авторами» просто праздниками считались. В военные годы у нас в городе жили и работали шестьдесят писателей из Москвы и Ленинграда, и среди них Ольга Дмитриевна Форш, Мариэтта Сергеевна Шагинян, Агния Львовна Барто, Анна Александровна Караваева, Николай Николаевич Ляшко, Илья Иванович Садофьев, Борис Сергеевич Ромашов, Виктор Григорьевич Финк, Евгений Андреевич Пермяк, Юрий Никандрович Верховский (поэт-символист, переводчик, критик, известный с дореволюционных времен), Лев Абрамович Кассиль, Василий Семенович Гроссман…
Главной же хитростью юных книгочеев было заказать такую книгу, которая имелась лишь в городской библиотеке имени В.Г. Белинского, и когда тебя туда приглашали в читальный зал читать не только ее, но и просматривать тома энциклопедий, что находились у стенок в свободном доступе. Библиотекарши о наших уловках, разумеется, хорошо знали, однако, снисходительно улыбаясь, помалкивали. Об этом не единожды рассказывали, вспоминал Федор Васильевич, когда стал преподавателем и ректором Литературного института имени М. Горького (1945–1948 гг.). Он также избирался членом правления Союза писателей СССР, депутатом Верховного Совета РСФСР. Его наградили двумя орденами Ленина и орденом Трудового Красного Знамени…
Скончался Федор Васильевич Гладков 20 декабря 1958 года. Похоронен он в Москве, на Новодевичьем кладбище; памятник на могиле сделал его друг – скульптор Евгений Викторович Вучетич.
Каких бы трагических сторон жизни ни касался Федор Васильевич Гладков, книги его проникнуты оптимизмом, верой в лучшее. Повесть «Клятва» заканчивается словами: «Родная моя страна, мать моя! Вся моя жизнь, все мои помыслы принадлежат только тебе!» А еще он проникновенно говорил: «Книга делает человека крылатым». Или вот еще: «Книга пробуждает и воспитывает в человеке самые высокие душевные порывы, самые пленительные мечты. И мы, читая любимые книги, переживаем заново то, что пережито художником – их творцом… И разве мы не чувствуем, что после хорошей книги мы становимся лучше, богаче душой, умнее и благороднее?»
Эдуард ШЕВЕЛЕВ
Петербург–Ленинград
