В 2023 году дистанционное электронное голосование (ДЭГ) применят на выборах сразу в 24 регионах России. Эксперименты уже проходили в нескольких субъектах, теперь же практика получит широкое распространение, в том числе в Новосибирской области и Алтайском крае, где пройдут выборы губернаторов. «Тайга» побеседовала с защитником прав избирателей, экспертом в области выборов Станиславом Андрейчуком о ДЭГ в Сибири и о том, почему власти обратили внимание на протестные регионы.
Эксперименты с дистанционным электронным голосованием начались еще в 2019 году. Тогда впервые ДЭГ провели на выборах депутатов Мосгордумы на специально созданной для столицы платформе. Эксперты, наблюдатели и политики раскритиковали итоги, в том числе из-за существенных расхождений в результатах между традиционным голосованием на участках и новым форматом. По подсчетам бумажных бюллетеней в лидеры выбились оппозиционные кандидаты, в то время как большинство избирателей на дистанте отдавали предпочтение провластным. Претензии возникали и к обеспечению избирательных прав граждан в части тайны и неизменности волеизъявления, объективности в подсчете голосов. Кроме того, в сеть утекали персональные данные избирателей.
В 2021 году ДЭГ на федеральной платформе впервые попробовали в Севастополе, Курской, Нижегородской, Мурманской, Ростовской и Ярославской областях. Затем – в Калининградской, Калужской, Курской, Новгородской, Псковской, Ярославской и Томской областях. Москва в эти же годы осталась привержена своей технологии, которая существенно отличается по устройству, функционалу. Все процедуры также критиковали эксперты, в первую очередь за непрозрачность и трудности с организацией наблюдения.
7 июня 2023 года Центризбирком решил распространить ДЭГ на 24 субъекта РФ. Среди новичков оказались и два региона Сибири – Новосибирская область и Алтайский край, где в единый день голосования 10 сентября изберут губернаторов. При этом онлайн-голосование применят и на выборах всех уровней, включая муниципальные. Формально решение ЦИК – это одобрение заявок, которые подали региональные избиркомы. То есть утверждается, что распространение практики ДЭГ не принудительное, а якобы добровольное.
Я уверен, что федеральный центр готовится к выборам президента в 2024 году. Поэтому регионы выбраны не случайно. Надо понимать, что главный час ДЭГ пробьет не в сентябре, а через полгода после этого – на президентских выборах в марте 2024 года. Там, как уже заявили в ЦИК России, ДЭГ будет использоваться только в тех регионах, где уже опробован. Это около 30 регионов, где проживают примерно 50 млн избирателей из 110 млн. Это в большинстве очень проблемные для властей оппозиционные регионы, в том числе Новосибирская область и Алтайский край. Вполне вероятно, что здесь ДЭГ существенно скажется на итогах голосования. В Москве мы уже видим, что оно радикально меняет итоги.
Основные скандалы пока были только в столице и связаны они с итогами голосования на онлайн-участках, которые радикально отличались от того, что можно было увидеть на обычных УИК. Данные, которые выдавала система, постоянно вызывали вопросы. Они просто не отражали те процессы голосования, которые происходили. Можно сказать, что это были просто цифры для публики, не имеющие отношения к реальности.
ДЭГ создает идеальные условия для принуждения граждан к голосованию и контролю над выбором граждан. Если при обычном голосовании начальник может надавить на сотрудника, чтобы тот пошел голосовать, но практически не имеет возможности увидеть, как именно он проголосовал, то с ДЭГ ситуация иная. Руководитель может просто собрать подчиненных в своем кабинете, чтобы они голосовали под его контролем. И даже если он этого не сделает, то подчиненные, на которых было оказано давление, не могут быть уверены, что их голосование не станет известно посторонним, в том числе начальству.
ДЭГ может использоваться как инструмент, позволяющий влиять на исход выборов. Даже если не с помощью прямых фальсификаций, то через контроль над волеизъявлением. Никакой прозрачности в ДЭГ нет. Онлайн-голосование не контролируют даже члены соответствующей избирательной комиссии. Что там происходит, знает пара программистов «Ростелекома» и, вероятно, ФСБ. Избирательная комиссия видит то же, что и все остальные, – некие цифры, которые показывает система. Узнать, имеют ли эти цифры отношение к реальности, невозможно. Фундаментальная проблема онлайн-голосования, которую нельзя разрешить на нынешнем этапе, заключается в том, что невозможно одновременно обеспечить тайну голосования и его прозрачность, подконтрольность.
Что касается прогнозов по результатам ДЭГ в Новосибирской области и Алтайском крае, эксперт считает, что делать их пока рано даже с учетом практики в других регионах из-за их специфики. В условиях подготовки к выборам президента позиция федерального центра по этому вопросу может оказать влияние на ситуацию. Он не исключает, что в 2023 году постараются избежать крупных скандалов, связанных с электоральными процессами в и без того протестных регионах.
В Москве на последних выборах онлайн проголосовали почти в три раза больше избирателей, чем на обычных участках. Как я уже говорил, результаты там сильно отличались. Но это московская система. В федеральной таких больших чисел пока не было, но это не значит, что не будет. Сдерживающим фактором может стать политический, то есть невысокий уровень доверия граждан к этому способу голосования и нежелание Кремля ставить выборы президента в зависимость от пары программистов и офицеров ФСБ.
Другая существенная проблема, о которой говорят многие, – это отсутствие нормальной системы наблюдателей, которая на традиционных избирательных участках иногда позволяет выявлять нарушения (хоть и не всегда предотвращать). В процедуре дистанционного голосования есть технические наблюдатели. Утверждается, что они проходят специальное обучение и во время самой процедуры получают доступ к нодам, то есть узлам блокчейна, через который голоса избирателей и поступают в единую систему и расшифровываются только при подведении итогов. Они могут отслеживать трансакции по цепочке, которые при подсчете можно будет сравнить с результатами. Таких специалистов, как и обычных наблюдателей на УИК, могут выдвигать кандидаты, партии и субъекты общественного контроля.
Специалисты по наблюдению за ДЭГ есть, но их пока немного. Как они будут работать в регионах, в том числе в Новосибирской области и Алтайском крае, и будут ли вообще, пока непонятно. Их наличие мало на что может повлиять, поскольку основная проблема кроется в устройстве самой системы.
Нет там никакой возможности для наблюдения. И даже смысла готовить технических специалистов нет. Все заклинания про блокчейн – это глупости. Блокчейн что-то гарантирует, когда есть множество независимых узлов, распределенных по всему миру, а не когда их несколько штук и все они принадлежат государству. Я наблюдение за ДЭГ по аналогии с обычным УИК объясню: представьте, что все наблюдатели и далее члены комиссии находятся не внутри помещения для голосования, а за стенкой. И иногда оттуда кто-то выкрикивает какие-то цифры. Много вы там наблюдаете? Второй момент заключается в том, что вообще-то возможность контролировать голосование и подсчет – это часть активного избирательного права, так считает Конституционный суд. А тут для нее вводится явный профессиональный ценз. Так вообще не должно быть. Понимаете, никто даже код этой системы не видел.
***
Провластные эксперты и председатели избирательных комиссий регионов видят в дистанционном электронном голосовании лишь плюсы. Они говорят об удобстве и безопасности персональных данных. Некоторые из них заявляют, что это даже более «демократично», так как якобы позволяет избежать традиционных нарушений и фальсификаций на участках.
Для участия в выборах онлайн необходимо подать заявление через портал госуслуг. Избиратели Новосибирской области и Алтайского края могут это сделать с 24 июля по 4 сентября. В случае регистрации в ДЭГ имя избирателя будет вычеркнуто из списка на участке, что должно исключить двойное голосование. Проголосовать можно будет на федеральной платформе.
Станислав АНДРЕЙЧУК
