В Коми-Пермяцком округе Пермского края – 495 деревень, в каждой из которых живет меньше ста человек. С 2018 года людей оттуда стали переселять в более крупные поселки, где есть школы, детские сады, фельдшерско-акушерские пункты и регулярно ходит автобус. Но не все охотно покидают родные места, а кто-то даже возвращается в опустевшие деревни. Региональные власти в свою очередь разрушают расселенные дома, потому что не хотят тратить деньги на поддержание инфраструктуры и ликвидацию последствий чрезвычайных ситуаций.
Бывший устькосинец Андрей Трищенко вспоминает, как весеннее половодье приходило в его родной поселок каждый год. Однажды вода была настолько большой, что затопило первый этаж клуба, хотя он в Усть-Косе стоит на самом высоком месте. Летняя кухня (их местные приноровились строить на плотах) в доме Трищенко отцепилась и поплыла. Внутри в это время была Арина, дочь Андрея. Пришлось срочно заводить катер и оттаскивать кухню обратно к дому.
С уже повзрослевшей Ариной мы добираемся до Усть-Косы. Арина везет продукты дяде – последнему оставшемуся жителю разрушенного поселка. Посылку собрали родители Арины. Они жили в Усть-Косе до 2013 года, потом семья перебралась на родину мамы – в село Порошево, а в 2019 году, уже по программе переселения, семья переехала в Кудымкарский район.
После села Коса, центра муниципального округа, дорога переходит в пыльную грунтовку, по которой со всей дури летают лесовозы. Перед очередным поворотом вкопана дорожная схема. Из восемнадцати поселков на этой схеме «живыми» остались лишь девять, в трех из них живет по 3–5 человек.
Мы подъезжаем к стрелке рек Камы и Косы – местные называют ее Мыском. Здесь, напротив бывшего леспромхозовского поселка, Кама делает поворот, в нее впадает неширокая Коса. Коса – река извилистая, течет по трем районам Коми-Пермяцкого округа, часть ее когда-то давно была судоходной.
На противоположном берегу показываются ржавые крыши, пустыми глазницами смотрит на Каму двухэтажный клуб. На этом пятачке жители деревни Светлица оставляют машины – летом к себе домой они переправляются на лодках. Сейчас здесь оживленно. Скупщики расплачиваются со светличными за собранные грибы, кузов «Ларгуса» набит ящиками с груздями.
Мы слышим весельный скрип. За нами – по просьбе Арины – выплыл друг их семьи – бывший местный житель Денис Дроздов. Он приезжает сюда с дочками во время своего отпуска, теперь уже как дачник. Правда, путь от Перми неблизкий – почти 400 километров. «Здесь хорошо на самом деле», – говорит Денис и налегает на весла.
Дядю Арины мы встречаем уже на противоположном берегу, в Усть-Косе. Николай – жилистый мужчина средних лет в рабочей куртке и камуфляжных штанах. Гостей он не ожидал: смущается, надвигает на глаза бейсболку, предлагает осмотреться и исчезает в одной из заброшек. Весь день Николай будет исчезать и неожиданно появляться, словно деревенский призрак.
По воспоминаниям, записанным бывшим учителем математики Усть-Косинской школы со слов пожилой родственницы, в 1946 году сюда по этапу привезли спецпереселенцев. В 1951 году, по данным Центра исторической памяти, в Усть-Косе проживало шесть семей. Подчинялся поселок солымской комендатуре. Солым – поселок на левом берегу Косы, в восьми километрах от устья.
Расцвет поселка лесников пришелся на семидесятые-восьмидесятые годы. В Усть-Косе к тому времени были электростанция, пилорама, столярка, школа-восьмилетка, детский сад, клуб, магазины – и ни одного пустующего дома.
В эти годы сплав механизировали: появились краны, тралы и лебедки. А до этого плоты формировали вручную. По зиме тракторы завозили бревна пучками, потом бревна растаскивали и соединяли цепочкой. Каждый пучок – клетка сплавного плота. Весной вода приходила, плоты всплывали, их цепляли за теплоход и буксировали вниз по Каме. Один сплавной плот – сто КамАЗов леса.
Почти каждую весну поселок накрывало наводнением. Вода, по воспоминаниям старосты Владимира Снитко, прибывала на метр в сутки. Особенно сильные паводки были в снежные годы. По берегам вырубили леса, снег таял быстро, а вода не проходила из-за заторов. Кама могла промерзнуть до дна, около Усть-Косы лед поднимался на пятиметровую высоту. За Светлицей Кама петляет, русло после молевого сплава не чистили.
Вода в Усть-Косу приходила со стороны Гнилухи – заболоченной старицы, заливала улицы и огороды, проникала в подвалы, поднимала деревянные тротуары. Жители приспосабливались как могли. В многоквартирных бараках сколачивали высокие трапы, по трапам на чердак загоняли коров и овец, заносили продукты. Мебель поднимали на козлы. Строили летние кухни на плотах и там пережидали потоп.
После весеннего половодья местные жители на общественных работах от биржи снова сколачивали тротуары, убирали мусор, красили заборы и горки на детской площадке.
Впервые о переселении заговорили в 2016 году, когда во время половодья в Усть-Косу прилетел тогдашний губернатор Виктор Басаргин. Он поручил построить для жителей компактный поселок, для этого определили место – бывшее сельхозполе между Косой и деревней Абрамово, что в 30 километрах южнее Усть-Косы. По проекту должны были построить 27 двухквартирных домов, но посчитали деньги и передумали: такое строительство обошлось бы дороже, чем субсидии на переселение.
В 2018 году правительство Пермского края определило порядок предоставления субсидий, для чего приняло отдельное – по Усть-Косе – постановление. Подписывал его уже другой губернатор, ныне министр экономического развития РФ Максим Решетников. Дома признали непригодными для проживания, на переселение краевой бюджет выделил 71 миллион рублей.
Администрация Косинского муниципального района собрала устькосинцев в местном клубе. На собрании жителям сказали, что будут давать сертификаты из расчета «площадь на площадь». Стоимость квадратного метра муниципального жилья, принятого для расчета субсидий, в 2018 году в Косинском округе была 20 526 рублей. На выдачу сертификатов местный рынок жилья отреагировал резким взлетом цен: дом, который можно было купить за 300 тысяч рублей, владельцы оценивали уже в 700 тысяч.
Андрей и Галина Трищенко искали новое жилье около года – по объявлениям в газетах. Галине пришлось поездить по всему округу, пока она не нашла дом в Ваганова, за 200 километров от родной Усть-Косы. Дом 2014 года приобрели за 750 тысяч рублей. Семья домом недовольна – говорят, каркасный, пустотелый, «уже в огород ложится». Жалеют, что при покупке этого не заметили. Андрей уверен, что их дом в Усть-Косе, хоть и на полвека старше, был гораздо крепче.
Разобрать усть-косинский дом и перевезти стройматериалы они не успели. По словам Андрея Трищенко, администрация обещала, что покинутые дома жители смогут использовать как дачи. «Мы думали, что будем приезжать туда, ягоды собирать», – говорит Андрей. Но дом сожгли вместе с другими домами в той части Усть-Косы, что когда-то назвали Палежем. В Палеже сейчас пепелище.
Андрей и Галина Трищенко говорят, что их тянет в родные места, несмотря на то, что на новом месте они уже освоились и с соседями отношения наладили еще с самого переезда. Когда мебель перевозили, на газели не могли подняться в горку; сосед на тракторе, хоть и на спущенном колесе, вызвался помочь. Да и в Ваганова теперь больше таких же переселенных, чем коренных жителей.
В заброшенных домах и банях Усть-Косы вьют гнезда ласточки и шершни. Где-то еще остались зеркала и шкафы без дверок, со стен свисают надорванные ковры, над окнами – ажурные занавески. За оградами – заросшие огороды с побитыми теплицами, на кривых жердях качаются скворечники. Над памятником селянам, погибшим в Великую Отечественную войну, ветер треплет полотно российского триколора. На первой от Камы улице ржавеет «буханка».
Не все устькосинцы были согласны на переселение. По словам Николая, «поселок разделился». До последнего не хотели уезжать родители Николая – Анатолий и Валентина Трищенко. Тогда из муниципалитета приехали чиновники с рабочими, бензопилами выпилили стену под окнами. В доме загулял ветер, и Трищенко переселились в летнюю кухню, но администрация разрушила и ее. Пришлось жить в мастерской.
В Перми Николаю удалось купить для родителей по сертификату с доплатой квартиру в пятиэтажке, в тихом спальном районе, «в окно смотришь – горизонт видишь». Но родители наотрез отказались от городской жизни. Младшему брату Ивану Николай помог построить дом в селе Коса, но и туда родители не переехали. Между ящиками с болтами и инструментом в старой мастерской старики провели год.
– Но как ты эти деревья перенесешь? С корешками взять перенести? – Николай говорит тихо, часто складывает ладони перед лицом, кивает почти после каждой фразы: «Угу». – Нет, они здесь находятся. Но почему здесь так обустроено? Потому что они никуда не поехали, самые крайние в поселке остались, и пришлось печку сделать, второй пол поднять, восстановить. Некуда дергать, с родителями нужно очень осторожно, аккуратно. А тут всё повыдергали.
Квартиру, что купил для родителей в Перми, Николай оставил жене с сыном, чтобы «не маялись по съемным, все равно алиментщик». Родителям все же нашел жилье в Кордоне, недалеко от Косы. Подвернулся случай: продавали полдома за долги.
Сам Николай четвертый год живет в заброшенном поселке. Говорит, не может все бросить и определиться, куда ему рвануть дальше:
– Я вообще нигде по большому счету: работу бросил, семью оставил. Сказал: «Вы меня не трогайте. Я сам потихоньку, как-то с этим надо разобраться».
У отшельника Николая для жизни есть всё необходимое. В доме-мастерской уместились печь, диван, стол и кровать с нехитрым балдахином от мух и комаров. Под потолком висят фонарики и солнечные панели для зарядки телефона. Генератор Николай заводит редко – экономит на топливе. Ест все, что вырастит в огороде, поймает в реке и добудет в лесу.
– Есть такое понятие, как мои места, – говорит Николай. – Вот это – мои места. Если там рыбачили твой дед и твой отец, ты можешь называть это своим местом. Чужие туда не заходят, а если заходят, разговариваешь с ними аккуратно.
По словам Николая, он здесь «под крылом», хорошие знакомые знакомых защищают от принудительного выселения: «Но я и не хулиганствую, я спокойный и простой».
По дворам бегают бесхозные собаки, а его бесхвостая кошка завладела лежанкой-подушкой в сенях. Собак она отваживает от посягательств на жилье хозяина.
На следующий день отшельник Николай перевез нас на лодке обратно, до Мыска, сам же по грудь шел в воде. На обратном пути мы заехали в Кордон к его родителям.
– Не хочу, не хочу вспоминать, это самое больное место, – встретила нас Валентина Петровна слезами. – Так не надо над людьми издеваться, не надо, не надо.
Администрация округа выдавливала последних устькосинцев из поселка. Трищенко просили чиновников дать им немного времени, но в поселке сначала отключили электричество, а потом разрушили дома.
– Зачем? – сокрушается Валентина Петровна. – Они стояли бы и стояли, крепкие еще были дома. Где сыновья жили, хорошие дома, можно было их перевезти – они запалили. Вот ум-то есть? Это же полыхнуло бы всё. Это бы весь лес полыхнул, там было бы пожарище.
– Ты видел, какая красота, – говорит Валентина Петровна. – Ты видел, мы рядом с речкой. Эта улица на высоком месте, тут мало было воды. Это там они – да. Там они бедовали по тем улицам. Но тоже все потом стали строить плоты.
Глава администрации Косинского муниципального округа Эдуард Засухин показывает фотографию, пришпиленную к стене в его кабинете. На фото вода и полоска леса, карандашом пометка «2016 год».
– Вы видите Усть-Косу? – спрашивает Эдуард Вячеславович.– А она есть.
Засухин вступил в должность главы администрации в 2020 году, к тому времени в Усть-Косе оставалось только снести дома и упразднить поселок.
К 2021 году в Коми-Пермяцком округе переселили 57 семей из поселка Лель и деревни Шипицыно Гайнского муниципального округа, деревень Дурово и Ошово Кочевского муниципального округа, поселков Галечник и Сюзьва Юрлинского муниципального округа.
В Косинском районе с прошлого года переселяют Бараново, Лямпино и Киршино, на очереди Лоч-Сай. Глава администрации Эдуард Засухин говорит, что там нет магазинов, школ, почты, закрыт клуб и фельдшерско-акушерский пункт, негде работать, а за бывшими леспромхозовскими домами никто не следил, и они ветхие. Согласие жителей на переселение администрация теперь все-таки спрашивает – вдруг кто-то захочет жить на родной земле без благ цивилизации.
А вот у устькосинцев, по словам Светланы Захарченко, спрашивать согласия было необязательно, потому что «природное ЧС».
– Жители просто должны собрать чемодан и выехать с места, где стало опасно жить, – говорит замглавы. При этом, по ее словам, под руки вывозить из поселка оставшихся жителей администрация не может: все-таки «у нас достаточно демократичная страна».
Чтобы узнать, чем живет «достаточно демократичная страна», один из последних жителей расселенной Усть-Косы –Анатолий Трищенко любил смотреть телевизор. Когда в поселке обрезали провода, Анатолий Матвеевич завел генератор, только чтобы не пропускать новости.
А когда на его глазах выпиливали стены – сначала в доме, а потом и в летней кухне – промолчал, махнул рукой и ушел жить в мастерскую. Там телевизора не было.
Олег КОЛЬЦОВ
Валентина и Анатолий Трищенко, переселенцы из Усть-Косы, в своем доме в поселке Кордон
Николай Трищенко во дворе своего дома в деревне Усть-Коса играет с приезжими детьми
Дети играют во дворе дома Николая Трищенко
Николай Трищенко возле своего трактора. Это единственная работающая техника, которая осталась в деревне
Денис Дроздов переправляется на лодке через Каму, чтобы провести отпуск в бывшем доме своих родителей в деревне Усть-Коса. Его дом власти не разрушили, потому что он в частной собственности
