Лёгок, как ветер, обаятелен, как подлинность актёрского дара, -Бекас, преступник, оказавшийся разведчиком, врывался в пантеон зрительского восприятия нескольких поколений…
Красиво закручивался сюжет, и суть, подоплёка действий становились ясны не сразу, но экзистенциальная полётность Бекаса завораживала мгновенно: как появлялся: в ауре бежавшего с зоны ловкача…
Я в весеннем лесу…
Капли берёзового сока — свидетельства о ранах берёз, чья кора испещрена своеобразной природной клинописью, которую не прочитать.
Песня лилась: грустью, необычностью приключений — разных, туго закрученным вокруг оси неправильно прожитой жизни.
Много песен Ножкина ушли в народ…
Они могли быть весёлыми, беззаботными, хотя в большинстве случаев эмоции переплетались волокнами; но – лучше весело, чем безнадёжно… воспринимать явь:
Опять от меня сбежала
Последняя электричка,
И я по шпалам, опять по шпалам
Иду домой по привычке.
Ничего…дойдёт, как многие доходили.
Быстрота времени, его неистовость – в плане скорости, отливается в строки-ощущения, что не могут быть чрезмерно оптимистичны, но и тут Ножкин удерживает интонацию стойкости: мол, надо принимать всё так, как есть:
Ах, как быстро годы наши мчатся,
Как кружит нас дел круговорот…
Не успеет новый день начаться –
Вечер уж толчется у ворот.
Только что с уроков убегали,
Только что влюблялись в первый раз,
А уж половину отшагали,
И осталось полпути у нас.
И полпути – много: если правильно идти.
«Освобождение» непременно связано с песней «Последний бой»: молод солдат, и так хочется выжить, вернуться, и так онтологически страшна война, что… страх показывать не стоит, поэтому:
Ещё немного, ещё чуть-чуть,
Последний бой, он трудный самый.
А я в Россию домой хочу,
Я так давно не видел маму.
А я в Россию домой хочу,
Я так давно не видел маму !..
Его стихи определяет та мера кристальной ясности, которая соответствует прямому попаданию в читательские-слушательские души: с тем, чтобы оставались надолго в ячейках памяти.
Они и оставались – радуя и печаля, бодря и заставляя относиться к жизни настолько всерьёз, насколько она одна.
Как смерть.
Но поэзия и песенное богатство надёжное средство одоления оной.
Александр Балтин