В прошедшие субботу и воскресенье москвичи и жители российской столицы многие часы провели перед зданием концертного зала «Крокус» – на месте недавней трагедии. Среди них было много узнаваемых лиц – артистов, певцов, музыкантов, продюсеров. На лицах всех присутствующих была печать скорби, переживаний, слез.
Сегодня всё больше возникает вопросов о первопричинах трагического теракта и его зловещих исполнителях. Своим пониманием произошедшего в интервью ресурсу «Бизнес онлайн» поделился ветеран «Альфы», Герой России Андрей КУМОВ.
«Бизнес Online»: – Андрей Николаевич, за Вашими плечами более сотни спецопераций, среди которых освобождение заложников в Буденновске и Беслане. Сегодня мы все потрясены новым терактом и тем, как такое могло случиться; думают над тем, кто виноват и что делать. А какие вопросы возникают у Вас как у профессионала? Что Вас, может быть, поразило?
Андрей Кумов: – Больше всего меня поразило то, что при таком огромном количестве людей вокруг «Крокуса» не было ни одного сотрудника правоохранительных органов. Я неоднократно участвовал в мероприятиях в этом зале, когда проходили разные праздники, юбилеи, концерты, и обращал внимание на то, что там всегда дежурили машины Росгвардии, сотрудники полиции. Они всегда были вблизи, контролировали парковку. Возможно, привлечение таких сил зависит от категории мероприятия, от состава VIP-персон. Но система безопасности не должна, на мой взгляд, зависеть от статуса посетителей.
Такие объекты требуют постоянного внимания. Когда я служил, мы должны были участвовать в обеспечении безопасности при проведении массовых мероприятий, заранее выезжали на разные точки. Например, в Сочи при подготовке Олимпиады знакомились с объектами, изучали тонкости, давали рекомендации организаторам.
Подразделения правоохранительных органов типа полиции или росгвардейцев, вероятно, должны курировать «Крокус». Специальные службы, которые могут быть задействованы при экстремальных происшествиях, должны знать все входы, выходы, где что блокировано, какие подведены системы. Короче, планировать спецподготовку, включая отработку этих вопросов в планы занятий.
Я не совсем понимаю, почему там не было машин Росгвардии. Если бы находилась хотя бы одна, то ситуация пошла бы в совершенно другую сторону. Они бы приняли бой, так как террористы начали обстреливать сначала парковку, отвлекли бы внимание на себя и тем самым спутали бы им планы. И сейчас бы были среди героев! Я знаю, что напротив «Крокуса» находился пост ГИБДД. Совсем недавно он еще действовал. Его сотрудники тоже могли подъехать, услышав стрельбу, у них же есть вооружение. Возможно, он уже не работает. У нас же все сокращается из-за спецоперации. Много правоохранителей задействовано в прифронтовых регионах. Происходят реорганизации, оптимизации. Вчера слушал по НТВ одного генерала из структуры, которая должна обеспечивать безопасность на таких объектах. Он сказал, что некоторое время назад у них было 100 тысяч сотрудников, а сейчас 58 тысяч.
– То есть этот теракт можно было предотвратить?
– Можно, если бы террористы не нашли брешь в системе безопасности, если бы кто-то из правоохранителей находился в районе «Крокуса», ситуация была совершенно другой. Возможно, террористов предупредили, что в этот день не будет никакой серьезной охраны. Они же проводили рекогносцировку. Есть фотографии одного из бандитов, который был на месте 7 марта. Может, они ходили неоднократно и смотрели, какой контингент охраняют, а какой – нет, как выстроена система безопасности. Рудковская моими словами сказала. Она написала, что когда они проводят мероприятия, то заключают договоры с разными структурами, у них полная система безопасности.
– То есть она намекает на то, что виновата группа «Пикник»?
– Она намекает на организаторов концерта. И на то, что существует разная категория концертов, организаторов и зрителей.
– То есть людей при власти, при погонах защищают всегда. А обычные люди оказываются в зависимости от организаторов?
– Будем ждать, какие сделают выводы и какими окажутся заключения следственных органов.
– Сейчас звучат претензии, что спецслужбы долго добирались и приехали поздно.
– Надо посмотреть место дислокации подразделений от «Крокуса». Как можно в час пик проскочить через пробки и прибыть в течение 5–10 минут? Если только на вертолетах.
– Я как раз об этом хотела спросить: почему нельзя было задействовать вертолеты?
– Вертолеты не стоят там, где располагаются подразделения. Нужно ехать на какой-то аэродром. Это не ать-два, как говорится. Все находится в разных местах. У авиации свои законы. Только, наверное, у правительственных органов вертолет стоит где-то рядом.
– На крыше Белого дома?
– Вот именно. Да и там какой вертолет? Не такой же, который должен поднять вооруженную группу в полной экипировке с боеприпасами, со всеми спецсредствами. И желательно не одну. Это невозможно. Чтобы исключить такие трагедии у таких киноконцертных залов, культурных центров, должна быть спецгруппа быстрого реагирования в боевой готовности. Никакой ЧОП так не подготовлен. У спецподразделения другая степень подготовки. Но если их нет на месте, невозможно примчаться за пять минут, разобраться в ситуации и войти в бой. Это из области фантастики.
– И охранники «Крокуса» ничего не могли сделать?
– Когда террористы заходили в здание, они положили охранников из ЧОПа, которые стояли на входе у рамок с металлоискателями. Один охранник впустил женщину, которая бежала с парковки, где уже стреляли и заблокировал центральные двери. Но эти твари разбили окна и вошли внутрь.
– Охранники были без оружия?
– Где-то прошла информация, что охранники «Крокуса» обеспечены оружием, но оно находилось в другом здании в километре от места трагедии. Если у них имелось бы оружие с собой, они бы его применили.
– Как, на Ваш взгляд, были подготовлены террористы? Допустим, ваши коллеги по «Альфе» Алексей Филатов и Сергей Гончаров, с которыми мы говорили, считают, что это дилетанты, которых можно было довольно быстро обучить стрельбе.
– Считайте, что я не согласен ни с Филатовым, ни с Гончаровым. Почему? По передвижению террористов даже по холлу «Крокуса» было понятно, что они там ходили не раз. Они долго тренировались. С оружием они умеют обращаться и не испытывают никаких эмоций к тем, в кого стреляют. Для того чтобы перейти этот рубеж и убить такое количество людей, включая детей, недостаточно двух месяцев подготовки. Я считаю, что они уже где-то воевали. Для того чтобы так действовать, нужно, чтобы рука была набита. В моем понимании они должны были где-то длительное время стрелять в людей. Именно в людей. Не просто в мишени какие-то, а нещадно стрелять по людям. Поэтому я бы не упрощал.
Думаю, что они прошли подготовку в каком-то лагере до того, как приехали в Россию. Допустим, когда приехал этот брадобрей? Полгода назад. Все это время ходил на работу. Он же не тренировался по ночам. Я уверен, что эти террористы входят в какую-то секту, потому что у них была легенда, они нашли работу, устроились, позиционировали себя как люди, которые относятся к нам доброжелательно. У них имелись соцсети, в них общались. Была система оповещения, был куратор, который давал им распоряжения и координировал их действия. Когда он дал сигнал, они собрались и поехали туда, где взяли оружие, обмундирование, технику.
Они заранее отработали маршрут, приезжали на рекогносцировку, несколько раз ходили по «Крокусу», смотрели, что и как, кому-то докладывали. Четко следовали расчету времени. С места совершения теракта ехали не всегда по центральным дорогам, а по каким-то второстепенным. У них была серьезная организация. Думаю, наши специальные органы смогут выйти на структуру, которая эту сеть раскинула и выполняет чьи-то указания.
– То есть террористы были хорошо подготовлены?
– 100 процентов. Вот по телевизору кто-то говорил, что они приехали в Россию, их тут месяца два назад нашли и уговорили на теракт. Но я считаю, что они уже приехали в Россию подготовленными. Им просто дали сигнал и сказали, что надо делать. Линию поведения им тоже обозначили. Они говорят про какого-то Абдулу, что он был куратором ячейки. Даже если так, он мог уже спрятаться куда-то далеко. Я думаю, что они врут, где он. А могут и не знать. Но существует какой-то штаб, где они взаимосвязаны с кем-то более высоким. Кто-то же планирует такие действия!
– Есть предположение, что они были накачаны психотропными веществами и заряжены каким-то проповедником непонятным.
– Психотропия – штука серьезная. Но я бы не упрощал, что это какие-то колхозники пришли, взяли автоматы и убили больше 140 человек. Они просто прикидываются дурачками. Даже если они находились под воздействием препаратов, они четко выполнили план. Они даже успели переодеться, сбросили одежду, оружие и вышли из здания. Под воздействием психотропных препаратов можно на какое-то время затуманить мозги, но до момента отхода из «Крокуса» они вели себя профессионально, сделали всё очень грамотно. Но потом возникло странное ощущение. Они вроде просчитали пути отхода, но машину не поменяли, как это обычно делается, не разбежались в разные стороны, не затерялись в толпе, а сели в ту же машину и поехали через всю Россию. Лиц не скрывали. Много нестыковок. Может, им было дано такое задание. Возможно, они были одноразовыми.
– Вы считаете, они прикидывались дурачками?
– Конечно. 100 процентов. Но на самом деле они не выглядят дураками.
– Кстати, Филатов говорил, что они непрофессионально резали горло.
– Может быть, уже отходило действие препаратов и тряслись руки. А может, просто торопились успеть убежать. Я же говорю, они четко следовали расчету времени.
– О готовящихся терактах были предупреждения американцев. Мы в это не поверили или расслабились после праздников и выборов?
– Я не знаю, какая была реакция. Наверное, проверяли. Обычно на такие сообщения реагируют, даже если они приходят от противника. Но, учитывая обстоятельства теракта в Бостонском марафоне, мы тоже предупреждали американцев, что готовится теракт. Вплоть до того, что обозначили исполнителей. Но террористы все равно осуществили свой план.
– Все-таки можно ли было избежать такого количества жертв?
– Я бы сказал по-другому. Слава Богу, что мы не потеряли 7 тысяч человек. Эти бандиты могли закрыть все выходы и просто сжечь там людей. Или расстрелять весь зал. У них имелось огромное количество боеприпасов. Они могли менять магазины и стрелять по людям, как по куропаткам. Они же постреляли, сколько смогли за отведенное время, подожгли зал и быстро ушли. Допустим, те, кто захватывал заложников в других терактах, всегда всё баррикадировали и минировали. Нам еще повезло, что они не захватили заложников и не уничтожили всех находившихся в зале.
– Но жертв и пострадавших все равно очень много. Даже больше, чем было в «Норд-Осте».
– Да. Вообще, начало теракта в «Крокусе» было практически один в один как в «Норд-Осте». Тогда бандиты приехали на микроавтобусе, их никто нигде не остановил, не проверил. Они спокойно проехали в форме, с оружием, в бронежилетах. Они были четко уверены, что проедут. У этих тоже была такая уверенность, потому что всех проверить невозможно. Москва большая, огромное количество разных машин. Но бандиты в «Норд-Осте» выдвигали требования и взяли заложников. А этим заложники не требовались, их цель – просто убить как можно больше людей. И у них для этого имелись все средства. Не было, наверное, только времени. Они хотели посеять панику, неверие в то, что власть может обеспечить безопасность людей. И, по сути, так и произошло. Людей не защитили. Они пришли на праздник, а оказались в таком кошмаре или вообще погибли.
– Почему не сработала пожарная сигнализация?
– Это тоже большой вопрос. Мы когда это обсуждали, так и не поняли. Если бы работала пожарная сигнализация, там все должно было сразу залить водой.
– Террористы могли вывести ее из строя заранее?
– Чисто теоретически это возможно. Они могли это сделать раньше. Или же это могли сделать их пособники, которые могли находиться внутри.
– Вы думаете, у них могли быть пособники внутри?
– Я этого не исключаю. Были же пособники, которые сдали им квартиру. Ее владелец сейчас утверждает, что он просто дал объявление и ничего не знал. Но в процессе следственных действий выяснится, как все оказалось на самом деле. Были же и какие-то люди, которые закрывали двери. Я не могу оценивать их действия. Но это странно. И в этом тоже должны разбираться профессионалы.
– Оказавшийся там юморист Сергей Светлаков тоже говорит о том, что во время стрельбы в зале забаррикадировали двери, а потом их пришлось выбивать. То есть если бы двери не закрывали, жертв было бы меньше?
– Конечно. Люди же выбегают, не зная эвакуационную карту. Они хотят покинуть место опасности через дверь, которая рядом. Если она закрыта, начинается паника, так как любая секунда промедления уменьшает твои шансы остаться живым. И все несутся туда, где открыта дверь. Почему давка? Потому что, когда видишь, что другие двери закрыты, начинается психоз, и люди пулей летят туда, откуда можно выйти. А если бы все двери были открыты, то люди бы разбежались в разные стороны.
– Но разве можно в такой ситуации сохранять спокойствие?
– Конечно, это сложно. Большинство же этих людей не подготовлены к таким ситуациям. Они не проходили специальные курсы. От них нельзя требовать спокойствия. Они же пришли не бегать от террористов, а послушать хорошую музыку. Они расслаблены, а тут такая дикая ситуация. Конечно, кто-то более хладнокровен и черты характера позволяют быть поводырем для других. Мы же знаем, что были ребята и девушки, которые организованно выводили зрителей. Кто-то рубил эти двери. У остальных была паника. Кто-то падал под кресло, кто-то куда-то бежал. Но они ведь даже не знали, откуда по ним стреляли. Первоначально невозможно было понять, что террористы стреляли сверху, с амфитеатра.
– Появлялись сообщения, что какой-то мужчина ударил террориста.
– Да, мне товарищ тоже рассказывал. Этот мужчина увидел, что, когда у бандита то ли закончились патроны, то ли что-то заклинило, он наскочил на него, выбил автомат и убежал. Вот только чего же он его не убил? К тому же трое других террористов тогда разошлись по другим помещениям. Но, видимо, этот мужчина был не готов бороться с бандитом и использовать автомат в таких целях.
– Кстати, сегодня даже таксисты рассуждают так: почему в зале на 6 тысяч человек не нашлось 100 мужчин, способных обезвредить четырех таджиков? Об этом моей коллеге сказал таксист-дагестанец из бывших военных. Что бы Вы на это ответили?
– Я вчера так же сказал своим знакомым. Накинулись бы на них толпой и разорвали бы в клочья. Тогда не было бы столько жертв. Но там мужчины не сидели же организованной группой и они не нацелены на сопротивление. Те, кто нацелен на сопротивление, сегодня находятся в зоне СВО. Это добровольцы, те, кто пошел воевать по зову сердца. Если бы кто-то из них находился в зале, они бы точно могли дать отпор этим бандитам. А те, кто пришел на концерт, может быть, никогда и не воевали, не участвовали ни в каких операциях, не были на сборах. Это просто гражданские люди. И этот мужчина, о котором мы говорили, может, не знал, как автомат использовать. Если бы мне попал в руки автомат в такой ситуации, я бы этому террористу раскроил башку. Но в зале, видимо, таких не оказалось.
– Как думаете, сейчас что-то поменяется серьезно, в частности, в охране таких объектов?
– Вы знаете, был теракт в Беслане. Поставили охранников в школах, средства контроля. Но все равно проходят же туда какие-то преступники, стреляют в детей. Как в Казани, например. Мы не можем долго находиться в состоянии напряжения и экстрима, характер такой! Произошла страшная трагедия, мы вскипятились, начинаем принимать меры. Потом ситуация изменилась, мы уже забыли и переключились. Нас взрывали в Москве, в домах, в метро, в автобусах, на улицах. Мы начали дежурить вокруг домов. Нас хватило недели на две. А потом все сказали: «Ну взорвут и взорвут». И все легли опять спать. Мы уже не ходим вокруг домов и не дежурим. Но когда были все эти теракты, когда были Буденновск, «Норд-Ост», Беслан, мы боролись за нашу территориальную целостность и суверенитет на Северном Кавказе. Мы их отстояли, подполье, которое нас рвало на части, перестало существовать.
– То есть мы после терактов извлекаем уроки, но ненадолго?
– К сожалению, так. Скажем, террористы, которые захватили больницу в Буденновске в 1995 году, использовали то, что был хаос во власти и что спецподразделения не были готовы к освободительной операции. У нас никогда не было такого огромного количества заложников, которые находились под угрозой огромного числа террористов. Басаевских бандитов был целый батальон, даже с тяжелым стрелковым вооружением, типа ДШК! За 200 человек. А заложников было, по-моему, около 2 тысяч. Потом затишье. Вторая фаза чеченской войны. Ограниченная группировка вела контртеррористическую операцию. И опять начало все взрываться и у нас, и у них. «Норд-Ост», потом Беслан. А внутри страны была другая ситуация. И нас все СМИ ненавидели, считали, что мы виноваты, что погибло столько людей. Да, в Беслане не сработала система. Никакие правоохранительные органы не остановили террористов. Они спокойно проехали до школы и провели теракт. Дети и те, кто с ними был в школе на линейке, заплатили за нашу самоуспокоенность. Ну идет операция где-то и идет. Я тоже считал, что не надо всю страну втягивать в ореол происходящего там. Но нельзя терять бдительность, если находишься рядом с террористическим анклавом. Поэтому произошла такая кровавая трагедия. Она до сих пор не заживает и никогда не заживет.
И сегодня такая же история. Ситуация повторяется. Я вообще не понимаю, как можно было допустить такой удар в сердце России. Мы не хотим понять, что живем в режиме военного времени. За два года мы так и не переключили свое сознание на то, что враг все время будет стремиться нанести нам удар. И именно в столицу, в сердце страны. Сейчас хоть и говорят, что трагедия в «Крокусе» произошла в Подмосковье, но, по сути, это Москва. А в Москве повышенный комфорт, и здесь превалируют настроения какой-то успокоенности, праздности. Все хотят жить так, как жили раньше, ждут, когда закончится эта спецоперация, чтобы все вернулось назад.
– Вы считаете, заказчик теракта – наш противник на Украине?
– Естественно. Мы сейчас с украинцами не братья, а враги, потому что стоим друг против друга и убиваем друг друга. А есть еще те, кто направляет, дает информацию, курирует, ориентирует, куда нанести удар. Если ты нанес удар в сердце врага, то это тебя окрыляет. Нам надо ждать постоянно новых выпадов. Если у них получилось запустить беспилотник даже в Кремль, то они могут повторить. Теперь нашли еще одну брешь. Сейчас мы все всколыхнулись, они будут ждать, когда волна стихнет. Если война будет продолжаться, то и их устремления продолжатся.
Я убежден, что руками этих таджиков действовали наши враги. Нам сегодня говорят, что не надо разжигать межнациональную рознь, что у террористов нет национальности. Но, пардон, если бы у них не было национальности, мы бы не знали, что они таджики.
– То есть всплывает миграционный вопрос?
– Если смотреть в корень ситуации, то надо начинать с миграционной политики. Сколько народу въехало к нам без проверочных мероприятий с нарушением процедуры оформления гражданства? Со стороны, где мы ведем спецоперацию, тоже заехало много народу по упрощенному порядку. Все ли они относятся к нам дружелюбно, с благодарностью? Да, вероятно, среди них огромное количество людей, которые сидят и ждут сигнала. За последние год-два постоянно какие-то ячейки в разных российских регионах прекращают свое существование усилиями сотрудников ФСБ, МВД, Росгвардии.
Мы постоянно выуживаем людей, которые приехали к нам не для того, чтобы оказывать нам какую-то помощь и благодарить нас за то, что они не сдохли, извините за выражение, от нищеты, нехватки работы у себя на родине и так далее. Мы их пустили, чтобы они заработали и содержали свои семьи за счет перечислений. Они работают, мы им платим деньги, они их переводят за рубеж. У нас очень много бесконтрольных людей. Кончилась у кого-то регистрация, но он продолжает находиться на территории России. Почему он не выехал, если кончилась регистрация?
Работает ли с ними их диаспора? Вот выступил чудак из таджикской диаспоры и нас же обвиняет, что мы разжигаем рознь. Подожди, а что ты делал, проводил ли разъяснительную, пропагандистскую работу? Что ты делал для того, чтобы нам нож в спину не воткнули твои соплеменники? Мы же им двери открыли не для того, чтобы они нас убивали и резали, а чтобы помочь существовать. А они вместо благодарности устраивают резню. Ходят и смотрят на нас волками, как будто мы их угнетаем. Ну вы же сами прете сюда. Они нас ненавидят за то, что мы им руку подали, за то, что оказываем им благосклонность. И они считают, что мы их унижаем. Наверное, поэтому они смотрят на нас, как будто мы им что-то должны. Мы никому ничего не должны. Мы открываем двери, чтобы тебе было лучше, и тебе реально становится лучше.
Я не хочу сказать, что все такие. У нас во дворе работал дворником парень из Средней Азии. Молодой и плохо разговаривает по-русски, но он такой приветливый, что на него не нарадуешься. В пять утра он уже с лопатой или метлой. И целый день вокруг двора, идет снег или листва летит, все чисто. В 7 часов выходишь на работу – уже чистота. Не посыпано этим дерьмом, которое хлюпает под ногами, а все стесано. И обувь не портится. 10 шагов сделал на территорию другого двора – и попадаешь в дерьмо, которое всю обувь сжирает. И причем отвечает за несколько территорий. А сейчас он уехал, регистрация закончилась. Пришел другой, работает только от и до, даже здороваться не хочется! Я, как человек, длительно проработавший в системе госбезопасности, еще до спецоперации говорил, что огромное количество бесхозных людей еще доставит нам много неприятностей. Это подтверждается. Нельзя запускать столько людей, которых не контролируют. Это чревато. Каждый должен фиксироваться, ставиться на учет. Должен быть известен шлейф, который тянется за каждым. Потому что среди них много уголовников, много тех, кто скрывается от закона в своей стране. Это выясняется, когда они уже попадают в разработку после совершения или при подготовке таких атак.
– Это уже вопрос коррупции?
– Вероятно, да. Вопрос упирается в коррупцию. У нас же за деньги, извините, можно если не все, то многое.
– Какие надо вынести уроки после теракта в «Крокусе»?
– Надо сделать выводы по безопасности, по миграции, надо быть бдительными всем нам. И надо понимать, что происходит в мире, что мы находимся в стране, против которой воюют и специальные службы, нацеленные на то, чтобы создать нам невыносимые условия. Люди должны это понимать и вести себя соответствующим образом. Мы не должны находиться в разнузданной праздности, которая вызывает возмущение, как та самая пресловутая вечеринка. Какие ценности исповедуют эти люди, которые выходят из дома с носком на причинном месте? Ты вообще представляешь, за что мы боремся в спецоперации? Мне даже стыдно напоминать о какой-то этике. Вот они повинились, поплакали, но осадочек-то остался. И люди всё видят. Идут какие-то шикарные концерты. А на фронте льются реки крови. Одна часть нашего общества воюет и поддерживает спецоперацию, а другая живет в каком-то параллельном мире.
– После участия в антитеррористических операциях вы пришли к православию и одним из первых офицеров «Альфы» получили богословское образование в Свято-Тихоновском университете.
– Да. Это произошло после нескольких ситуаций, в которых я чудесным образом спасся. У меня было четыре дополнительных дня рождения практически подряд – во время серьезной командировки в 1995 году и в Буденновске. Там это прочиталось открытым текстом. Сам не понял, как я выжил. У меня была пауза в памяти, и я вышел как под куполом. Помню, как начал движение и как оказался за своими ребятами. А как проскочил 30 метров, не знаю. Бежал, наверное, но я не помню. И я понял, что существует что-то такое, что хранит тебя и защищает. Наверное, для каких-то событий впереди, если не остался здесь и сейчас. Хотя до того были моменты и ситуации, из которых я выходил на лихом коне. Мне казалось, что это мои достижения внутренние, характерные, подготовка. А в Буденновске я понял, что это все не просто так. После этого я стал более серьезно интересоваться верой. И потом я решил, что мне надо духовно подкрепиться.
– А Вы после богословского образования не получили сан?
– Мое образование это позволяет. Но для этого нужно духовно вырасти. А я пока не готов. У меня очень много необузданности, с которой я борюсь. Эмоции порой так захлестывает! Жизнь была такой, что мне постоянно приходится бороться за себя. Куда уж мне бороться за кого-то!
Но я считаю, что если бы мы относились ко всему с соблюдением духовных ценностей, то все было бы иначе. Сейчас посты идут, но боевые действия продолжаются. Я считаю, что в окопах нет атеистов. В Великой Отечественной войне мы победили, потому что были мощнее духом врага. Да, у нас был коммунизм, но у нашего общества имелись духовные ценности. Победа нам стоила 27 миллионов жизней. Потому что мы поубивали многих людей, священников, уничтожали церкви и превращали их не пойми во что. Но в ходе войны мы все равно вернулись к Богу. Без духа невозможно победить. Одними призывами, пушками и танками не победить. Мы должны побеждать духом и сегодня.
Они пришли к нам со своим нацизмом снова, но более оголтелым. И мы должны противопоставить еще более высокую степень духа, а он зиждется на русскости и православии. Почему мы говорим, что Бог с нами? Конечно, с нами. А с кем ему быть? Не с нацистами же! Но Бог ждет, чтобы мы к нему не боком стояли, а лицом. А сейчас мы позволяем себе такие выкрутасы, что ему ничего не остается, кроме как нас вразумлять. Вот он опять вразумляет Россию. Во сколько нам эта кровь обойдется, я не знаю. Потому что в ту войну мы были чище, а сейчас более разнузданно себя ведем. Это общая тенденция в мире. Но мы все равно должны держаться за нашу веру и подкреплять ее. Тогда победа будет быстрее.
Я к этому теракту так же отношусь. Если бы Москва вела себя более сдержанно, то, может быть, и такой трагедии не произошло бы. А так как Москва ведет себя отстраненно, то нам и было это попущено такое, чтобы мы одумались и вдумались, что мы делаем и как живем. У нас, конечно, пушек, танков много. Ресурсы тоже не все еще разграблены. Да и народу у нас в 10 раз больше. Но хотелось бы, чтобы все это подкреплялось нашими духовными победами. Поэтому мы и отправляем на фронт священников с иконами, крестными ходами.
– Имамы тоже едут?
– Конечно, и имамы, и служители буддизма едут на фронт. Мы уважаем и мусульман, и буддистов. У нас многонациональный и многоконфессиональной народ. И с исламом у православия очень много общего. Если Коран почитать, то много одинаковых постулатов. Я не имею в виду радикалов. Среди православных тоже есть по-разному настроенные. И если мы говорим о том, чтобы не разорвать планету в клочья, а строить длительное существование, то мы должны задуматься о том, чтобы не пушки и танки производить, а отправить деньги на очистку мирового океана, например, или в Африку, чтобы люди не умирали от голода. Ну это уже из другой области, мы еще не готовы к такому повороту сознания!
