Назначив досрочные парламентские выборы, французский президент создал в стране ситуацию, близкую к кризису.
Он в принципе мог этого и не делать. Никакие законодательные акты не вынуждают распускать парламент, если вдруг правящая партия показала не лучший результат на выборах в международные структуры. Национальное объединение Марин Ле Пен обогнало макроновское «Возрождение» на выборах в Европарламент, да. Но при этом ничего не изменилось во французском Национальном собрании. Мало ли кто где выиграл… Ни один глава государства не стал подвергать сомнению свои позиции, разве что премьер-министр Бельгии ушел в отставку, но он председатель правительства.
У Макрона в парламенте было относительное большинство, им он и рискнул. Но при этом никто не сомневается, что абсолютного большинства ему не видать при нынешней-то популярности Марин и ее команды. То есть, распуская парламент, Макрон задумывал как минимум подтвердить свой статус-кво и ответить тем самым на вызовы оппозиции – мол, вы и ваша партия фактически уже не представляют интересы избирателей, а значит, мы расставим вам капканы повсюду.
Согласно 8-й статье Конституции Франции, президент назначает премьер-министра. По своему усмотрению. Но по сложившимся устоям, Макрон должен назначить главу кабинета из рядов победившей в парламенте партии. В этом случае центр тяжести смещается в сторону правительства и 20-я статья Основного закона как раз в этом случае предусматривает, что «правительство, а не президент Республики определяет и проводит политику страны».
Объявленные досрочные выборы хоть и рассматривались политическими партиями как возможный вариант, но такое впечатление, что застали всех врасплох. Политики бросились высчитывать, что даст тот или иной блок или союз. Сам Макрон выбрал стратегию «Я или хаос».
Она заключается в том, чтобы столкнуть крайне правое «Национальное объединение» и крайне левую «Не покорившуюся Францию», напомнить публике, как гоняли по углам Ле Пена-старшего, и показать избирателям, что только сплотившись вокруг президента и его, получается, право-лево-центристского большинства, можно не пустить к власти экстремистов. Вначале он даже вспомнил «Народный фронт» 1936 года. Тогда, правда, это придумали левые партии против угрозы проникновения фашизма во Францию и в итоге получилось левое правительство, нетрадиционное в те времена для этой части Европы.
Идею тут же перехватили социалисты (ну, это же их ипостась), и создали «Новый народный фронт», объединяющий все оттенки левого и зеленого. Сейчас, после первого тура, они пришли вторыми после партии Ле Пен, набравшей ровно треть голосов.
Какие могут быть исходы второго тура вечером 7 июля?
Первый вариант – сон Макрона. К его партии примыкают еще 4 правоцентристских, и они получают абсолютное большинство. Но такой сценарий не рассматривался даже на прошлых выборах 2022 года. И все же в этом случае Макрон назначает премьера из своих, скорее всего, продлит полномочия Атталя, и продолжает проводить через парламент спорные реформы вроде легализации эвтаназии или слияния государственных аудиовизуальных СМИ. При этом он отдаст несколько министерских постов центристам и тормознет в обмен подписание некоторых спорных законов.
Второй – оппозиция побеждает. Либо «Национальное объединение», либо «Новый народный фронт» получают абсолютное большинство. Начинается период «сосуществования», а более точный перевод – «сожительства». Такое было при Пятой Республике трижды – два раза при Миттеране и один – при Шираке. Скорее всего, при победе «Национально объединения» Макрон назначит на пост премьера Жордана Барделла, формального лидера лепеновской партии.
«Роль президента при «сожительстве» практически стирается, – поясняет профессор политологии Университета Бордо Александр Фламбери-Лакобон. – Она сводится скорее к функциям, характерным для парламентских режимов».
То есть, в принципе, президент при таком раскладе сохраняет за собой прежде всего оборону и международные отношения. Согласно Конституции, он «обговаривает и ратифицирует договоры, может созвать Конституционный совет для обсуждения законов, прошедших через парламент, назначает префектов и послов и проводит Совет министров».
На практике Макрон не сможет блокировать законы и будет вынужден искать компромисс с новым премьером. Единственное его оружие – снова распустить Национальное собрание. Но Основной закон дозволяет сделать это только через год после предыдущих досрочных выборов. Это как раз наш случай. То есть до июля 2025 года Макрон ничего сделать не сможет.
Третий вариант – ни одна партия не набирает большинства. Понятно, что тут все начинают искать союзников и сбиваться в группы. Однако парламентская традиция Франции не богата на примеры крупных коалиций. Достаточно вспомнить, что макронисты на прошлых выборах так и не смогли перетянуть в свой лагерь 61 депутата республиканцев, хотя когда-то были однопартийцами.
При этом варианте, кстати, тех же самых республиканцев может пригласить к объединению Марин. Но при этом в стане первых неизбежно начнется раздрай. То же самое произойдет, если «Новый нарфронт» начнет переманивать войска у Макрона – и там тоже раскол неизбежен.
В этом случае президент назначает премьер-министра исходя из относительного большинства, как это случилось после выборов 2022 года, когда на свет появилось правительство Элизабет Борн.
Есть вариант, при котором против «Национального объединения» после выборов встанут все парламентарии, руководствуясь принципом «ультра не пройдут». Даже и для этого варианта Макрон вел кампанию «против всех крайних».
«Макрон загнал себя в непростую ситуацию, – считает политолог Института политических наук Брюно Кортес. – Он набросился на крайне левых и правых, рассчитывая на то, что за ним пойдут так называемые «разумные избиратели». Он уже взял в привычку представлять себя как заградительный вал – то он объясняет, что Европа загибается, как в 1938-м, то в начале конфликта на Украине пытается быть примирителем, но как-то это все время приводит к расколу».
Роспуск парламента – безусловно, непростое решение. Но французский президент решил поставить на карту свое относительное большинство в парламенте и свое правительство. Может, такого рода ход и прошел бы еще два года назад, но теперь за его плечами, к примеру, непопулярная пенсионная реформа, в клещи которой попали миллионы человек, или миграционный закон, который тоже пока популярности ему не прибавил. А она сейчас – 26 процентов.
Максим ЧИКИН