Доброго октябрьского дня, уважаемые творцы «Советской России»!
Сегодня день рождения комсомола (РКСМ/ВЛКСМ). Уверен, что многие из вас (те, что постарше) успели побывать членами этой славной молодежной организации. Поздравляю и желаю молодецкого задора, неизменного оптимизма, полноты и радости творческой жизни.
Новоявленные буржуины и их наймиты во власти стараются ныне публично не вспоминать эту дату. А меня, как представителя «древнего» поколения наших соотечественников, многое связывало с комсомолом. Особенно непросто далось вступление в далеком 1962 году в ряды ВЛКСМ. Написал даже небольшую былинку по этому поводу. Представит интерес – прочитайте.
Честь имею!
Автор
Рассказ-былинка
Протекция
В рубеже 60-х годов прошлого века наша семья, проживавшая в однокомнатной квартирке барачного дома, построенного вскоре после войны пленными немцами, была небольшой: моя мама – Александра Ивановна, бабушка Дарья Петровна – ее мать и я. Обе женщины были практически неграмотными (мама совсем немного могла читать и кое-как писать, а бабушка даже денежные купюры различала лишь по их цвету, а монеты – по размеру), однако очень и очень верующими. Тем не менее обе достаточно терпеливо относились к тому, что я, пойдя в школу, вскоре стал «октябрёнком», потом – пионером и носил красный галстук. Правда, при этом заставляли носить и нательный крестик. Сначала на гайтане, потом, когда нужно было регулярно раздеваться на уроках физкультуры, – прикрепленным на булавке с внутренней стороны майки.
Но пионерское детство с моим взрослением неизбежно подходило к концу, пришло время вступать в комсомол. И вот тут пришлось столкнуться с категорическим запретом. Как сказала бабушка, «быть пионером еще куда ни шло, а в комсомоле тебе делать нечего!». Ее поддержала и моя мама.
А у меня в тот период уже сложилось свое атеистическое отношение к религии. К тому же выполнял с группой одноклассников фактически комсомольское общественное поручение: работал в предвыходные и выходные дни в городской детской библиотеке. Поэтому, несмотря на родительский запрет, написал заявление с просьбой принять в члены ВЛКСМ.
И в октябре 1962 года, в канун 44-й годовщины комсомола, меня приняли! Только получать членский билет и комсомольский значок отказался. Откровенно рассказал о ситуации в семье и о своей боязни, что краснокожий, с барельефом В.И. Ленина на обложке билет изорвут или сожгут в печке. Атрибуты моей комсомольской принадлежности остались на временном хранении в сейфе секретаря комитета комсомола нашей средней школы №6 имени Н.К. Крупской, где учился.
Информация об этой явно непривычной для периода развернутого в нашей стране строительства коммунизма, можно сказать, необычной, неожиданной проблеме вскоре дошла до руководителей горкома ВЛКСМ. И не осталась без внимания. Как я позже узнал, в один из хмурых осенних дней второй секретарь горкома комсомола поехал к нам домой лично поговорить со старшими членами нашей семьи, узнать их позицию, попытаться убедить изменить свое отношение к комсомолу в целом и к моему вступлению в эту молодежную организацию.
И, надо отдать должное, убедил. Мама была на работе, более чем часовую беседу секретарь вел с бабушкой. И когда мама пришла с работы, та подробно рассказала о визите «очень умного, грамотного, представительного, уважительного молодого человека», о содержании их обмена мнениями и заявила:
– Шурк, видать, время сейчас такое: без комсомола Виктору никак нельзя! Пусть идет в этот комсомол!
В тот же вечер обо всем этом мама рассказала мне, добавив с догадливой улыбкой:
– Ты ведь уже комсомолец, поди?! Можешь носить свой значок…
Непросто обоим далось такое решение. Но не прошло и года, как они сами порадовались за него. И за меня.
Жили мы бедно. И к окончанию мною восьмого класса мама прямо сказала:
– Витя, сынок, при моей зарплате в тридцать рублей дальше учить тебя в школе не могу. Ты вырос и сам теперь понимаешь, что ни одеть, ни обуть скоро будет нечего. Поступай или в ПТУ, или в техникум, если не хочешь идти коз пасти.
Понятно, что козы меня вовсе не прельщали, а имевшиеся специальности в местных бывших «ремеслухах»-профтехучилищах не интересовали. Выбрал техникум, где готовили технологов по производству радиоаппаратуры и где за успешную учебу платили стипендию: целых 20 рублей! Но вступительные экзамены, как ни старался, сдал только на «хорошо» и «удовлетворительно». В приемной комиссии объявили, что не прошел по конкурсу.
Тут моя мама и рассердилась и обиделась по-настоящему:
– Ага! Значит, вот так? Как в комсомол – так нужен, аж домой приезжали уговаривать не портить парню дальнейшую жизнь. А как в техникум принять – так «не прошел по конкурсу»?! Наверное, кому-то взятку надо было дать?! Но нет у меня лишней «десятки»! Идем в твой горком, там поговорим!
Как я не сопротивлялся (мне было неловко и даже стыдно: действительно, ведь ни одной «пятерки» на экзаменах не получил, наверное, кто-то более высокие оценки «заработал», и их приняли), пришлось показывать, где находится здание горкома ВЛКСМ.
Принял маму в моем сопровождении все тот же секретарь, который приходил к нам домой прошлой осенью. Только он уже стал первым секретарём, т.е. главным в горкоме ВЛКСМ.
С самого начала разговора мама расплакалась, излагая причину своего прихода, и растерянному комсомольскому вожаку еле удалось хоть немного ее успокоить. Он попытался дозвониться до техникума, но телефонной связи почему-то не было. Тогда секретарь сел на велосипед (автомашина в те времена была только у первого секретаря горкома партии) и поехал разбираться непосредственно на месте, попросив немолодую уже женщину из партучета (комсомольский секретариат размещался в одном здании с горкомом КПСС) напоить нас чаем.
Отсутствовал он около часа. А когда вернулся, облегченно, с улыбкой объявил:
– Всё, мамаша! Успокойтесь! Ваш сын принят на первый курс, готовьте учебники по программе…
Мама снова расплакалась, теперь уже от радости. А когда пришли домой и рассказали бабушке, та тоже обрадовалась и заключила:
– Не обманул, значит, секретарь: без комсомола сейчас никуда. Это – сила!
Так, благодаря комсомольской протекции, меня зачислили на 1-й курс в техникум. Через четыре года успешно окончил его, получил диплом радиотехника-технолога. Вместе с дипломом вручили повестку о призыве на действительную военную службу. Полученная специальность оказалась очень востребованной в армии. А потом помогла уверенно, без проблем поступить в высшее военное училище в Туле. Больше тридцати календарных лет практически не снимал военную форму, став кадровым офицером.
По завершении срочной военной службы вступил в члены КПСС. Свой первый комсомольский билет пришлось сдать. А поскольку уже во время учебы в высшем военном училище меня избрали секретарем первичной комсомольской организации курсантского подразделения, в дополнение к партийному билету вручили новый комсомольский, где на страничке с отметками об уплате членских взносов стояла соответствующая запись, подтвержденная начальником политотдела полковником Швецом Ионом Яковлевичем и скрепленная печатью. Эту бордовую книжечку до сих пор бережно храню. Как память о нелегком отрочестве и романтической юности, как материализованную, овеществленную частичку своей молодости.
P.S.: За активную комсомольскую работу много раз получал почетные грамоты и другие поощрения. А в конце 80-х годов прошлого века, незадолго до вывода наших войск из Афганистана, уже совсем не в «комсомольском» возрасте, был удостоен одной из высших наград ЦК ВЛКСМ – знака «Воинская доблесть».
Виктор АБРАМОВ,
ветеран боевых действий,
полковник в отставке
