«Подмосковные вечера» сыграли в судьбе Трошина выдающуюся роль. Из творческих неожиданностей самая большая – история этой песни.
Сам композитор Соловьев-Седой счел ее своей неудачей. «Хотели вставить ее в документальный фильм «В дни Спартакиады», посвященный первой летней Спартакиаде народов СССР 1956 года, но придется отправить в корзину. Не состоялась песня», – вынес вердикт звукорежиссер.
Несколько певцов пытались ее исполнить – и женские голоса, и известный баритон из Большого театра – получалось блекло, неинтересно. А Володя, случайно услышав песню, своим музыкальным и актерским чутьем распознал в ней какие-то глубинные токи. С помощью автора текста Михаила Матусовского и благодаря Володиной настойчивости удалось уговорить Соловьева-Седого сделать новую запись. Песня обрела интересные краски, и ее вставили (полтора куплета) в фильм, где звучал и ряд других песен.
Через две недели Трошину поступило предложение от Всесоюзного радио записать с хором две песни из этой картины. И вот тут он решительно заявил: «В фильме присутствуют фрагменты еще одной песни. С нее и начнем запись, считайте это моим условием».
Условие было принято. «Прихожу в назначенный час в студию и вижу готовый к записи женский хор в полном составе, – вспоминал Володя. – Дирижеру оркестра Виктору Николаевичу Кнушевицкому так понравилась ваша «незнакомка», что он сделал новую аранжировку, используя в ней женский хоровой вокализ», – с охотой разъяснили мне. На такую удачу я не рассчитывал! Сам Кнушевицкий стал моим союзником». Вскоре песня вышла в эфир в том окончательном виде, в котором ее полюбили не только наши соотечественники, но и благодарные слушатели на всех континентах планеты. Это не преувеличение насчет континентов планеты. В дни Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который состоялся в Москве летом 1957 года, «Подмосковные вечера» были отмечены первой премией и Большой золотой медалью. Гости фестиваля понесли эту песню по всему миру.
Николай Николаевич Озеров, работавший с Володей во МХАТе, рассказывал, что на краю света, в какой-то африканской стране, не имевшей с нами даже дипломатических отношений, где тот оказался как спортивный комментатор, он вдруг услышал «Подмосковные вечера» в исполнении Трошина. Это было буквально через неделю после премьеры.
В канун 2000 года Трошина пригласили для участия в грандиозном музыкальном фестивале «Из XX в XXI век», который канал ОРТ передавал на всю страну. Володя получил диплом «Песня века» «за непревзойденное исполнение «Подмосковных вечеров».
«Меня спрашивают, почему я не пою «Подмосковные вечера», – писал как-то замечательный певец Марк Бернес. – А зачем? Так, как спел их Трошин, никому не спеть».
Недавно я прочитала книгу Варлена Стронгина «Валерий Ободзинский». Автор приводит признание этого прекрасного певца: «Белой завистью завидую Трошину. Отлично поет «Подмосковные вечера». Слушаешь, и в душе, и в мыслях вырастает образ России. И без единой лозунговой фразы. У меня даже возникла кощунственная мысль предложить эту песню объявить гимном страны».
Кто-то сказал: «Да одних «Подмосковных вечеров» Трошину хватило бы, чтобы стать выдающимся».
А Трошин исполнил более 2 тысяч песен – и ни одной проходной.
Рассказывает В. Трошин: В 1961 году запуск в космос советского корабля с первым в мире человеком на борту – Юрием Гагариным, а до этого наших спутников – положили начало космической эре. А у меня тема космоса началась с того, что однажды мне позвонил Оскар Фельцман: «Володя, срочно приезжай ко мне. Задание сверху спущено – нужно немедленно записать песню (а я очень быстро работал: быстро учил и усваивал). Завтра утром она должна прозвучать по радио, потому что произойдет невероятное событие в стране и мире». Я к нему лечу: «Что такое?» Он мне играет: Заправлены в планшеты космические карты…
Композиторы и поэты писали песни о полетах, о космонавтах, о далеких планетах – и так много, что телевидение решило устраивать конкурсы для отбора лучших. В жюри сидели наши славные ребята – герои, уже слетавшие, и те, которые еще не летали. Причем эти передачи были «живые». Мне дали две песни к такому очередному конкурсу: «Вот выучи хорошо эту, потому что она может получить первое место. А вот другую – ты ее не учи особенно, она вряд ли что получит». По установленным правилам полагалось: песни, занявшие первые два места, надо повторить. Я одну песню очень хорошо выучил, а вторую – кое-как. Исполнил одну, потом вторую. Текст подглядывал – положил его на рояль. Часа два ждал, когда подведут итоги конкурса. Объявляют: «Первое место заняла песня Яна Френкеля «Шаги»:
Шаги, шаги по трапу, по траве,
По белым облакам, по синеве…
Красивая песня. Уходя, слышу: «Второе место заняла песня…» И называют мою вторую песню. Я в ужасе, потому что я ее не знаю наизусть. Конечно, мелодию я помню, но текст… Как же я буду исполнять? Вспомнил, что листочек с текстом на рояле остался. Встану, думаю, на то же место и буду подглядывать. Подхожу к роялю – листочка нет. Прозвучало оркестровое вступление, и я начал импровизировать слова – четыре куплета с припевом! Что я говорил, что я пел – я не помню ни слова. Уму непостижимо! У меня внутри была одна мысль: дай мне Бог закончить это мучение, я провалюсь сквозь землю навсегда. Всё! Это катастрофа! Начал робко оглядываться кругом – никто не реагирует, никто в ужасе не хватается за голову. Оказывается, никому и в ум не пришло, что я не то пел. Все-таки я, видимо, ухватил смысл и пел близко к тексту, а люди прежде всего воспринимали мелодию. Это была песня «Нарисуйте нам Землю, Алеша», посвященная Алексею Леонову.
За космическую тему меня наградили медалью Сергея Королева, за самое большое количество песен о космосе. А той самой первой песне «Четырнадцать минут до старта» выпала драматическая судьба. Автор текста Владимир Войнович уехал за границу, и песня поплатилась за это: ее изъяли из фонотеки и размагнитили. Когда же Войнович вернулся и песня стала востребованной, то ни на радио, ни на телевидении ее не оказалось. Она сохранилась только в моем домашнем архиве.
Наверное, не было композитора, с кем бы я тогда не работал: Цфасман, Лепин, Жарковский, Аедоницкий, Лядова, Таривердиев, Пахмутова…
Эдуард Колмановский высочайшего класса музыкант, необыкновенного таланта. Он труженик был. Переписывал несколько раз одну и ту же песню. Я говорю: «Хорошо же!» Он: «Нет, нет». Выбрасывает. И пишет еще раз, еще… Он для меня писал очень много. Я как первый исполнитель спел более 40 его песен. Одной из известных была «Тишина»:
Ночью за окном метель, метель,
Белый беспокойный снег.
Ты живешь за тридевять земель
И не вспоминаешь обо мне.
Знаю, даже строчки не придет,
Память больше не нужна.
По ночному городу бредет
Тишина…
Песня сразу стала необычайно популярной. Я был первым исполнителем. А потом эту песню стали петь все, особенно наши милые прекрасные девушки – знаменитые певицы. Но они увидели в ней какую-то грусть, тоску, обиду, разочарование, безысходность. И так они пели грустно, даже плакали. Я ее исполнял по-мужски. Кончилось тем, что в газете «Правда» – органе ЦК партии в то время – появилась разгромная статья, в которой к «Тишине» еще присовокупили песню Оскара Фельцмана «Ландыши» как пошлейшую. «Тишина» была осуждена как упадническая, как несоветская, как пессимистическая, чуждая нашей идеологии, нашему стремлению вперед к коммунизму и выше. А я сейчас повторяю текст этой песни – Боже, это же классика! Это необыкновенной чистоты моральной песня.
В 60-годы появилось много песен о мастерах разных специальностей. Далеко не все они оказались удачными. Но некоторые, например, «Не кочегары мы, не плотники» в исполнении Коли Рыбникова или «Геологи» Александры Пахмутовой, стали любимы народом и немало содействовали пропаганде профессиям монтажника-высотника или геолога. А в 1967 году в День медицинского работника, в газете «Известия» были напечатаны стихи и ноты новой песни Э. Колмановского (слова Л. Ошанина) «Люди в белых халатах». Я стал ее первым и до сих пор остаюсь, пожалуй, единственным исполнителем. Я постарался вложить в нее глубокую благодарность к врачам, медсестрам – к людям святого долга, к которым мы обращаемся в самую трудную минуту. Спел я ее бессчетное количество раз не только в концертных залах, но и в больницах. У нас, актеров, это принято – если наш коллега заболел, мы приходим в лечебное заведение, где он лежит, и даем концерт для медиков с надеждой и верой, что они поднимут на ноги нашего товарища. На моем семидесятилетии замечательная певица Ольга Воронец вспоминала, как была воспринята эта песня в моем исполнении врачами больницы, где она лечилась. Я был рад, что хоть чем-то помог ей.
Памятный случай, связанный с песней «Люди в белых халатах», произошел в концертном зале «Россия». Там состоялся юбилейный вечер всемирно известного детского врача Леонида Рошаля. У всех еще свежи были в памяти недавние трагические события «Норд-Оста», когда Рошаль, рискуя жизнью, пошел на переговоры с террористами во имя спасения заложников. Концерт был грандиозный, мне предоставили сцену последним. Прежде чем зазвучало вступление, ведущая Светлана Моргунова сказала, обращаясь в залу: «Я прошу всех медиков надеть свою обычную профессиональную форму». Я начал: «Смерть не хочет щадить красоты, / Ни веселых, ни злых, ни крылатых…» И увидел в рядах сплошные белые халаты. У меня дрогнуло сердце от переполнявшей меня теплоты к этим людям, заслоняющим нас от смерти.
Яна Френкеля я узнал сначала как лучшего аранжировщика. Самые знаменитые наши композиторы давали оркестровать песни Френкелю – он делал это на высочайшем профессиональном уровне. Высокий, худой, очень скромно одетый – ну, вроде, как мне казалось, в залатанном пиджаке и стоптанных ботинках… Офицер, участник Великой Отечественной войны. Я запомнил его как очень уважаемого мастера – «чернорабочего», который выполнял вот такую работу для композиторов. Потом вдруг неожиданно появились песни Френкеля – одна, другая, третья. И одна лучше другой! Он обрабатывал-обрабатывал чужие песни, а потом, видимо, решил: а ведь и я тоже так могу. Появились блистательные, выдающиеся песни, необыкновенно красивые, на высоком музыкальном уровне. Очень жалко, что он нестарым, в 69 лет, умер.
Грустно, когда такие музыканты, с такой душой, с таким талантом, рано уходят. Свою самую первую песню он отдал мне. Помните: «Годы – вы как чуткие струны. / Только тронешь – запоет струна…» А потом я пел его «Романтику», «А душа летит», «Нелетная погода» и потрясающие «Журавли»:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…
Я же пел и его песню из кинофильма «Корона Российской империи», где, кстати, он сам снимался. Помните, усатого скрипача Леню из одесского оркестра, который стал помогать «неуловимым» героям?
Много я работал с Марком Фрадкиным. Как-то он таинственно сообщил: «У меня сюрприз для тебя». Когда я к нему пришел, он сел за рояль и стал играть новую песню. Она мне сразу понравилась своей оригинальностью. Называлась «Морзянка». Но чего-то в ней не хватало. «Марк Григорьевич, – говорю я ему через некоторое время, – песня называется «Морзянка», а самой-то морзянки в ней нет…» Фрадкина это заинтересовало, и вскоре у песни появились музыкальное вступление и концовка, имитирующие звуки морзянки и дающие очень нужное настроение… Конечно, основные создатели песни – композиторы и поэты. Но бывает, что и исполнители вносят свою скромную лепту.
