Российская военная операция перевалила за четвертый месяц и глубочайшим образом сказалась на Европе, глобальном Юге и остальном мире. На наших глазах зарождается новый военно-политический миропорядок. Действия по борьбе с изменением климата отодвигаются на второй план, поскольку зависимость от ископаемого топлива лишь крепнет; перебои с продовольствием и нехватка других ресурсов толкают цены вверх и грозят массовым голодом во всем мире; число беженцев и внутренне перемещенных лиц достигло своего апогея со времен Второй мировой – и это тоже серьезнейшая проблема.
Кроме того, чем дольше затягиваются боевые действия, тем выше риск ядерного инцидента или аварии. А поскольку администрация Байдена явно решила "ослабить" Россию масштабными поставками оружия Украине вплоть до противокорабельных ракет, а американская разведка, как выяснилось, вовсю помогает Киеву, то становится предельно ясно: США и НАТО ведут с Россией опосредованную войну.
Неужели перипетии, опасности и разнообразные издержки этой марионеточной войны не заслуживают того, чтобы стать главной темой для СМИ, вдумчивого анализа, обсуждения и дискуссий? Вместо этого пресса и политическая элита предлагают нам нечто настолько одностороннее, что и дискуссией это не назовешь. По выражению журналиста Мэтта Тайбби, мы словно оказались в "интеллектуальной бесполетной зоне".
Тех же, кто осмелится отойти от общепринятой точки зрения, с крупных СМИ гонят взашей, ну или как минимум им там не рады. В результате альтернативных мнений практически не слышно. А ведь вместо массовой предвзятости нам бы не повредило разнообразие взглядов и мнений и знание предыстории, не правда ли?
Ведь те, кто говорит об истории или рассуждает о том, как Запад сам ускорил украинскую трагедию, ни в коем случае не оправдывают действий России. О масштабах риторической или интеллектуальной "бесполетной зоны" можно судить по тому, как демонизируют и хулят столь видных деятелей, как мыслитель Ноам Хомский, профессор Чикагского университета Джон Миршаймер и бывший посол Чес Фримен – хотя они приводят убедительные аргументы и вписывают конфликт в историческую канву.
В нашей хрупкой демократии инакомыслие вроде бы не возбраняется. Почему же тогда аналитики, ученые и журналисты не оспаривают господствующую идеологему? Неужели нельзя даже усомниться в том, что бесконечные поставки оружия Украине – это действительно умнейший шаг? Неужели нельзя желать более осмысленной дискуссии об опасностях ядерного конфликта? Почему несогласных очерняют за аргументированную и предметную критику украинских праворадикалов – и да, националистов? Возрождение неонацизма и фашизма сегодня – щекотливая тема во многих странах Европы и Америки. Почему же подмоченную репутацию Украины замалчивают и даже отрицают?
Между тем, как заметил один бывший генерал морской пехоты, "война – это вымогательство". Американские оружейные конгломераты выстраиваются в очередь к кормушке. Боевые действия унесут еще немало жизней украинцев и русских, зато Raytheon, Lockheed Martin и Northrop Grumman озолотятся. А в новостях и на кабельных каналах сплошь приглашенные аналитики и "эксперты", точнее, бывшие военные чины, подавшиеся в консультанты, но их нынешние должности и клиентура зрителям не раскрывается.
Чего сильно не хватает – будь то в телеэфире, в интернете или в конгрессе – так это альтернативных взглядов. Сдержанных мнений несогласных с тем, что компромисс на переговорах – это соглашательство, и тех, кто требует настойчивой и жесткой дипломатии, чтобы прекратить огонь и добиться резолюции; чтобы восстановить Украину и превратить ее в суверенную, независимую и процветающую державу.
"Вот и расскажите мне, чем, по-вашему, это всё закончится", – попросил генерал Дэвид Петреус обозревателя The Washington Post Рика Аткинсона через несколько месяцев после начала почти десятилетней войны в Ираке. Чтобы положить конец нынешним боевым действиям, потребуется новое мышление, способное бросить вызов общепринятым взглядам нашего времени. Как однажды заметил уважаемый американский журналист Уолтер Липпманн: "Когда все думают одно и то же, это значит, что никто особо не думает".
Катрина ванден ХЮВЕЛ
The Washington Post, США
