На встречу пришли Алишер Усманов – владелец холдинга «Металлинвест», занимающий 10-е место в списке богатейших людей России по версии «Форбс», Геннадий Тимченко – владелец инвестхолдинга «Волга-групп», которому принадлежат значительные доли в ряде строительных, угольных, транспортных, газовых компаний (4-е место в списке богатейших людей России). Не обошлось, конечно, без Михаила Прохорова (состояние около 9 миллиардов долларов, 10-е место в списке богатейших людей России), который прославился не только своими президентскими амбициями, но и любовью к посещению Куршавеля в компании «умных, красивых, молодых спутниц» (как он охарактеризовал их в 2007 году французской полиции, принявшей «умных и красивых» за банальных проституток).
Встреча президента с олигархами дала новую пищу для старого спора. Суть его в следующем: существует ли в современной России Олигархбюро, возникшее еще в 90-е? Левопатриотическая оппозиция утверждает, что олигархат 90-х, а также новые «путинские» олигархи оказывают существенное влияние на политику государства. Власть, наоборот, утверждает, что никаких олигархов в том смысле, который это слово имело в 90-е, в России больше нет, есть лишь «успешные бизнесмены». Так, например, сказал недавно пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Официальные пропагандисты, подвизающиеся на федеральных каналах и в крупнейших газетах и информационных агентствах, развивая эту мысль, также заявляют: команда патриотов во главе с президентом, пришедшая к власти в «нулевые» годы, покончила с олигархатом, подчинила крупный бизнес государству и заставила бывших олигархов служить Родине и народу.
Как ни парадоксально, но среди либеральной антисистемной оппозиции, которая несет свое слово массам через «Эхо Москвы» и ряд интернет-сайтов, господствует схожая точка зрения: олигархат сегодня почти разгромлен, «эффективные бизнесмены 90-х» изгнаны из страны, а те, кто остался, вынуждены служить, только не Родине и народу, а «кровавому режиму». Собственно, перед нами та же схема официозной пропаганды, только в ней оценки заменены на противоположные.
Таким образом, по этому вопросу имеются две принципиальные точки зрения. Первая: олигархат сохранился, имеет политическое влияние, только скрывает свою активность и участие в принятии важнейших решений. Так считают левые патриоты и вообще почти все левые. Вторая: олигархат разгромлен, его члены подчинены всемогущему лидеру страны, который заставляет служить их деньги то ли себе и своей команде, то ли народу и государству. Тут уж все зависит от политической позиции высказывающегося: первое – если он антисистемный либерал, второе – если официозный патриот.
Спор этот невозможно разрешить, не поняв, как появились российские олигархи и какую роль они сыграли в новейшей истории нашей страны.
2. Откуда пошли олигархи: «комсомольская экономика»
Обычно думают, что олигархи – богатейшие люди страны, в 90-е почти подчинившие себе власть и государство, – появились в результате ваучерной приватизации при раннем Ельцине. В таком утверждении есть определенная доля истины: приватизация сделала нуворишей политически значимыми фигурами. Но оно не объясняет, откуда же у этих людей взялись деньги в 1992 году, чтоб купить бывшие государственные компании и предприятия. Иначе говоря, еще до приватизации 1992 года в постсоветской России, а до этого в позднеперестроечном СССР существовала прослойка сверхбогатых людей, которые вложили эти свои богатства в госсобственность, выставленную на продажу Чубайсом и Гайдаром. Это значит, что корни современного российского олигархата уходят в СССР времен перестройки.
Собственно, специалисты – социологи и экономисты, давно уже ответили на этот вопрос. В частности, он подробно рассмотрен в очень основательной монографии Ольги Крыштановской «Анатомия российской элиты». Там прекрасно показано, что состояния первых наших нуворишей породила «комсомольская экономика».
В 1986–1989 гг. под эгидой комитетов ВЛКСМ развернулась беспрецедентная хозяйственная деятельность. Партия разрешила комсомольцам заниматься коммерцией, а позднее и создавать кооперативы и даже предприятия, в том числе совместные, причем с «комсомольского бизнеса» налогов не брали, а, напротив, всячески его поощряли путем финансовой поддержки и кредитов под мизерные проценты, а иногда и вовсе без процентов. Именно из среды «комсомольских коммерсантов» вышли многие представители крупного бизнеса постсоветской России, например, глава ЮКОСа Михаил Ходорковский, а также крупные современные политики, такие как Владислав Сурков. Люди среднего и старшего поколения хорошо помнят это: при райкомах ВЛКСМ создавались центры молодежного досуга, фирмы по перепродаже оргтехники, кооперативные видеосалоны. Комсомольские функционеры устраивали платные дискотеки или платные видеосеансы, причем на дискотеках и в видеоклубах крутили музыку и кино, за которые те же функционеры лет 10 назад на собраниях кляли «несознательных комсомольцев», поддавшихся «тлетворному влиянию Запада». Бывшие борцы с западной пропагандой теперь, не морщась, клали в карманы десятки и четвертаки за фильмы про Рэмбо и Эммануэль.
Но это было только верхушкой айсберга «комсомольской экономики». Подлинным же ее «золотым дном» стали центры научно-технического творчества молодежи (ЦНТТМ). 28 января 1987 года ЦК КПСС принял положение об их учреждении, к концу того же, 1987 года по всей стране было уже было 60 таких городских и районных центров, а к началу 1990 года – около 600. Начинание вроде бы было благое: инициативные талантливые молодые люди должны были делать новые научные достижения и создавать технологии и продавать их предприятиям безо всяких налогов. По сути, это были бы «советские стартапы» – отечественный вариант Кремниевой долины, только рассредоточенной по всей стране. Но так все обстояло только на бумаге, а на деле получилось иначе. В действительности ЦНТТМ превратились в трубы, которые соединили две денежные системы СССР и тем самым спровоцировали в стране дикую инфляцию и в то же время позволили сказочно обогатиться избранным гражданам.
Тут требуется пояснение. Социалистическая плановая экономика работала по другим законам, нежели рыночная. В СССР существовала как минимум двухконтурная система денежного обращения. Первый контур составляли обычные наличные деньги, которые граждане получали в виде зарплат и которыми они рассчитывались в магазинах и на базарах. Второй контур образовывали так называемые безналичные, или, правильнее сказать, счетные деньги, которыми рассчитывались между собой госпредприятия и организации. Система эта была создана в эпоху первых пятилеток и, по утверждениям экономистов, именно она позволила Советскому Союзу создать свою индустрию без инвестиций со стороны западного капитала, которые, без сомнений, сопровождались бы кабальными процентами. Инвестиционным капиталом стали счетные, безналичные, деньги.
Эта система имела и другие преимущества. Она позволяла свести к минимуму финансовые злоупотребления (деньги, выделенные на покупку оборудования, невозможно было присвоить и растратить, это были не реальные дензнаки, а учетные единицы), она позволяла также сохранять низкие цены на товары народного потребления (за счет невысокого объема наличной денежной массы). Но для того, чтобы система работала, нужно было соблюсти одно условие – контуры должны были быть разделены. Именно это условие и нарушили деятели «комсомольской экономики».
Многочисленные ЦНТТМ стали заниматься не чем иным, как обналичиванием счетных денег предприятий. Схема была проста. ЦНТТМ заключал с предприятием договор об оказании услуг. Предприятие оплачивало эти услуги безналичными деньгами, а ЦНТТМ, взяв свой процент (который мог достигать трети суммы), оплачивал работу «творческого коллектива» наличными деньгами. Поскольку «творческие коллективы» создавались при том же райкоме и туда входили люди, близкие к руководству ЦНТТМ, то те же молодые комсомольцы становились обладателями крупных сумм. А это ведь мы берем в качестве примера лучший и более или менее законный вариант. Часто же услуги эти были фальшивые и существовали лишь на бумаге, да и «творческий коллектив» ЦНТТМ состоял из знакомых и родственников главы центра. Дирекцию предприятия это устраивало: она нуждалась в наличных, которыми, к примеру, можно было расплатиться с шабашниками, чтоб повысить показатели. Можно было пустить эту наличку и на личные нужды. Обналиченные деньги, за исключением процента, возвращались дирекции предприятия, и все были довольны. Масштабы этих операций были огромны: только за два перестроечных года ЦНТТМ Москвы обналичили 240 миллионов рублей. Как я уже говорил, выброс в сферу рынка чудовищной денежной массы, не обеспеченной товарами, привел к дикой инфляции конца 80-х, которую многие еще помнят. Но это же сделало отдельных граждан в одночасье миллионерами (Михаил Ходорковский признается, что в качестве руководителя ЦНТТМ он за одну лишь сделку получил 9 миллионов рублей).
Ольга Крыштановская пишет: «Система ЦНТТМ положила начало обогащению двух групп будущих бизнесменов – руководителей государственных предприятий и руководителей самих ЦНТТМ». Впоследствии их так и назовут: «красные директора» и «комсомольские олигархи». Крыштановская называет их «классом уполномоченных», и это неслучайно. Первые владельцы крупных состояний были несамостоятельными фигурами, и зарабатывали свои миллионы они не сами, при помощи тяжелого труда или хотя бы благодаря личной хитрости и удачливости. Это были люди, которые получили от государства право на создание ЦНТТМ, или на льготный кредит, или на валютные операции, которые в то время еще были строжайше запрещены обычным советским гражданам. Как правило, за их спиной стояли представители крупных кланов партийной номенклатуры и высших чиновников, которые сами не хотели да и не могли светиться и становиться открытыми миллионерами и поэтому выбирали для этого надежных людей – родственников или знакомых из числа комсомольских функционеров или чиновников среднего и низшего звена. Тот же Михаил Ходорковский успехами своего ЦНТТМ обязан полезным знакомствам: один его друг – Владимир Дубов (ныне эмигрировал в Израиль) имел родственников в ЦК КПСС, а другой – Алексей Голубович (ныне – директор компании «Арбат-капитал») – в руководстве Госбанка СССР.
Итак, в 1986–1989 гг. в СССР возникла прослойка сверхбогатых людей – выходцев из комсомола или из чиновничества, ставленников или родственников представителей ряда кланов партноменклатуры. Состояния, которые они приобрели за 1–2 года, были неизмеримо значительнее тех состояний, что сколотили пионеры «народного капитализма» – кооператоры и даже легализовавшиеся полукриминальные цеховики. Но это было только начало.
3. Две приватизации –
тайная и явная:
рождение Олигархбюро
Следующим этапом формирования российской олигархии стала «номенклатурная приватизация» 1989–1991 гг. Тут тоже требуется некоторое пояснение. Когда у нас говорят о приватизации, то имеют в виду исключительно ваучерную чубайсовскую приватизацию начала 90-х, в ходе которой российским богачам-банкирам достались промышленные предприятия. Она проводилась открыто, о ней писали в СМИ, политики обсуждали ее в бесчисленных выступлениях. В конце концов, она проводилась на относительно законных основаниях – на базе ельцинского Указа №914. Однако за три года до нее, в СССР эпохи Горбачева, была произведена еще одна приватизация, о которой знают только специалисты – историки и экономисты. Она проводилась тихо, без обсуждения в СМИ, без громких заявлений политического руководства. Общественность на нее даже внимания не обратила – в 1989 году все еще были заняты спорами о социализме с «человеческим лицом» и о капиталистических предприятиях не помышляли.
Более того, она проводилась не по закону – никакого закона о приватизации или даже указа выпущено не было, а в соответствии с полусекретными постановлениями правительства. Но именно она окончательно создала своеобразный «класс» отечественных нуворишей, который затем расширился, укрепился, сросся с властью и стал олигархатом 90-х.
Суть ее состояла в передаче в частные руки банков, бирж и отдельных, наиболее рентабельных предприятий. Схема была простая. До 1989 года в СССР существовали Госбанк и ряд его филиалов, которые обслуживали различные отрасли (Агропромбанк, Промстройбанк, Жилсоцбанк) или регионы. Существовал также Госснаб СССР с его филиалами, через который советские предприятия обеспечивались сырьем и оборудованием. Наконец, были и отраслевые министерства и ведомства. С 1989 года они постепенно стали превращаться в частные компании. Филиалы Госбанка стали коммерческими банками, Госснаба – биржами, а некоторые министерства – государственными концернами и акционерными обществами. Так, в 1989 году Министерство газовой промышленности СССР, которым руководил В.С. Черномырдин, в соответствии с постановлением Совмина СССР в одночасье превратилось в госконцерн «Газпром» (сейчас Черномырдина выставляют этаким косноязычным дурачком, над перлами которого все до сих пор хохочут, но это был, может, не очень культурный и образованный, но весьма умный и дальновидный хозяйственник). При этом в их работе мало что менялось: сохранялись отделы, кабинеты, кадровый состав, иногда и директор оставался тот же самый (так, Черномырдин просто поменял на кабинете табличку с надписью «министр» на табличку «директор концерна»). Однако чаще – особенно в случае превращения филиалов Госбанка в коммерческий банк – во главе ставился новый человек, как правило, из числа тех, кто стал миллионером в эпоху «комсомольской экономики». При этом все в банке понимали, что он – уполномоченный, а за его спиной стоят настоящие хозяева – государственные и партийные чиновники, которые и дали разрешение на волшебное превращение филиала в коммерческую структуру. По выражению Крыштановской, таким образом номенклатура конвертировала власть в деньги.
Так возникает система так называемых уполномоченных банков, которым впоследствии, уже при Ельцине, предстоит стать основой финансовых олигархических империй. Это такие банки, как МЕНАТЕП, «Инкомбанк», «Альфа-Банк», «ОНЭКСИМ-банк» и др. Они не были самыми эффективными, но они отличались от других (а в этот период в России появилось около 2000 банков) тем, что именно в них размещали свои активы крупные государственные организации и целые госинституты. Им не только доверяли капиталы, им предоставляли многочисленные льготы. Разумеется, не просто так – именно они стали «кошельками» ельцинской группировки, рвавшейся к власти в России в 1991 году.
Наступила эпоха Ельцина. Финансовые ресурсы были перераспределены и оказались в руках «уполномоченных банкиров». Но оставалась еще промышленность и прежде всего такие ее привлекательные отрасли, как нефтедобыча, нефтепереработка и металлургия. Требовалась новая и теперь уже открытая приватизация (потому что скрытно провернуть такую операцию теперь бы уже не получилось). Однако в результате ее промышленные активы тоже должны были оказаться в руках «уполномоченных», а с этим были определенные проблемы. Во-первых, существовали «красные директора», которые ни в коем случае не хотели отдавать свои предприятия «банкирам-комсомольцам». У народа еще имелись некоторые сбережения, на которые люди могли скупить акции своих предприятий и дать ими распоряжаться своим директорам. Такой вариант приватизации был вполне реален, и он, естественно, не устраивал Кремль. Во-вторых, существовали пионеры «народного капитализма» – удачливые бизнесмены с самых низов, которые поднялись в конце 80-х, создав ко-
оперативы, фирмы и даже новые предприятия, и стали миллионерами (самыми известными среди них были Артем Тарасов и Герман Стерлигов, но они представляли целую социальную страту). Допустить передачу им крупной собственности также было нельзя – они ничем не были обязаны партноменклатуре и никак от нее не зависели. И, наконец, были нувориши из среды криминальных капиталистов – цеховиков, рэкетиров и т.д. Превращение их в хозяев нефтяных компаний по понятным причинам было и вовсе недопустимо.
Чубайс с Гайдаром, на которых было возложено проведение «операции «Приватизация», успешно справились со всеми этими проблемами. Перед самой приватизацией 1992 года произвели реформу и организовали сумасшедший взлет цен. В результате правительство обнулило сбережения простых людей и вообще всех, кто не обладал большими валютными состояниями. Я не являюсь поклонником Григория Явлинского, но трудно не согласиться со следующей его оценкой этой ситуации: «…провели такую реформу, которая уже в 92 году привела к тому, что в России появилась инфляция в 2600%. Это была конфискация! Все деньги были уничтожены… Люди остались совсем без денег. А потом… запустили ваучеры и залоговые аукционы. Всем хорошо понятно, что если вы лишаете людей денег, а потом проводите приватизацию, вы ее проводите только криминальным способом. Вы распределяете собственность между дружками. Вот так появились наши олигархи». (Артем Брусницын. «Большая приватизация Ельцина: каждому по «кусочку Родины» // 14 августа 2018, REGNUM).
Всего за 1992–1997 годы государство продало в частные руки около 70% (более 120 тысяч) госпредприятий страны. В казну за них поступило всего лишь 17 миллиардов долларов, или 505 миллиардов рублей по тогдашнему курсу. Поскольку же в стране буйствовала беспрецедентная инфляция, чистый доход государства составил… каких-то 90 миллионов рублей! То есть предприятия были проданы за бесценок, фактически не проданы, а просто розданы приближенным из числа «уполномоченных банкиров». («Ваучерная приватизация в 1990-е: какие были последствия»).
Но на этом история не закончилась. Дальше была эпоха залоговых аукционов.
Началась она по причине жадности «уполномоченных нуворишей».
Борис Ельцин был патологическим властолюбцем. Он понимал, что слишком много давать в руки «московским банкирам» нельзя, иначе они выйдут из-под контроля. Поэтому, раздавая «своим» банкирам нефтяную промышленность, он позаботился о том, чтобы государство сохранило в их руководстве свое влияние. Еще в 1991 году Министерство нефтяной промышленности СССР было расформировано, и создано четыре компании – «Роснефть», ЛУКОЙЛ, ЮКОС и «Сургутнефтегаз». Во главе их были поставлены свои люди из числа их советских руководителей: так, главой
ЛУКОЙЛа стал Вагит Алекперов, который до этого был замминистра нефтегазовой промышленности СССР. В 1992–1993 годах прошла их приватизация. «Роснефти» было предуготовано остаться полностью государственной (правда, в 1995 году из нее выделили «Тюменскую нефтяную компанию» и «Сибирскую нефтяную компанию» и отдали их в частные руки: первую – Виктору Вексельбергу, вторую – Борису Березовскому). В трех других – ЛУКОЙЛ, ЮКОС и «Сургутнефтегаз» – за государством оставалось 45% уставного капитала, остальные 55% предполагалось постепенно передавать в частные руки. Причем пакет государства должен был оставаться блокирующим («Эпоха Бориса Ельцина: рождение нефтяных королей»). Но тут наступил 1995 год. Ельцину срочно надо переизбраться на новый срок. В принципе, Ельцин был готов на силовой вариант – глава его службы безопасности Коржаков предлагал произвести военный переворот, запретить Компартию и удерживать власть за Ельциным до конца его жизни (к этому сюжету мы еще вернемся). Однако против выступил Запад – это бы разрушило миф о молодой российской демократии. Нужно было проводить избирательную кампанию. Второй раз проталкивать во власть президента, утерявшего даже остаток популярности среди избирателей, нужны были большие деньги, а в стране свирепствовал чудовищный экономический кризис.
И вот тогда группа московских банкиров – Потанин, Березовский, Фридман, Ходорковский, Гусинский и другие, которые к тому времени уже изрядно нажились на ваучерной приватизации, – предложила власти сделку. Они давали деньги на выборы под залог крупнейших нефтяных компаний. Если государство не возвращало кредит через год, компании переходили в их собственность. Так оно и произошло. Уполномоченные, которые были созданы партократами и чиновниками еще в эпоху перестройки как их «кошельки», взяли верх над своими хозяевами. Они превратились в олигархов – хозяев страны.
В 1995–1996 гг. в России возникают настоящие финансовые империи. Это империя «ОНЭКСИМ-банка», империя «Мост-Банка», империя «Инкомбанка» и т.д. Они, по утверждению Крыштановской, включали в себя следующие элементы:
– собственную банковскую систему на базе «материнского банка»;
– собственные промышленные предприятия – либо нефтяные, либо металлургические;
– собственные охранные структуры, в общем-то мало чем отличающиеся от частных армий;
– собственные СМИ (телеканалы, радиостанции и федеральные газеты).
Возьмем, к примеру, империю Бориса Березовского. Ее финансовой составляющей были «Автобанк» и «Объединенный банк», промышленной составляющей – «Сибнефть» и «Аэрофлот», печатными СМИ – «Независимая газета» и журнал «Огонек», электронными СМИ – ОРТ и ТВ-6.
С возникновением финансовых империй «уполномоченные нувориши» сравнялись по степени влияния с властными инстанциями и даже стали их превосходить. Семи крупным банкирам принадлежали 50% финансовых ресурсов огромной России (Александр Байер. «Семь олигархов, которые решали судьбу России»). Они стали брать в свои руки власть, становиться публичными политиками: так, Борис Березовский в 1996 году получил пост замглавы Совета безопасности России. Произошло полное сращение власти и крупного бизнеса. Отныне в России уже не будет отдельно – крупных бизнесменов, отдельно – политиков: бизнесмены будут заниматься политикой, а политики иметь свой бизнес или получать дивиденды от бизнеса своих покровителей. После 1996 года больной и большую часть времени недееспособный Борис Ельцин отпускает бразды правления. Власть переходит к Олигархбюро – нескольким финансово-политическим кланам, главы которых решали все ключевые вопросы внешней и внутренней политики, а потом легитимизировали эти решения через влияние на родственников уже мало что соображающего Ельцина. Поскольку среди этих глав большинство были банкиры, возглавлявшие названные империи, то эта модель получила название «Семибанкирщина». Если с 1993 по 1995 год в России была диктатура, замаскированная под демократию, и все вопросы единолично решал президент Ельцин, опиравшийся на армию и МВД и в случае неповиновения легко применявший вооруженную силу, то с 1995 года началась эпоха олигархии, которая, по сути, продолжается до сих пор. Власть Олигархбюро первоначально опиралась на подкуп публичных политиков, а также на медийный ресурс. В своих руках они сосредоточили все электронные СМИ и главнейшие печатные, сила пропаганды, которую они обрушили на народ, была такова, что за несколько месяцев непопулярный и больной Ельцин, имевший рейтинг 2%, набрал около 50%.
4. Война олигархических
кланов: регионалы и силовики
Власть первого состава Олигархбюро продолжалась до 1999 года. Затем начался кризис. Связан он был с несколькими факторами. Во-первых, оформились и усилились региональные олигархи. В свое время этнократически-трайбалистские режимы, возникшие в нацреспубликах России, поддержали Ельцина в его борьбе с союзным центром (за исключением Чечни, которая попыталась отделиться и была за это публично наказана). Ельцин заключил с ними негласный договор (потом получивший отражение в Федеральном договоре), по которому они формально были лояльны центральной власти, фактически же почти ни в чем от нее не зависели. В Татарстане и Башкортостане в 1990-е годы было приостановлено действие ряда ельцинских указов, некоторое время не выплачивались налоги в федеральный бюджет и были даже попытки создать собственные армии и начать выпускать собственные деньги (в Татарии их отпечатали, но не успели пустить в оборот). Главы этих нефтедобывающих республик превратились в региональных олигархов, с которыми в конце концов стали вынуждены считаться и в Кремле. Москва, также имеющая статус субъекта Федерации и владевшая огромными финансовыми ресурсами, тоже стала доставлять серьезные проблемы центру, а властвующий в ней олигархический клан Лужкова–Батуриной стал вровень с федеральными олигархами (к 1998 году личное состояние Лужкова оценивалось в 400 миллионов долларов, а состояние его правой руки, «теневого хозяина Москвы» олигарха Евтушенкова примерно во столько же (О.П. Мороз. «Почему он выбрал Путина?»)). К концу 90-х региональные олигархи создали свою собственную политическую силу «Отчество – вся Россия», а глава этого блока – московский мэр Лужков, в 1998 году заявил о своих президентских амбициях (финансистом его компании и блока ОВР стала АФК «Система», которой руководил уже упомянутый Евтушенков). Борьба между региональными олигархами и ельцинской Семьей, сросшейся с Семибанкирщиной, выплеснулась даже в СМИ: журналист Сергей Доренко с канала ОРТ, принадлежавшего Березовскому, стал методично дискредитировать Лужкова и его соратников по ОВР, а «хозяин Башкирии» Рахимов приказал прекратить вещание ОРТ на территории его республики. Манипулятивные техники Доренко сыграли большую роль в победе кремлевских олигархов над региональными олигархами, закрепленной в приведении к власти В.В. Путина.
Вторым фактором стало формирование «партии» олигархов-силовиков. Сейчас считается, что они появились только после прихода к власти В.В. Путина, который привел их в элиту и подарил им руководство крупными компаниями и миллионы. Если говорить об отдельных конкретных лицах, входящих в современное Олигархбюро, так оно и есть. Но ведь олигархия – это не 10–15 человек, которые управляют всей страной. Это довольно серьезная социальная страта, включающая в себя сотни и тысячи человек, если говорить о масштабах всей 140-миллионной страны. Это срастание с бизнес-структурами верхушек целых институтов государства. В нашем случае имеется в виду руководство МВД, армии и спецслужб.
В годы экономического кризиса 90-х милиция постепенно стала превращаться в организацию, которая занимается не столько поиском и обезвреживанием преступников, сколько конкуренцией с преступным сообществом за крышевание мелкого и среднего бизнеса. Этому способствовало как недофинансирование органов ВД со стороны правительства, так и общий упадок морали, распространение цинизма, потребительства, алчности. Появляется даже специальный термин «красная крыша». Таким образом зарождаются первые состояния генералов МВД.
В это же время на фоне развала и идеологической дискредитации армии начинают расти состояния отдельных представителей генералитета (на что власть взирала сквозь пальцы, потому что армия всегда оставалась верной Ельцину: она поддержала его в 1991-м – во время путча, в 1993-м – во время расстрела Белого дома и в 1994-м – во время чеченской кампании). Распродажей советской техники занимались ведь не только генералы украинской армии, о чем сегодня кричат «из каждого утюга». Сейчас уже совсем позабыли об «Армянгейте», который разоблачил генерал Лев Рохлин в 1997 году.
[img=-8944]
Он показал, что в 1992–1994 гг. руководство Российской армии осуществляло нелегальные поставки советского оружия в Армению. О масштабах поставок говорят цифры: без соответствующих межгосударственных договоров и законных распоряжений в Закавказье было передано более 9,5 тыс. единиц ракетно-артиллерийского вооружения; около 600 вагонов боеприпасов; 72 единицы бронетанкового вооружения и техники, 25 танков. Комиссия под руководством генерала Рохлина пришла к выводу: «…военные «коммерсанты» зарабатывали миллионы долларов, «забывая», что торгуют не личным, а государственным, правда, плохо учтенным имуществом» (Александр Волков. «Лев Рохлин. История одного убийства»). «Ниточки» тогда вели на самый верх, к Генштабу и лично министру обороны Павлу Грачеву. Кроме того, в аферы была вовлечена фирма «РРР», где работали родственники генералов из Главкомата ВВС России (значительная часть оружия перебрасывалась военными самолетами). Рохлин утверждал, что общий ущерб государству достигал 1 миллиарда долларов. Показательно, что «следствие зашло в тупик» и никто из «военно-оружейной мафии» так и не был наказан, зато генерал Рохлин скоро погиб.
Наконец, спецслужбы еще задолго до Путина, в 1990-е, также постепенно становятся серьезной финансовой силой. Они внедряют своих представителей в банки и коммерческие компании, сами открывают коммерческие фирмы, в том числе за рубежом.
Итак, к 1998 году в России существовало и третье крыло олигархии – силовое, включавшее в себя связанное с бизнесом руководство армии, милиции и спецслужб. Оно, естественно, не было единым, и внутри него имелись противоречия, но все его составляющие объединял общий интерес – создание сильного, но капиталистического государства, поскольку государством были они сами, а капитализм им был нужен для легализации и умножения своих доходов. Можно предположить, что политической креатурой силовиков-олигархов 90-х был генерал Александр Лебедь – соперник Ельцина на выборах в 1996 году (между прочим, Лебедь был дружен с Павлом Грачевым, бывшим его командиром еще в Рязанском училище – тем самым Грачевым, к которому вели «ниточки» «Армянгейта»). Этому не противоречит то обстоятельство, что Лебедь был сторонником Ельцина в 1991-м (он получил приказ от ГКЧП о захвате Верховного Совета, но не выполнил его и перешел на сторону Ельцина, за что получил от него публичную благодарность), что избирательную кампанию Лебедя в 1996 году финансировал Березовский, а речи для кандидата Лебедя писал небезызвестный Леонид Радзиховский. Лебедь выполнил свою задачу, когда, получив голоса 15% избирателей, передал их Ельцину, но, возможно, ведь было и иное. Если бы Ельцин, скажем, вдруг умер от инфаркта в 1996 году, Лебедь мог стать «ранним вариантом Путина» и занять кресло президента как человек, который устраивал и Березовского с банкирами-олигархами, и поднимающих голову силовиков, особенно армейских (с МВД у Лебедя были непростые отношения). Тогда бы сегодня в Кремле сидел не вежливый человек в гражданском и с тихим голосом, а огромный, басистый, неуклюжий мужичище в мундире, а во главе «Роснефти» и «Росвооружения» стояли бы выходцы из Генштаба….
Интересно, что в 1998 году, когда Лебедь уже стал губернатором Красноярского края, он неожиданно выступил против Ельцина. Во время своего пребывания за границей он назвал ельцинское государство бандой, на что сразу же обратил внимание известный журналист Пол Хлебников. Не означало ли это, что и силовой клан стал подниматься против Семьи и Семибанкирщины?
Впрочем, публицист Александр Гольдфарб в свое время уже заявлял, что главой клана силовиков 90-х был не кто иной, как Александр Коржаков – начальник службы безопасности Ельцина и после болезни Ельцина – почти серый кардинал России (он опирался на спецназ ФСБ и имел компромат практически на всех в высшей элите). Как мы уже говорили, в 1996 году он, заручившись поддержкой вице-премьера Сосковца и директора ФСБ Барсукова, убеждал Ельцина отменить выборы и установить «диктатуру силовиков». Фактически тогдашние силовики во главе с Коржаковым пытались сделать то же самое, что и тогдашние «либералы» Чубайс, Ходорковский, Потанин, Гусинский и др., – получить влияние на Ельцина и перехватить власть (только «либералы» действовали подкупом, а силовики – запугиванием). Если бы им это удалось, то в России после 1996 года установилась бы не Семибанкирщина, а Семигенеральщина, впрочем, также спаянная с ельцинской Семьей.
Гольдфарб совершенно правильно называет это столкновение «первой войной силовиков и либералов», которую силовики проиграли (хотя силовики спровоцировали скандал из-за «коробки из-под ксерокса» и люди Коржакова даже арестовали человека Чубайса – Лисовского). Но это была лишь временная победа. Через несколько лет команда силовиков – в несколько ином составе – возьмет реванш (А. Гольдфарб. «Коробка из-под Ксерокса. Первая битва силовиков и либералов» // Сноб. 18.06.2015).
Есть сведения, что Коржаков уже после своей отставки (кстати, Ельцин в 1996 году лишил его всех постов с формулировкой «за попытку госпереворота») пытался примкнуть к военному перевороту, который, по слухам, готовил генерал Лев Рохлин. В таком случае стоявшие за Коржаковым силовики, уже начавшие подминать под себя бизнес и почувствовавшие «вкус больших денег», попытались воспользоваться отчаянным, смелым, но политически наивным генералом-патриотом, чтоб захватить власть. Тогда у них снова не получилось…
Как бы то ни было, придется признать, что в 1997 году спокойное правление олигархов-банкиров закончилось. 1998–1999 гг. – это эпоха олигархических войн: регионалов против московских банкиров и силовиков против них же.
Полагаю, что в определенный момент участники этих олигархических войн поняли, что им нужно заключить «мирный договор». Победа одной из сторон означала бы новый передел собственности, а все были заинтересованы оставить всё как есть, чтоб не потерять имеющееся. Нужен был арбитр, который устраивал бы всех.
5. Эпоха Путина:
равноудаленность
и победа силовиков
Им и стал Владимир Путин. Он был выходцем из команды Собчака, которая была близка к «демократам первой волны» и, следовательно, к ельцинской Семье. В то же время он был выходцем из Санкт-Петербурга, а петербургский губернатор входил в руководство блока «Отечество – вся Россия» – политической крыши клана региональных олигархов. Наконец, он был офицером КГБ и бывшим руководителем ФСБ РФ, что, естественно, устраивало силовиков. С 2000 года начинается эпоха коалиционного олигархата, возглавляемого арбитром Путиным. Поначалу Путин всерьез воспринял свою обязанность быть равноудаленным от кланов. Разгром Березовского, а затем Ходорковского нисколько не опровергает этого утверждения. Они сами нарушили «олигархический договор» и поэтому были наказаны, причем не как представители клана, а как частные лица. Клан «либералов», уходящий корнями в эпоху Ельцина и еще глубже – к временам «комсомольской экономики», продолжал существовать. Однако раздел ЮКОСа после разгрома Ходорковского показал, что президент намерен отдать ставшее «ничейным» силовикам. Тут договор между олигархическими кланами и дал трещину. Чем больше президент раздавал ключевые компании своим товарищам из клана силовиков, тесня, где возможно, «либералов» (из власти ушли Волошин, Касьянов) и совсем оттеснив от ресурса регионалов (в 2010 году был уволен с поста мэра Москвы Лужков с формулировкой «за утрату доверия президента»; в том же, 2010-м был снят с поста президента Башкирии Рахимов и заменен на ставленника Кремля), тем больше зрело возмущение других кланов. Ответом стал «бунт либералов» – неудавшаяся «березовая революция» 2012 года, которую поддерживали как опальные бывшие олигархи, изгнанные из страны, так и оставшиеся во власти «системные либералы» (В. Сурков, которого считают последней креатурой ельцинской Семьи, оставшейся в Олигархбюро, прямо назвал людей, вышедших на Болотную площадь, лучшими людьми страны). «Крымский консенсус» и его последствия привели к полной и окончательной победе силовиков, хотя некоторая часть «системных либералов» в высшей элите все же сохранилась. На настоящий момент олигархат состоит в основном из силовиков, которые получили посты топ-менеджеров формально государственных корпораций. На самом деле участие государства в работе этих корпораций состоит в том, чтобы покрывать убытки за счет бюджета и обеспечивать разного рода льготы. Что же касается получения прибыли, то оно приватизировано указанными лицами, чья зарплата может составлять до 2 миллионов рублей в день (!). На них возложена важная задача – покрывать прибылью этих корпораций социальные и прочие нужды государства (например, Крымский мост, как известно, был построен за счет компании небезызвестного Аркадия Ротенберга, чей бизнес-клан называют «короли госзаказов»).
Тот факт, что это не просто «успешные бизнесмены», а люди и семейные кланы, соединившие в своих руках и экономическое могущество, и политическую власть, просто очевиден. Многие силовики-бизнесмены и топ-менеджеры были на высоких постах государственной службы, а если им самим не приходилось сидеть в высоких кабинетах, то это удел их детей, племянников, зятьев и т.д. Так, Игорь Сечин – председатель совета директоров «Роснефти» – был в свое время замруководителя администрации президента РФ и зампредседателя правительства, Сергей Чемезов – глава «Ростеха» – член бюро высшего совета «Единой России». Упомянутый Аркадий Ротенберг, правда, госпостов не занимал, зато его сын Игорь Ротенберг, 1973 года рождения, был директором департамента имущества ОАО «Российские железные дороги», главой департамента промышленности, транспорта и связи Минимущества РФ, а теперь – председатель совета директоров ООО «Газпромбурение».
А ведь слияние бизнеса и госструктур – это самая главная отличительная черта олигархата…
Заключение
Итак, олигархи продолжают существовать и в современной России, несмотря на то, что пропаганда утверждает, что президент-патриот «уничтожил олигархов 90-х» и вернул государству субъектность. Во-первых, некоторые олигархи 90-х как были в высшей элите России, так и остались (это Роман Абрамович, Олег Дерипаска, Михаил Фридман, Михаил Прохоров). Разумеется, другие представители олигархата 90-х ушли или их заставили уйти (это Виноградов, Потанин, Ходорковский, Гусинский, Березовский). Новое политическое руководство сбросило их с политического Олимпа, но не уничтожило олигархат как класс. На место старых олигархов пришли новые, выходцы из силовых структур. Политологи придумали для них даже термин «силогархи».
Более того, время показало, что различие между силовиками и либералами не такое уж и большое, оно скорее указывает на различное происхождение этих групп. Однако цели у них общие – обогащение на продаже российских ресурсов за рубеж и как можно более долгое сохранение такого «статус-кво». В первые годы правления В.В. Путина кое у кого в среде и левой, и правой патриотической оппозиции сохранялась еще надежда, что группа силовиков представляет собой «стихийных патриотов», которые желают поднять Россию, превратить ее в современную, суверенную державу (так же, как в среде либеральной оппозиции была уверенность, что «системные либералы» – это сторонники гражданских свобод, демократизации). Однако время показало, что те, кого относили к силовикам-патриотам, легко принимали антинародные и антинациональные решения, а те, кого считали либералами, без особого внутреннего напряжения поддерживали ущемление политических свобод. Очевидно, были правы эксперты, с самого начала предупреждавшие: элита, пришедшая к власти в России после 1991 года, не имеет никакой идеологии, не верит ни в какие умозрительные схемы, не ставит перед собой никаких сверхиндивидуалистических, я бы даже сказал – сверхбиологических, задач. Единственное, в чем они заинтересованы, – обогащение и переправка своих семей и детей на Запад. Все остальное – выдумки политтехнологов, спичрайтеров и провластных журналистов. Уж 18 лет должно было хватить «главному патриоту», чтоб разгромить «либеральный блок» и совершить «модернизационный рывок»…
Что же касается того, что олигархи и силогархи – всего лишь «успешные бизнесмены» и они не имеют политического влияния, то сами факты свидетельствуют об обратном. Во время своего недавнего телеобращения, посвященного пенсионной реформе, наш президент твердо заявил, что «налог на богатство» он вводить не намерен. До этого, на прямой линии – 2018, он же, отвечая на жалобы людей по поводу роста цен на топливо, прямо сказал, что тут нужно учитывать и интересы нефтяных компаний… Нельзя, конечно, отрицать, что и он имеет определенное влияние, но, видимо, ограниченное определенной чертой… Как говорится, короля делает свита…
Пора, кажется, завершить наш краткий курс истории российской олигархии. Хочется надеяться, что терпение народа все-таки переполнится и российский олигархат скоро и вправду станет лишь историей.
