На Старожиловском конезаводе заявили об угрозе исчезновения русской верховой лошади. Об этом сообщила замдиректора и ветврач конезавода Елена Шишкина.
Старожиловский конезавод – единственное место в мире, где разводят русских верховых лошадей. Сама порода – часть национального достояния. Ее почти уничтожили во время Гражданской войны. После энтузиасты восстановили породу, но при генсеке Никите Хрущеве ее снова не стало. В третий раз восстановлением занялись в Старожилово в 1978 году, начконом назначили Владимира Фролова. Он ездил по стране и закупал производителей подходящих кровей. В 1997 году Всероссийский научно-исследовательский институт коневодства зафиксировал воссоздание породы. Сейчас на конезаводе – 149 лошадей: от жеребят 2022 года рождения и до самого старшего жеребца, родившегося в 1995 году. Елена Шишкина рассказывает, что породу можно потерять в течение двух лет. «Еще в прошлом году у нас было 63 матки, а сейчас мы были вынуждены сократить поголовье до 40, связанно это, прежде всего, с отсутствием финансирования и своих пастбищ», – с горестью поведала она.
Усадьба фон Дервиза, в которой размещен конезавод, стала приходить в упадок около 25 лет назад, с 2010 года начались проблемы с кормами и поголовьем. Владелица контрольного пакета акций Акционерного общества распродала пастбищные земли, лишив лошадей кормов. Теперь единственный выход – закупка, но на это у конезавода нет средств.
В прошлом году «Советская Россия» рассказывала об этом уникальном конезаводе, в надежде, что если ни власть, то хотя бы энтузиасты придут на выручку и коллективу, и лошадям. Увы…
«Все должно быть единым целым, земля, лошади и конюшни не могут существовать по отдельности, они должны принадлежать государству. Русская верховая – это и есть наше достояние, к нему нужно относиться бережно, гордиться им. Частник – он что? Закончатся деньги, погрузит он лошадей в перевозку и отвезет на мясокомбинат. И 40 лет коню под хвост, исчезнет порода», – с нескрываемой горечью говорит экс-директор Владимир Фролов.
***
72-летний Владимир Фролов просыпается в половине пятого утра, чтобы к шести попасть на конюшню. Начинает обдумывать поручения конюхам – и вспоминает, что он уже больше трех лет не начальник конной части, а обычный пенсионер. В Старожилове его все еще называют начконом, потому что «таких больше не делают». Старожиловский конезавод – единственный в России, в котором сохранились яркие, чистокровные лошади русской верховой породы, и все это благодаря ему, Владимиру Фролову.
«У нас три достопримечательности: комплекс конезавода, редкая русская верховая порода лошадей и начкон Владимир Константинович Фролов», – говорят жители рабочего поселка Старожилово в 50 км от Рязани.
Это типичный российский поселок с населением около 5 тыс. человек. Промышленно-усадебный комплекс построили по проекту архитектора Фёдора Шехтеля для барона Павла фон Дервиза, кавалериста и промышленника. 200 лет назад здесь было более 2,5 тыс. лошадей, которых он продавал на царский двор и в гусарские полки. Поголовье почти исчезло во время Первой мировой и Гражданской войн: лошади погибли в боях.
В начале 1930-х годов энтузиасты разыскали несколько чистокровных лошадей, от которых появилось новое поголовье. Породу назвали русской верховой. В 1941 году лучших скакунов немцы вывезли в Германию, и порода снова оказалась под угрозой исчезновения. В середине 1950-х годов первый секретарь ЦК Никита Хрущев решил, что «наступила эра тракторов и комбайнов», а коневодство чересчур убыточно. Он велел засеять пастбища кукурузой, племенные лошади отправлялись прямиком на мясокомбинаты. Порода снова исчезла.
В третий раз ее восстановлением занялись в 1978 году в рязанской глубинке – на Старожиловском конном заводе.
Чаще всего лошадей этой породы используют в выездке – дисциплине верховой езды, когда лошадь «танцует». Фролов любит сравнивать русскую верховую с птицей феникс, которая исчезает, но снова возрождается. Он считает, что эта порода лошадей отличается от других прежде всего умом и характером: быстрее учится выполнять элементы верховой езды, предугадывает желания всадника. Но есть особенность: если грубо дернешь поводом – перестанет слушаться. «У нее настоящий русский характер – гордый и непредсказуемый», – описывает Фролов любимую породу.
Барин, Герцог, Импровизатор – такие причудливые клички принято давать племенным лошадям. В имени жеребенка должны быть первые буквы имен матери или отца. К примеру, отец рожденного в Старожиловском конезаводе, выступавшего под седлом мастера спорта международного класса по выездке Инессы Потураевой Амаретто – жеребец Аю-Даг, сын «короля выездки», неоднократного чемпиона СССР, победителя Олимпийских игр Абсента.
Эти знаменитые представители породы смотрят с картин, которыми увешаны стены музея истории конезавода. Он находится на втором этаже замка, открытые окна выходят в заросший тополем двор.
«Прямо на этом месте в 90-е стояли передо мной бандиты. Хотели, как говорится, «замутить совместный бизнес»: здесь купить подешевле, где-то там продать подороже. Подмять меня не получилось, но сильно и не давили, – рассказывает Фролов, сидя на диване «под старину» из грубой кожи. – А в 80-е меня чуть не посадили».
Из-за засухи лошади и жеребята стали получать вместо свежей травы грубые комбикорма. Начался падеж, погибло 20 жеребят. Тогда это было ЧП областного уровня, виноватым вышестоящее начальство назначило начкона. До суда дело не дошло: обвинение развалилось. Тогда начкон в первый и последний раз хотел уволиться и уехать из Старожилова.
В первые 10 лет работы по восстановлению породы Владимир Фролов ездил по ипподромам в поисках подходящих производителей – далеких потомков русской верховой. Привозил лошадей, близких по крови к этой породе: арабских, ахалтекинских, орловских рысаков, и занимался разведением потомства. В 1997 году Всероссийский научно-исследовательский институт коневодства зафиксировал воссоздание породы и присвоил ей регистрационный номер.
Фролов стал ремонтировать помещение под музей и собирать экспонаты. Время после перестройки у многих ассоциируется с упадком, но конезавод такая участь миновала: по словам Фролова, завод тогда жил лучше, чем в нулевые, а в нулевые – гораздо лучше, чем сейчас.
В 2000-е годы на Старожиловском конезаводе было больше 350 лошадей, сейчас – 180. В хозяйстве тогда было 6 тыс. га земли – осталось около 300. На конезаводе работало около 50 специалистов, в том числе 22 конюха, коневоды, берейторы, ветврач, шорник, плотник, кузнец. Конюх зарабатывал более 300 руб. в месяц – в то время это было чуть больше двух зарплат начинающего инженера. Сейчас в хозяйстве работают три конюха и один табунщик. Их заработная плата не превышает 15 тыс. руб. В конноспортивной секции занимались десятки детей и подростков, но в 2018 году пришлось распустить последних начинающих спортсменов из-за аварийного состояния манежа.
«Начальник конной части – это не должность, а звание, которое еще надо заслужить. Сюда можно прислать десяток начальников, лошадей можно перепродавать от одного хозяина к другому, но начкон Фролов всегда будет единственным. Таких больше не делают», – говорит бригадир конной части Наталья Калинина.
Три дыры в крыше главного корпуса усадьбы – одна снаружи, две внутри – для Фролова катастрофа. Он бы и рад отремонтировать все своими силами, но нельзя: промышленно-усадебный комплекс фон Дервиза с 2018 года – объект культурного наследия (ОКН) федерального значения. Невозможно просто взять и закрыть дыру фанерой. Наталья Калинина тренировала детей и подростков до последнего, пока крыша не обрушилась в третий раз.
Собственник усадьбы – Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры Минкульта РФ (АУИПИК). В 2020 году здание включили в проект «Возрождение исторических усадеб» федерального проекта «Культурная среда» нацпроекта «Культура», был разработан паспорт с вариантами современного использования. Замруководителя АУИПИК Денис Багаев сообщил, что сейчас они ищут инвесторов для восстановления здания.
Но крышу нужно ремонтировать сейчас, она продолжает разрушаться. Фролов не может смириться с такой бесхозяйственностью. Раньше он нанимал рабочих и каждую осень готовил усадьбу к зиме: белил, красил, проводил мелкий ремонт. Теперь он не имеет права это делать, даже если бы нашлись деньги.
«Разруха началась ближе к 2010 году. Четверть века назад конезавод стал акционерным обществом, и сначала «золотая акция» была у государства. Потом один начал скупать акции, другой… Контрольный пакет оказался в руках у гражданина Польши, который потом передал его бывшей жене. А она распродала земли под строительство. Племенное поголовье без пастбищных земель. И теперь часть этих земель один собственник арендует у другого. Цирк!»
Сейчас бывшие земли конезавода принадлежат одному человеку, сами лошади – другому, а несколько строений комплекса фон Дервиза – третьему.
«Все должно быть единым целым, земля, лошади и конюшни не могут существовать по отдельности, они должны принадлежать государству. Пусть – капитализм, но государство-то никто не отменял, у нас должна остаться какая-то гордость? Русская верховая – это и есть наше достояние, к нему нужно относиться бережно, гордиться им. Частник – он что? Закончатся деньги, погрузит он лошадей в перевозку и отвезет на мясокомбинат. Я не про этого владельца, а вообще. И 40 лет коню под хвост, исчезнет порода», – расстраивается Фролов.
Он считает, что государство может вложиться в содержание русской верховой и всего старожиловского комплекса, просто пока никто не услышал его, Владимира Фролова. Значит, надо продолжать бороться. В этом его поддерживают большинство бывших сотрудников конезавода. Они говорят, начкон сделал все, что мог, но культ наживы и вечные ценности оказались несовместимы.
Бывший тренер Ольга Степанова живет в одном из зданий промышленно-усадебного комплекса фон Дервиза, в конце прошлого столетия приспособленного под жилье. Она уверена, что дом простоит еще 100 лет, если закрыть дыры в крыше. Но местные чиновники признали его аварийным, жильцов собираются переселить «в хлипкий новострой». Фролов пытается помочь жильцам остаться в усадьбе.
«Потому что он понимает: выселят нас – дом сразу же уничтожат, как уже наполовину уничтожили пустующие строения. Разобрали по кирпичикам, несколько раз поджигали. Владимир Константинович вместе с нами пишет запросы, жалобы. Он всегда был таким: старался для кого угодно, только не для себя. Кто-то остался при должностях, карьере и деньгах, он остался со своей мизерной пенсией. Полдома, которые ему выделили в советские времена, смог приватизировать, но это крохи по сравнению с другими. А ведь возрождение породы на 70% – его заслуга, остальные 30% – сотрудников конезавода», – говорит Ольга Степанова.
Такого же мнения и Наталья Калинина: «Тут без него бы уже ничего не было. Конюшни растащили бы по кирпичикам, лошадей распродали по частным хозяйствам, и уже давно кончилась бы порода. Пока он с нами, плоховато, но держимся на плаву. А что нажил за 45 лет работы? Геморрой и «орден Сутулова»!»
Конный центр реабилитации побывавших в горячих точках военнослужащих – в этом Фролов видит спасение породы и всего комплекса. Считает это логичным: на нарядных лошадях орлово-ростопчинской породы когда-то гарцевали кавалеристы и гусары, на них не зазорно было показаться при царском дворе, более десятка лошадей русской верховой сейчас «служит» в президентском полку. Фролов направил свое предложение Сергею Шойгу, но получил отказ.
Фролов писал и губернатору Рязанской области Николаю Любимову. Тот начал поддерживать поголовье: за последние четыре года выделил субсидии на 20,665 млн руб. После обращений на прямую линию Владимира Путина предложения начкона «спустили на региональный уровень». Сейчас Фролов снова хочет просить помощи у президента, но уже в видеообращении, чтобы показать красоту лошадей и всего комплекса.
