В 1964 году первая повесть Геннадия Бокарева «Мы» была опубликована в журнале «Юность». Это была его дебютная известность. Ну, а всенародная любовь, я не побоюсь этого слова, пришла после постановки во МХАТе его культовой пьесы «Сталевары». Написанная по инициативе Олега Ефремова и в 1970-х гремевшая на всю страну, она является одним из ярчайших образцов драматургии в жанре производственной драмы. Премьера состоялась 14 октября 1973 во МХАТе имени Горького и, по сути, открывала Ефремовский МХАТ.
Звезды сошлись
Так как же возник тандем Ефремов–Бокарев? Олегу Николаевичу нередко доставались роли рабочих. Может быть, не случайно его одной из первых режиссерских работ в прославленном театре стал спектакль о человеке труда. Ему нравилась рабочая среда, были интересны судьбы простых людей, их характеры, быт, психология. Интересный момент: чтобы завершить полное среднее образование (Олег, будучи в эвакуации во время войны, прервал учебу), будущему народному артисту СССР пришлось поступить на подготовительные курсы института стали. Там он в итоге и получил аттестат. Ефремов узнал, что Геннадий Кузьмич сам работал на «Уралмаше», прекрасно знает жизнь большого рабочего коллектива, его проблемы, производство. И это, возможно, также сыграло роль при выборе пьесы. Прочитав ее, Олег Ефремев не нашел пресловутого конфликта «консерватор-новатор», но увидел решение глубоких нравственных проблем. Главным консультантом спектакля стал московский завод «Серп и молот». Коллектив его мартеновского цеха можно без преувеличения назвать соавтором театра в этой работе. Еще до начала репетиций актеры, участвующие в спектакле, поехали на завод, прочитали рабочим пьесу. Было заинтересованное и горячее обсуждение, артисты выслушали много советов, замечаний, которые очень помогли. Работая над постановкой, мхатовцы еще не раз приезжали на предприятие, а когда начались репетиции, настала пора мартеновцев ездить в театр. Потом пригласили их на премьеру.
«Значительную часть времени герои «Сталеваров», а с ними и зрители, проводят в мартеновском цехе. На сцене – работающие печи. Отблески пламени и гудение его, клубящийся дым и снующие по цеху электрокары – все это передано достоверно, ярко, романтично. Зрителям спектакль запомнится надолго, в частности, и этой своей зрелищностью, яркой театральностью», – писала газета «Социалистическая индустрия».
И если в кино воссозданная по сценарию производственная обстановка, скажем, мартеновская печь, воспринималась как должное, то в театре она поражала, волновала. Это был вполне оправданный натурализм.
Теперь умолкли поезда,
И не кричат автомобили,
И, между прочим, навсегда
Гудок фабричный отменили.
Такая тишь над городком,
Таким покоем дышат дали,
А мы не время с тем гудком,
Мы с ним судьбу свою сверяли.
Ренессанс «Сталеваров»
Год назад в Москве в Театре Труда – первом российском театре, занимающимся возрождением и популяризацией производственной драмы, состоялась премьера «Сталеваров».
В первой части спектакля при помощи видеоинсталляций и электронной музыки зрители попадают на металлургический завод, куда приходит новый сталевар Виктор Лагутин. Виктор начинает бороться с устоявшимися порядками и настраивает коллег против себя. Вторая часть спектакля исполнена в жанре сторителлинг – импровизационный интерактив со зрителями, во время которого актеры разбирают мотивы основных героев в преломлении современной реальности.
Сегодня иные горячие головы ругают детище Бокарева за излишнюю идеологизированность, политизированность, лозунговость.
– Это поверхностное прочтение, – полемизирует с ними сын драматурга Константин Геннадьевич. – Олег Ефремов считал, что главный персонаж «Сталеваров» Лагутин для него – это как бы антигерой. Он правильный: крупноблочный и цельносварной. А настоящий герой – это Петя Хромов, который человечностью всему этому противостоит. И, вообще говоря, внутренне побеждает.
– Но в конце пьесы все сталевары приходят Лагутину на помощь, когда у него случилась беда. Они проявляют дружбу и мужскую солидарность, несмотря на то, что кто-то его не любил…
– Вот этот гуманизм, в конце концов, и выходит на первый план. Там прямым текстом говорится: «Ты что мне, старому, не веришь?» А он отвечает: «Я тебе верил, а когда ты мне про рабочий класс да про Братскую ГЭС говорил, так сразу и перестал».
– Рецензент, тем не менее, отметил: «Спектакль получился веселый, свободный от ложного пафоса (героического или саркастического – неважно), но и не без пафоса вовсе: это пафос театральности, столь высокого накала, что способен плавить и будничную, и творческую рутину. «Нет такого подручного, который не хотел бы стать сталеваром!»
А еще дружба, любовь, профессиональная честь, самопожертвование на благо общей цели и преданность делу на фоне сталелитейного цеха, мартенов и расплавленной стали. Этого сегодня нам как раз порой и не хватает.
– Согласен. Я читал пьесу и видел ее не раз. И когда МХАТ был на гастролях в Свердловске, и в Ленинграде.
– Какое она тогда на вас произвела впечатление?
– Грандиозное. Очень яркая постановка. Почти буффонада.
– Из творчества отца что Вам по душе?
– Трудно сказать. Фильмы 90-х годов нравятся меньше, чем более ранние. В виду какой-то общей блеклости постановок. Все, что читал, – мне все приемлемо. Даже из не поставленного, которое и свет не увидело.
Любил мысль семейную
– Вам отец рассказывал, как они познакомились с вашей мамой?
– Компания зашла за Геной. В этой компании была Галя. Как только он дверь открыл, она увидела – и что-то ей внутри сказало: «Он будет моим мужем». Так вскоре и случилось. В 1960-м году, 20 августа.
– Сколько они прожили вместе?
– 52 года. Они не развелись, хотя в творческой среде это не редкость.
– Чем занималась Галина Ивановна?
– Преподавала английский язык.
– Я однажды был в вашей квартире, где Дом кино. Там очень большой балкон и открывается круговой обзор…
– Это, по сути, крыша 11-го этажа. Был выход на нее с кухни. А так-то четыре балкона. Мы там посиживали иногда.
– А часто гостили у отца какие-то известные люди?
– Раньше, еще когда мы жили в блочном доме в маленькой «трешке» на Чапаева, 17, Евстигнеев был. Они довольно-таки тесно общались всякий раз, когда артист находился по каким-то делам в Екатеринбурге. И когда отец в Москве был, обязательно встречались. Папа всегда говорил: «На нашем диване переночевала лучшая часть советской кинематографии». Когда он являлся художественным руководителем киностудии, приезжали много его друзей. Они засиживались за полночь и ночевали: сценарист и актер Юрий Клепиков, режиссер Петр Тодоровский, космонавт Виталий Севастьянов. А я в это время «ушки грел». Очень интересно было слушать. Да много кто… С Эдуардом Володарским они просто дружили. Я его звал дядя Эдик. Режиссер Эдуард Гаврилов, известный по фильмам «Кышь и два портфеля», «Доброта», которые сейчас нередко показываются, транслируются. Сценарист и режиссер Анатолий Галиев. Владимир Любомудров, снявший «Ищи ветра» и «Первую конную». Владимир Павлович как руководитель группы каскадеров был постановщиком трюковых конных сцен в фильмах «Война и Мир» Сергея Бондарчука и «Андрей Рублёв» Андрея Тарковского. Шибко дружили. Я, когда в Москву приезжал, у него жил, а он у нас жил на Чапаева и на Луначарского. Когда отец умер, приехали на папины похороны Любомудров и Володарский.
– Какие качества отличали вашего отца?
– К старости он стал ворчлив на все новое. Но по характеру, прежде всего, был очень широкий. Если он видел какую-то хитрость или непорядочность, не ругался. Он просто переставал с этим человеком общаться. Для друзей двери всегда были открыты. Он был душа-человек. И для моих друзей, и для друзей моих друзей, для всех, кто приходил в дом.
Геннадий Кузьмич Бокарев – это легендарная, яркая личность для нашей культуры, для нашего Союза писателей, – считает Член высшего творческого совета Союза писателей России Владимир Блинов. – Он пользовался большим авторитетом. Ему заслуженно установлена в вестибюле Дома кино именная звезда. Он более известен как сценарист. Кроме того, это был очень талантливый писатель. У меня стоит его том, который называется «Все!»: киноповести, повести и кое-что еще. Я их перечитываю. Они написаны очень кинематографично. Это хорошая беллетристика. Но за этой прозой я вижу его будущий фильм: сцены, диалоги, встречи, конфликты и так далее. Открытая русская душа. Дом писателей на Пушкинской и Дом кино, где на 12-м этаже была его квартира, расположены друг от друга в двух кварталах. Мы сидим, горюем. Он приходит, выставляет на стол 2 бутылки водки, три сухого вина, закуски и говорит: «Ребята, всё, я пошел. Вы тут продолжайте. У меня еще дела». Ребята – это, в основном, сотрудники Дома писателей, бухгалтер, администратор. Я говорю: «Гена, ты куда?» А он: «Всё, вы празднуйте, а мне нужно доехать до дома». Он вызвал такси, и мы поехали к нему. Он таксисту пятьсот рублей дает: «Сдачи не надо!» Допустим, когда он в парикмахерской подстригался, это стоило 150–200 рублей, давал парикмахерше опять-таки 500 рублей. Мог помочь людям даже без повода. Я дружил с его братом Володей. Его жену знал. Это была очень гостеприимная квартира. Мой друг, юморист Герман Дробиз говорил: «Володя, в Союзе писателей разные люди. Мне дороги Владислав Крапивин, Гена Бокарев и вот ты. С кем я могу откровенно говорить, выпивать, дружить». Он был очень богатый внутренним содержанием человеком. Писал стихи, прекрасно пел под гитару брутальные песни, насыщенные гражданским пафосом. Один мой друг сказал: «Они у него железобетонные». Как-то сочинил песню «Друг мой, друг» и спел ее под собственный аккомпанемент Герману Дробизу. Потом еще кому-то в Доме писателей. А потом пришел ко мне домой на мое 60-летие и сказал: «А теперь эту песню я посвящаю и тебе» (смеется).
9 декабря 2024 года советскому и российскому драматургу, прозаику, заслуженному деятелю искусств РСФСР, почетному гражданину Свердловской области, автору более 20 киносценариев Геннадию Кузьмичу Бокареву исполнилось бы 90 лет.
Алексей МОЛЧАНОВ
На снимках: сцена из спектакля; (слева направо) режиссер Ярополк Лапшин, сценарист Геннадий Бокарев, редактор Лариса Козлова; программка спектакля; Ефремов и Бокарев (крайний справа); Геннадий Бокарев. Фото из семейного архива Г.К. Бокарева.
