В. Катасонов: Поверьте мне, нынешние экономические санкции просто цветочки по сравнению с тем, что было в тридцатые годы. И однако же, к 40-му году мы вышли на уровень экономической независимости. Импорт покрытия внутренних потребностей составлял 0,3–0,4 %.
Вопрос (Аграновский?): То есть, мы всё делали сами, получается?
В. Катасонов: Всё сами. А как иначе? Если мы не будем сами всё делать, мы с вами будем с утра до ночи обсуждать одну и ту же проблему «А какой завтра будет валютный курс, а какие могут быть санкции со стороны Джо Байдена?». Мы не занимаемся внутренними своими делами, мы только обсуждаем «давосы», обсуждаем «вашингтонские консенсусы», мы не строим собственную страну.
Вопрос: Валентин Юрьевич, Центральный банк сообщает о падении иностранных инвестиций в 2020 году до 1,4 млрд доллара. То есть, если я правильно понимаю, приблизительно 26–27 раз по сравнению с 2019 годом. Это действительно так? И почему в этом случае иностранцы перестали инвестировать в Россию и почему наши олигархи, которых мы тоже считаем иностранными инвесторами, почему они перестали завозить деньги в Россию? Действительно ли такое катастрофическое падение?
В. Катасонов: Вы знаете, во-первых, вы сказали инвестиции. Значит, еще даже в некоторых словарях используется старое определение инвестиции – это вложение в создание или реконструкцию основных фондов. В советское время еще было такое выражение «капитальные вложения» как синоним инвестиций. Сегодня под инвестициями на 90 или 99 % имеется в виду спекулятивный капитал, который ничего не создает. Это мародеры, которые просто-напросто продают и покупают.
Поэтому я хочу сказать, что нам вообще необходимо прекратить такое свободное блуждание вот этих горячих денег, мародерских денег, и оттого, что там происходят какие-то взлеты и падения, Россия только еще более слабеет. Потому что, еще раз повторяю, это не средство выстраивания экономики, а это средство ограбления. Примерно я бы так сказал: вот вы упомянули Центральный банк… Центральный банк пытается как-то навести порядок в экономике, регулируя, скажем, ключевую ставку.
Мне госпожа Набиуллина немного напоминает такую странную девицу, которая, значит, пытается согреть дом зимой с помощью газового котла, а двери и окна этого дома открыты, и на улице –30. Пусть она поставит даже на +100, всё равно будет минусовая температура. Элементарно, что надо сделать – закрыть двери, окна и после этого можете поставить отметку регулятора на +20. Но у нас этого не делается, у нас свободное хождение капитала. И не только капитала. То есть, для мародеров, как говорится, полная свобода.
Вашингтонский консенсус мы выполняем на 250 %. Мы всё открыли, что можно, легализовали всё что можно, и на самом деле, конечно, без понимания того, что надо закрывать окна и двери, всё остальное превращается просто в какой-то блеф. Еще хотелось бы сказать, что мне не очень нравится слово импортозамещение. Я понимаю, что это лучше, чем просто импорт, но тем не менее. У нас есть очень хорошее слово – индустриализация. Индустриализация – это намного более понятно даже постсоветскому человеку. А так называемое импортозамещение… Ну вот, в прошлом году истекли сроки выполнения этой программы импортозамещения, а на сайте Росстата так и не появилось статистики, но я по своим каналам, по своим источникам попытался восстановить… Практически это импортозамещение было полностью провальным, и на самом-то деле за выражением «импортозамещение» скрывается другое словечко. Постепенно происходит подмена импортозамещения эвфемизмом под названием «локализация».
А локализация на самом деле это просто ты поставил штамп «made in Russia», фактически провел сборку конечного продукта из иностранных компонентов. То есть, у нас по-прежнему сохраняется такая же импортная и технологическая зависимость, и даже еще хуже по некоторым позициям, чем это было в 2014 году, когда эти программы стартовали. В 30-е годы, когда мы проводили индустриализацию, мы находились в достаточно жесткой блокаде. Никакой свободы, торговли и свободы движения капитала не было. Советский Союз 30-х годов показал, что даже в условиях жесткой блокады можно и нужно проводить индустриализацию.
Да, сегодня есть экономические санкции, но, поверьте мне, нынешние экономические санкции – это просто цветочки по сравнению с тем, что было в 30-е годы. И однако же, к 40-му году: просто у меня цифры по 40-му году есть, мы вышли на уровень экономической независимости.
Иногда используют понятия «экономическая автаркия», «экономическое самообеспечение».
Значит, экспорт в общем объеме промышленной продукции Советского Союза по состоянию на 1940 год составлял менее 1 %. Импорт покрытия внутренних потребностей составлял 0,3–0,4 %.
Вопрос: То есть, мы всё делали сами, получается?
В. Катасонов: Всё сами. А как иначе? Если мы не будем сами всё делать, мы с вами будем с утра до ночи обсуждать одну и ту же проблему «А какой завтра будет валютный курс, а какие могут быть санкции со стороны Байдена?». Мы не занимаемся внутренними своими делами, мы только обсуждаем «давосы», обсуждаем «вашингтонские консенсусы», мы не строим собственную страну.
Вопрос: Отвечая на вопрос к вам Клауса Шваба, Путин сказал, что Западная Европа и Россия должны быть вместе и географически и, что самое главное, в культурном смысле этого слова. Мы, по сути, одна цивилизация. Вот так ли обязательно подчеркивать – и мы же знаем, что наши западноевропейские партнеры любят определять, кто Европа, а кто не Европа, – не кажется ли вам, что мы несколько в унизительное положение попадаем, примут ли нас в свою цивилизацию или не примут?
В. Катасонов: Дмитрий, мне хотелось бы сказать, что вообще у меня обращение господина Путина к господину Клаусу Швабу и его окружению вызвало большое удивление, даже шок. Потому что я занимаюсь вопросами Всемирного экономического форума и занимаюсь теми планами, которые они готовили на протяжении многих лет и даже десятилетий, поэтому мы в лице всей этой команды видим своих геополитических противников. Причем это геополитические противники, которые уже на протяжении многих десятилетий практически сразу же после окончания Второй мировой войны поставили своей целью уничтожение нашей страны. И вот обращение к господину Швабу вызывает у меня просто удивление. Я не понимаю действительно этих целей. Это что, попытка переубедить господина Шваба? Господин Шваб – это говорящая голова, которая озвучивает планы мировой закулисы. Понимаете, возникает большой вопрос: а Путин четко для себя сформулировал цель своего выступления на Всемирном экономическом форуме?
Вот с моей точки зрения, здесь проявляется его непоследовательность. Единственный вариант, когда он, выступая перед Всемирным экономическим форумом, говорит, что «мы ваши планы прекрасно понимаем и мы предупреждаем вас о том, что дальнейшая реализация этих планов приведет к очень серьезным ответным ударам. Подумайте господа!».
Вы знаете обращение Путина к господину Швабу… Мне пришла такая ассоциация в голову: представьте 22 июня 1941 года, вероломное вторжение Германии на территорию Советского Союза, Иосиф Виссарионович Сталин из Кремля звонит Гитлеру и говорит: «Адольф Алоизович, давайте договоримся. Что вы делаете? Давайте по-хорошему, давайте дружить!» Ну понимаете, это же абсурдная ситуация. Я не вижу большой разницы между тем абсурдом 41-го года, гипотетическим, и реальным абсурдом сегодняшнего дня. С моей точки зрения, Путину надо было обратиться, повернувшись спиной к Швабу и всей его компании, и обратиться к народу со словами: «Братья и сестры, Отечество в опасности! Что такое the great reset, который провозгласил господин Шваб?»
Я читал эту книгу, я внимательно читал эту книгу и, более того, я ее комментировал многократно. И знаете, у меня реакция крайне негативная ко всему этому спектаклю. Вот что он мог сделать и должен был сделать – обратиться именно к народу и объяснить: «Ребята, вот такая ситуация… Братья и сестры, Отечество в опасности, в 2020 году организовали эту спецоперацию, затем господин Клаус Шваб объявил Великую перезагрузку, в переводе на русский язык это выстраивание мирового концлагеря и легализация мирового правительства».
Вот людям надо было честно правду сказать. Ключевое слово ложь. Это знамение нашего времени, это знак нашего времени – ложь. Ложь самая разная: введение в заблуждение, подлог, дезинформация, фальсификация отчетности, лжесвидетельство. Ну, а одна из главных формул в жизни, с которой мы сталкиваемся каждодневно – это постоянные обещания власти. У меня есть список этих обещаний. В том числе и национальные проекты. Что такое национальные проекты? Это тоже никакие заявки, но ведь всё провалено и никакой ответственности за эти провалы нету.
Вопрос: Вот сейчас действительно пошла мода ругать капитализм. Путин в Давосе ругает капитализм, Шваб тоже не стесняется в выражениях, даже Билл Гейтс ругает капитализм. Не кажется ли вам, что капитал всё равно свое возьмет и они всё равно каким-то образом вывернутся?
В. Катасонов: Я хочу сказать, что капитализм действительно доживает свои последние годы, и они, все эти упомянутые господа, (там можно еще назвать принца Чарльза, который тоже выступает с позиций антикапиталистических, даже господина Ротшильда, который принадлежит известному финансовому клану, премьера Трюдо). Все они ругают капитализм, и все они призывают, чтобы чем-то заменить. Ну, правда, тут получается абсурдная ситуация. Они предлагают заменить старый капитализм на какой-то «новый» капитализм, который они называют инклюзивным. И они сейчас будут тратить время на объяснения, это оксюморон какой-то – инклюзивный капитализм. Это просто попытка запудрить мозги.
На самом деле, конечно, речь идет о такой модели общества, которое правильнее назвать или новым феодализмом или новым рабовладельческим строем. Так что Клаус Шваб, естественно, избегает таких слов, но надо сказать, что есть другие люди, которые достаточно подробно и откровенно описывают эти самые планы переустройства мира. Экономика здесь вторична, конечной целью является завоевание мировой власти, незыблемого и вечного мирового господства. Вот какова цель. Первый этап, это который по наметкам Жака Аттали должен начаться в 25-м году и закончиться в 35-м году. Ослабление Соединенных Штатов и утрата Соединенными Штатами статуса сверхдержавы.
В последних числах декабря 2020 года Жаку Аттали один мексиканский журналист задал вопрос, проводя интервью: «Скажите, когда, с вашей точки зрения, закончится первый этап?» Знаете, что сказал Жак Аттали? «А он уже закончился». Мы-то думаем, что Америка еще может встать, а Жак Аттали это ведь не просто бла-бла-бла, он озвучивает планы и оценивает выполнение этих самых этапов.