На Крайнем Севере, недалеко от полярного круга, стоит Надым – город нефтяников и газовиков. Зимой здесь температура падает до –57. А еще здесь живет единственный на Ямале профессиональный пожарный-блогер Степан Ляликов.
Над первым видео Ляликова, записанным в августе 2020 года для ютьюб-канала «Не гори», коллеги посмеивались. Приветствовали Степана строго: «Как дела, тиктокер?!» Зауважали после неожиданной командировки в Москву для встречи пожарных-блогеров с министром.
Сейчас у замначальника службы пожаротушения – начальника дежурной смены МЧС России по ЯНАО майора внутренней службы Степана Ляликова 450 тысяч подписчиков, куча роликов в «ТикТоке», каналы в «Ютьюбе» и в Телеграме. Некоторые его посты набирают до миллиона просмотров.
«Нас отбирали как космонавтов»
– Заканчивался урок. Из окна класса было видно, что вокруг пятиэтажки напротив школы какая-то суета и движение. Сирены пожарных машин, крики. Едва дотерпели до перемены и бросились с пацанами на улицу. Пока бежали, видели дым на четвертом этаже и пожарных, которые разворачивали рукава.
Пять минут спустя вынесли человека без сознания. Спасатели передали его скорой и тут же вернулись в горящую квартиру.
Я впервые видел работу пожарных и стоял ошеломленный. Вскоре из здания появился последний сотрудник. Рухнул на скамейку, снял шлем. Красное, потное, уставшее лицо, а в глазах: «Так. Есть. Смог». Весна, снег кругом лежит, и он сидит счастливый от того, что удалось побороть огонь и спасти человека. Прошло уже много лет, а я до сих пор помню лицо и этот взгляд…
Я родился и вырос в Надыме. Мама повар, отец электрик, оба деда – пожарные, а родной дядька водитель скорой. Решил поступать в пожарный институт в Екатеринбурге, как сделал это годом ранее лучший друг. По распределению попал в Институт государственной противопожарной службы в Иваново. Это был последний набор на среднее специальное образование.
Нас отбирали как космонавтов. Будущий пожарный обязан выдерживать колоссальные нагрузки, иметь невероятную работоспособность, идеальные физические данные и белозубую улыбку. Потенциал здоровья – на многие годы.
Самым сложным оказался психологический тест. Больше трех тысяч вопросов, пять часов на ответы, никаких шансов ни подготовиться, ни обмануть систему. К этим вопросам могла подготовить только жизнь, возможно, гены. Насколько психологически устойчив перед возможными испытаниями? Сможешь ли с холодной головой и трезвым разумом принимать решения в экстренной ситуации? Правильные ответы уже очень скоро мне пригодились.
«Много часов проливали тюки с текстилем»
Стажировка в учебной пожарной части не предполагала участия первокурсников в настоящем пожаре. Но начальник части, заручившись нашим согласием, пообещал выезд. «Телеграфируйте, если выезд будет в районе, – говорил он диспетчеру Центрального пункта пожарной связи. – Поможем».
Мы сидели в учебном классе в ажиотаже. Услышав сигнал тревоги, через 30 секунд были в машине в боевой одежде.
В этом плане подготовили нас отлично. Начальник стоял у машины и хохотал. Пришлось переодеваться и возвращаться в класс. Тревога оказалась ложной.
Сидим, занимаемся, вдруг опять тревога. 30 секунд – мы в машинах. Начальник опять хохочет. Когда это случилось в третий раз, все расстроились. Четвертая тревога показалась уже издевательством. Собирались нехотя, на расслабоне. До машин добрались через 50 секунд. На этот раз по рации услышали адрес: «Улица Станкостроителей, промзона, большой одноэтажный склад, горит производственное помещение». Реальный вызов! Глаза у всех загорелись, обиды забылись…
Подъезжая к складу, увидели на стене выведенное огромными красными буквами «Пропан». Баллоны с пропаном в здании – это всегда риск взрывов и обрушений. «Опа, по ходу будет весело», – обменивались репликами друг с другом.
Дорогу к складу преграждали огромные ворота два с половиной на три метра. Командир отделения пытался их вскрыть, но неожиданно старая и ржавая конструкция начала падать прямо на него. Мы ввосьмером едва успели подхватить ворота. Без лишних эмоций отложили их в сторону и начали прокладывать рукава вдоль здания.
Пожар тушил дежурный караул, обеспеченный дыхательными аппаратами. Нам, восемнадцатилетним курсантам, доверили после ликвидации возгорания много часов разбирать завалы и проливать тюки с текстильными обрезками. Иваново же, ситцевый край!
«Ты знал, будет сложно, но не догадывался, насколько»
Двух одинаковых пожаров не бывает. Даже если за сутки потушил пять квартир, все пять пожаров будут не похожи. Тут справился, значит, и там смогу. Но нет, два одинаковых объекта всегда будут гореть по-разному. По-разному придется реагировать и принимать решения.
Пожарная служба не может быть рутиной, тем и привлекательна мне. Ты только что прокладывал рукав, через три минуты уже ломаешь дверь, через 20 секунд тащишь на себе человека, еще четыре минуты спустя, поняв конструктивные особенности здания, придумал, как сделать отверстие в стене, потому что через дверь уже не войти.
Мой первый выезд был главным уроком, который зарядил на годы вперед. Я понял: важна командная работа (даже думать не хочется, что было бы, упади ворота на нашего командира), наблюдательность (не дай Бог взорвался бы пропан), терпение (три часа лить воду на тюки – то еще удовольствие). Тогда я поймал себя на мысли: «Я попал туда, куда надо! Я буду работать пожарным!»
Огонь – это соперник, враг, которого надо одолеть. Только кожей можешь почувствовать, что тут слишком горячо, предел, уже не смогу.
Делаешь шаг назад и говоришь: «Ага, не пускаешь, так я зайду с другой стороны, чтобы тебя победить!» По 12 часов в боевой одежде и дыхательном аппарате, порой по пояс в воде, в самых разных условиях. Работа – отдельно, эмоции – отдельно. Да, ты знал, будет сложно, но не догадывался, что порой настолько.
«Нашли ребенка под кроватью в дыму»
«Зверева, 44. Первый подъезд. Девятый этаж. Горит квартира», – передали по рации. Третья часть уже работала на месте. Я приехал на пожар в должности оперативного дежурного. Информация о пострадавших была сумбурной и скомканной. Кто-то кричал, что в квартире остались дети, кто-то говорил, что мать с детьми вывели.
На лестнице я встретил мужчину, женщину с двумя малышами, но они вышли из не горящего помещения. Вот спустили еще одного мальчика. Откуда информация об оставшихся детях? Это догадки и паника спутанного отравлением сознания? Где их искать, когда два этажа окутаны плотной стеной дыма?
Еще несколько минут ушло на разбирательство. Наконец, я убедился, что в квартире все-таки остался ребенок – пятилетняя девочка, которая, по словам матери, прячется в ванной.
Я вошел в горящую квартиру, а там помойка. Шкафы и комоды валяются пустые, кровати сдвинуты, игрушки, вещи, прочий скарб плотным слоем лежат на полу. В этом барахле до колена найти малышку было практически нереально. В дыму мы перекопали, прочесали каждый сантиметр. Ванну проверили трижды, но найти ребенка не получалось. Наконец, под одной из кроватей, куда малышка забилась от страха, нашли. Двадцать минут спустя.
Хрупкая, малюсенькая Богдана была без сознания. Я спускал ее пешком с девятого этажа. «Главное не упасть», – думал про себя. Лестница казалась бесконечной. До скорой буквально бежал. Тешил себя надеждой, что успел. Едкая мысль червем в голове: «В тот момент, когда взрослые сами могут принимать решение и действовать, дети не способны на это. Дети – заложники ситуации». Счет идет не на минуты, на секунды. Каждая проведенная в дыму секунда отнимает у гражданского человека процент шанса на выживание.
На этот раз не смогли. Мы просто не успели прийти ребенку на помощь.
«ПЛЭС горела и тонула одновременно»
Строительство стационарных электростанций на Крайнем Севере было сверхзатратным. С 70-х годов электроснабжение поселков и промышленных объектов в труднодоступных районах страны обеспечивали плавучие электростанции (ПЛЭС).
«Северное сияние – 4» с газотурбинной установкой мощностью в 20 мегаватт переместили к нам в Надым в 1999 году. Огромное несамоходное судно с пятиэтажный дом, с толщиной металла, выдерживающего температуру до –67 градусов, с трехдневным запасом топлива, стояло рядом с двумя другими ПЛЭС на реке.
В сентябре 2010 года из-за неисправности на станции произошел взрыв турбины. Осколками пробило корпус. Судно начало гореть и тонуть одновременно.
Для Надыма третий ранг пожара – повышенный. Все сотрудники по команде обязаны приехать в боевой одежде на место тушения, даже если находятся дома. Я приехал из дома.
Температура металлического корпуса достигала таких значений, что мои попытки хоть что-то залить водой не имели эффекта. Вода моментально испарялась. Дикая температура не позволяла приблизиться к очагу возгорания. Я начал подавать воду на потолок над собой (это технический прием для охлаждения помещения и безопасности пожарного). Но мне за шиворот тут же лился кипяток.
Я опустился на колено, где температура, кажется, должна была быть ниже, но моментально получил ожог первой степени. Жар за две секунды прошел сквозь трехслойную боевую одежду. В какой-то момент мы с товарищами сумели сбить немного температуру, но корабль продолжал тонуть. Трюм был наполовину затоплен, и прямо на воде горело масло.
Натянули на себя резиновые комбинезоны химзащиты Л1 – и в бой. Как мы с ребятами избежали падений в многочисленные технологические отверстия в трюме, одному Богу известно. Оттуда точно не выбрались бы. Тушили «Северное сияние» много часов подряд, стоя по пояс в холодной воде. Главное – не дать огню перекинуться на две другие станции, полные горючего, и уменьшить экологический ущерб, который неизбежен во время такого пожара.
Пожар на «Северном сиянии» был одним из самых сложных в моей практике. За время несения службы до этого момента ни разу не тушил корабли, тем более с подведенным к ним газом, да еще и тонущие. При тушении участвовало 150 человек, семерых, в том числе меня, наградили медалью за отвагу. Так неожиданно сбылась моя мечта – получить медаль.
«Тоже мне пожарники: без воды и с дырявым шлангом»
Множество факторов осложняют службу пожарных: бюрократия, проблемы с финансированием, люди. Чаще всего люди – они же зеваки, мешают непосредственно на пожаре, снижая концентрацию внимания бойцов. Одни в истерике вырывают у нас стволы из рук, другие в панике рвутся в огонь спасать близких. Обязательно найдется тот, кто подбежит и со зверским напором станет орать: «Куда льешь, идиот, не сюда лей, туда». Отдельным штрихом – диванные эксперты. Они все и всегда знают лучше, чем те, кто много лет учился ликвидировать очаги возгорания. Киберстайлинг – наша новая реальность.
Не знаю, откуда уверенность у обывателей, будто пожарная охрана – ведомство, которое обязано прилететь по первому зову, еще лучше телепортироваться к месту вызова и пальцем щелкнуть, чтобы пламя погасло.
Разведка местности, масштаб возгорания, риски. Кому это интересно? Пробки, снежные заносы, автохамы и заставленные машинами дворы.
Разве станет понимать это человек, который встречает тебя словами: «Лоботрясы, долго едете!» или «Что стоите, лентяи, смотрите?! Тушите бегите!», «Тоже мне пожарники: без воды и с дырявым шлангом»?
В очередной раз столкнувшись с травлей в Сети, я не выдержал. Завел канал для ликбеза. В первый же день мой ролик в «ТикТоке» (канал ne_gori) набрал тысячу просмотров. Осознав, что через соцсети можно доносить до людей правильную информацию, я занялся этим делом.
Множество вопросов уже освещены на моих каналах. Вот огонь, а вот вода – вроде все просто, но вот горящее масло водой не потушить. Вот ведомство, а вот структура – она работает по схеме. Не всегда дым из окна – неконтролируемое горение, то есть пожар. Может, пепельница дымит, а может, курица в кастрюле подгорела. На задымления приходится 70% вызовов. Так стоит ли тянуть воду на шестой этаж? Как быстро контролируемое возгорание перестанет быть таковым? Почему сюда одна машина приехала, а в тот безводный район – пять? Легко ли прыгать по крышам в обмундировании весом 40 килограммов? Кстати, ролик про вес пожарного снаряжения набрал миллион просмотров.
Пожарные, которые вскрыли замок и выломали дверь, – вандалы? Множество подобных вопросов я стал разбирать на своем канале прежде всего для того, чтобы понимали и не мешали. Идеально, если будут знать, как вести себя при пожаре.
«Мы всегда спасаем человека»
Неисправности электропроводки, шалости детей, но львиная доля пожаров происходит в жилом секторе из-за асоциальных граждан, ведущих аморальный образ жизни.
Однажды мы вытащили из огня мужчину. Он выпил, закурил и заснул с папиросой на диване. В больнице его еле откачали. Неделю спустя ребята нашей пожарной части спасали его ровно из такой же ситуации. Когда его выносили на улицу, соседи стояли с палками, готовые отдубасить. Во время пожара в многоэтажке дым идет и в подъезд, и в квартиры. Здоровью и имуществу наносится вред…
О, кто бы знал, как негодует моя жена: «Ну зачем из-за алкаша жизнями рискуете?!» А мы не делим людей по социальному классу. Мы не спасаем только начальника, бизнесмена или работягу – мы всегда спасаем человека…
Разбирая резонансные пожары в своем блоге, я надеюсь научить людей действовать при пожаре и не допускать ошибок, которые стоят им жизни.
Например, в январе 2020 года в многоэтажке в Екатеринбурге загорелась квартира. За неуплату людям отключили электричество. Жильцы готовили на примусе, жили при свечах. Когда вспыхнул огонь, успел убежать только ребенок. Он оставил дверь из квартиры в подъезд открытой, и это стоило жизни жильцам верхних этажей.
Кто-то в панике закрылся в своей квартире, кто-то спрятался в ванну и вел оттуда трансляцию в Твиттере, кто-то потерял сознание из-за дыма, едва выйдя на лестничную клетку.
Никто из погибших не подошел к окну, чтобы дышать свежим воздухом, никто из них не набрал 112.
В состоянии паники человек редко адекватен. Но в этом и весь вопрос: пять минут паники стоит вам жизни, а можно остановиться, подумать, принять верное решение и спокойно жить еще 30–40–50 лет…
«Это моя стезя. Ну все, я пошел»
По законодательству, федеральная противопожарная служба не привлекается для тушения лесных пожаров. Моя задача – охрана города. Тушить лесной пожар наш караул будет лишь в том случае, если есть угроза населенному пункту. Но вместе с коллегами я состою в рядах добровольных лесных пожарных и прошел обучение.
Тушить лес и техногенные пожары – две большие разницы. На городских пожарах всегда есть машина с водой, которая привезет к месту, мощный насос, который подаст воду. В лесных – все придется тащить на себе: мотопомпу, рукава, лопаты, лесные грабли, воздуходувки, да и воды на порядок меньше. Воду нужно искать, добывать помпами, таскать ранцами, и из них уже опрыскивать кромку пожара.
Нашу часть привлекали к тушению в 2016 году, когда горела тундра и была угроза населенным пунктам.
Тушение свалки – тема отдельная. Потушить полигон ТБО (твердых бытовых отходов) с пятиэтажный дом разом не получилось. Где-то глубоко внутри горел мусор, а где именно – непонятно. У нас ушло на тушение несколько недель. Я впервые в жизни строил дорогу через болото, чтобы добраться к определенной точке на свалке. Мы разгребали мусор тракторами и экскаваторами. Тогда-то я окончательно понял, что пожарные занимаются всем.
Когда поступал в институт, было у меня две мечты: стать капитаном и получить медаль за отвагу (осуществил). Была романтизация профессии.
Курсантами нам только и виделось, как мы будем героически прыгать с балкона на балкон, но представления эти разбились вдребезги при первых выездах.
Едешь и думаешь, что будешь спасать из пожара красивых девушек, а вытаскиваешь уснувших в подвале бомжей или тушишь свалку. Я думал, что буду спасать и тушить, спасать и тушить, но большую часть времени готовлюсь к выездам и корплю над бумагами.
Словом, в этой профессии остаются те, кто в нее влюблен. Но зато каждый раз, когда я захожу в дым, туда, где ничего не видно, чувствую себя в своей тарелке: «Это моя стезя. Ну все, я пошел…»
Фото из личного архива Степана Ляликова.
Дарья РОЩЕНЯ
