Президент Беларуси Александр Лукашенко вручил генеральские погоны высшему офицерскому составу. Торжественная церемония состоялась 27 июня во Дворце Независимости.
«Мы с вами практически традиционно встречаемся в преддверии праздничных мероприятий, посвященных главному нашему празднику, Дню Независимости. Сегодня вручаем генеральские погоны. К ним прилагается высочайшая ответственность за судьбу страны, за мир на нашей земле и безопасность белорусского народа. Современным белорусам посчастливилось родиться и жить под чистым небом. Но мы с вами, как люди военные, хорошо знаем, что жизнь без войны – это результат кропотливой ежедневной работы», – подчеркнул Александр Лукашенко.
Глава государства подчеркнул, что сегодня крайне сложный период в истории суверенной Беларуси, да и всего мира в целом. «Угроза нового глобального конфликта никогда не была так близка, как сегодня, – заявил он. – Нашу страну, весь наш регион в очередной раз пытаются взорвать, дезориентировать людей. Любыми способами раскачать ситуацию и под этот шумок насадить свои правила, установить свой порядок».
«Нам выпала миссия сохранить мир, завоеванный миллионами жизней героев, наших отцов и дедов. Это означает только одно – мы должны быть сильнее той угрозы, которая снова нависает тенью над нашей землей. И опять с Запада. Как видите, история повторяется. Говоря про силу, я в последнюю очередь думаю про технические возможности. Они есть. И об этом мы прекрасно знаем», – отметил Глава государства.
Гораздо важнее – сплоченность рядов и преданность Отечеству, подчеркнул Александр Лукашенко. «А наше Отечество – от Бреста до Владивостока. Это земля, свобода и наши народы, которые здесь живут. Два государства, но Отечество у нас общее. История помнит: белорусы умеют защищать свою землю. Мы были и будем сильнее любых вызовов», – заявил президент.
Александр Лукашенко на церемонии высказался о событиях в России и их влиянии на Беларусь.
«Не скрою, было больно наблюдать за событиями, которые происходили на юге России. Не только мне. Многие наши граждане восприняли их близко к сердцу. Потому что Отечество одно. Учитывая роль Беларуси в разрешении этой ситуации, должен в этом кругу сказать несколько слов о том, что случилось, и пояснить нашу позицию и принятые решения…»
Мероприятие во Дворце Независимости было запланированным, но прошло в расширенном составе. К участию пригласили руководство военных и силовых структур, спецподразделений, а также руководителей СМИ. Разговор вышел обстоятельным, а самое главное, максимально откровенным, с ответами на самые актуальные вопросы, которые в последние дни витали в обществе.
О решении высказаться
«Вчера утром я принял решение, что пришло время на эту тему что-то сказать (естественно, не всё), притом честно, открыто, ничего не скрывая.
Подтолкнуло меня к этому как раз то, что в СМИ, особенно России… Белорусы – молодцы. Я, откровенно говоря, попросил пресс-секретаря обзвонить руководство основных наших СМИ и попросить, чтобы они не топтались на этой теме. Радоваться нечему. Вы сейчас узнаете, почему. Но в России, как всегда, появились ура-патриоты, я увидел эту тенденцию, которые начали… осуждать Путина, требовать от него не прекращать уголовные дела, ловить, мочить, сажать. Вот это то, от чего я хотел бы предостеречь и нас, и российское общество…»
«Вот это меня подтолкнуло к тому, что я должен сказать несколько слов о ситуации, которая развивалась в пятницу и в субботу, поскольку был погружен, как вы знаете, в эти события полностью… Мне хотелось бы, чтобы вы точно знали и понимали, что было и что могло бы быть».
О поступлении тревожной информации
«Итак, пятница. Вы знаете, у нас такой день был счастливый, мы все готовились отпраздновать День выпускников. Естественно, и я был занят прилично этими вопросами… Получая редкую информацию о том, что происходит в России, в Ростове, на юге, я как-то и внимания особо не обращал…
Но к утру субботы с 8 часов утра мне уже поступает тревожная информация о ситуации в России. Кое-кто мне там подсказывает, что пишут в этих Telegram-каналах, мессенджерах… Через ФСБ и наш Комитет госбезопасности, генерала Тертеля мне докладывают: президент Путин хочет связаться. Пожалуйста. Договорились в полдесятого, что мы переговорим в любое удобное для него время. Когда в 10 он выступил, в 10.10 позвонил и подробнейшим образом проинформировал меня о ситуации, которая происходит в России».
«Задал несколько вопросов, в том числе и про противодействие этому, и понял, что ситуация сложная. Не буду конкретизировать эту часть разговора».
О предложении Путину не торопиться с жестоким решением
«Самое опасное, как я понял, – это не в том, какая она была, ситуация, а как она могла развиваться и ее последствия. Это было самое опасное. Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) – мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай поговорим с Пригожиным, с командирами его. На что он мне сказал: «Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет».
Как удалось выйти на Пригожина
«Я спрашиваю: «Где он?» – «В Ростове». Я говорю: «Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться…» Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова: «Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было». Я говорю: «Вот видишь, не все так печально». В 11 часов… Надо было еще эти телефоны найти…»
О роли Евкурова и Бортникова в переговорах
«Должен в этой связи поблагодарить особенно генерала Юнус-Бека Евкурова. Повезло нам. Приятель оказался Ивана Станиславовича (Тертеля, председателя КГБ. – Прим.), учились вместе, по моим данным.
Я должен сказать, что очень важную роль сыграл этот генерал. Для сведения скажу: это тот, который, помните, с батальоном зашел в Сербии на аэродром. Помните, был такой прорыв? Он руководил этим батальоном. Правда, все это потом, как всегда бывает, через предательство или что-то, развития не поимело. Даже руководство России очень стеснялось говорить об этом факте… Человек очень отважный. Был ранен серьезно, когда в Ингушетии руководителем работал. Очень серьезно. Я помню, мне Путин рассказывал, его еле вытащили из могилы. Человек военный, ответственный, и он очень многое сделал в рамках этих переговоров.
Это я говорю подробно к тому, что после драки руками начали махать, что там участвовал и один, и второй в переговорах… Называли фамилии (я не буду их называть). Кроме Евкурова на первом этапе и Бортникова, директора ФСБ, в этих переговорах никто не участвовал».
О первом разговоре с Пригожиным
«В 11.00 он (Пригожин. – Прим.) мгновенно снял трубку. То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: «Вот, президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?» – «С Александром Григорьевичем буду».
Разговор – эйфория. У Евгения полная эйфория. Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился…
А я думаю: с чего зайти к нему, чтобы начать эти переговоры?.. Ребята только с фронта. Они видели тысячи, тысячи своих погибших… Ребята очень обижены, особенно командиры. И, как я понял, они очень влияли (я это предварительно вычислил) на самого Пригожина. Да, он такой, знаете, героический парень, но на него оказывали давление и влияние те, кто руководил штурмовыми отрядами и видел эти смерти. И вот в этой ситуации, выскочив оттуда в Ростов, в таком полубешеном состоянии, я с ним веду этот диалог».
О действиях вагнеровцев в Ростове
«По своим каналам я получил информацию, в том числе от нашего комитета (КГБ. – Прим.) и военных, что они заняли штаб округа (в Ростове. – Прим.)».
«Тут же в СМИ: «Ай-ай-ай, захватили, уже мародерство, еще чего-то», – вкидывают. Особенно украинцы оттоптались на этой теме.
Я начал уточнять… «Александр Григорьевич, я вам клянусь, мы никого не тронули. Мы заняли штаб. Вот я тут нахожусь». И это оказалось правдой. Это было очень важно. Заметьте, это было очень важно, что они, зайдя в Ростов, никого не тронули».
О требованиях Пригожина
«Я говорю: «Ты чего хочешь?» (Путину я, естественно, рассказал в разговоре их требования) – «Я ведь ничего, Александр Григорьевич, не прошу. Пусть мне отдадут Шойгу и Герасимова. И мне надо встретиться с Путиным». Я говорю: «Женя, никто тебе ни Шойгу, ни Герасимова, никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться, по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки». Молчит. «Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!» Я говорю: «На полпути тебя просто как клопа раздавят…» Подумай, говорю, об этом. «Нет» – такая вот эйфория.
Долго я его убеждал. И в конце сказал: «Знаешь, ты как хочешь можешь поступать. Но на меня не обижайся. Бригада подготовлена к переброске в Москву. И, как в 1941-м (ты же книжки читаешь, образованный, умный человек), мы будем защищать Москву… Это и не только потому, что это наше Отечество. А потому, что, не дай Бог, вот эта смута пошла бы по всей России (а предпосылки для этого были колоссальные), следующими были мы… Причин к тому, чтобы смута эта пошла, покатилась по всей России и до нас докатилась, больше чем достаточно. Нужен триггер, нужен спусковой крючок. И он появился».
О недопустимости силового решения
«Кто такой Пригожин? Это очень авторитетный сегодня человек в вооруженных силах. Как бы кому-то этого ни хотелось. Поэтому я подумал: замочить можем. Я и Путину сказал: «Замочить можем… Не делайте этого». Потому что потом никаких переговоров не будет. Эти ребята, которые умеют друг за друга постоять, которые там и в Африке, Азии, Латинской Америке воевали, они пойдут на все…
Поэтому, прежде чем мочить, надо подумать, что будет завтра. Надо посмотреть дальше своего носа, особенно ура-крикунам, которые сегодня топчутся на этой теме».
О межличностном конфликте
«Пойдем на Москву, нам нужна справедливость. Мы воевали, мы честно воевали. Вы же, Александр Григорьевич, знаете, как мы воевали?» – «Знаю». Но началась конкуренция между армией, как он сказал, и нашим подразделением. Нездоровая конкуренция. Межличностный конфликт между известными людьми перерос в эту драку.
И вот тут я еще хотел бы сделать одно замечание, почему своим СМИ, пресс-секретарю поручил ни в коем случае не делать из меня героя, из Путина и Пригожина. Потому что мы прошлепали эту ситуацию. Мы ее упустили. А потом, когда она начала развиваться, мы видели и думали, что рассосется – и я, и Путин (я в меньшей степени, если уж откровенно говорить, но тем не менее). А оно не рассосалось. И столкнулись практически два человека, которые воевали на фронте. Я опять же в этой теме, в этом котле был постоянно. Я знаю работу Шойгу. Незаслуженно его порой критикуют. Шойгу здесь бывал не единожды. Конечно, я не могу в СМИ давать то, о чем мы говорили. Мы с ним вели очень серьезные переговоры. Генерал Хренин с ним встречался не единожды, и мы спокойно поддерживали, чем могли (а могли многое), и многое сделали. И в этом отношении Шойгу немало сделал. То есть он занял свою нишу там, где он может чего-то сделать».
«Евгений Пригожин… в этом отношении его можно понять. А если добавить, что он человек такой, как и Шойгу (у них характеры одинаковые), очень импульсивный, вот и началось».
Об условии для Пригожина и его отказе от своих требований
«Разговаривая во второй или третий раз, я его предупредил. Я уже вижу, что он готов отступиться, но я его предупреждаю: «Евгений, никакого кровопролития. Как только ты нарочно-не нарочно убьешь хоть одного человека, особенно гражданского, – все, никаких с тобой переговоров не будет, и я с тобой разговаривать не буду». Он мне поклялся. У нас, говорит, такой цели нет, и я вам клянусь, что этого не будет.
Переговоры шли в течение дня. Шесть или семь раундов переговоров. Я свою позицию высказал. Больше не звонил ему. Шесть раз, по-моему, он уже на меня выходил. Советовался, предлагал и прочее. Когда он мне сказал: «Александр Григорьевич, я не буду требовать от президента, чтобы он отдал Шойгу и Герасимова, и встречи даже просить не буду», я говорю: «Ну и хорошо. Это очень хороший шаг. Не надо в этой ситуации, напрягая обстановку, требовать неисполнимое».
О гарантиях от президента Беларуси
«Последний аргумент был, когда в какой-то раз после первых переговоров он говорит: «Разрешите мне собрать командиров и посоветоваться». Я говорю: «Конечно, ты с ними посоветуйся, чтобы потом тебя не обвинили».
В одиннадцать мы разговаривали, и в пятом часу вечера он мне позвонил и говорит: «Александр Григорьевич, я принимаю все ваши условия. Но… Что мне делать? Останавливаемся – они начнут нас мочить». Я говорю: «Не начнут. Я тебе гарантирую. Это я беру на себя». В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом, с Бортниковым. Я просто настоятельно просил этого не делать. Бортников умный человек. Он сказал: «Александр Григорьевич, ну я же не дурак, я же понимаю, что может быть».
«Если они где-то остановятся, колонна сожмется… Она в кучу соберется… Чтобы не было, знаете, желания и искушения взять и ее тут накрыть. Пообещали: этого не будет. Я и сказал Пригожину: «Это – гарантия». – «Что дальше?» – «Вплоть до того, что я выведу тебя в Беларусь и гарантирую тебе полную безопасность. И твоим ребятам, которые вот сюда продвинулись этой колонной». – «Да, я вам верю. Я верю». – «Хорошо, в этом направлении будем действовать».
Об окончании переговоров и обещании Путина
«К вечеру мы подошли к окончанию переговоров. Я торопился, потому что в 200 км до Москвы (я знал, меня Бортников проинформировал) уже выстроен рубеж обороны. Было собрано все (это Путин мне уже вечером сказал), как в годы войны…
Я говорю (Пригожину. – Прим.): «Хорошо. Бортников этим занимается. Тебе надо с ним связаться» – «Он не берет трубку» – «Возьмет. Через 20 минут звони». Попросил Ивана Станиславовича (Тертеля, председателя КГБ. – Прим.): срочно, говорю, найди Бортникова, пусть мне позвонит. Он позвонил. Я говорю: «Александр Васильевич, обязательно возьми трубку, если тебе позвонит Пригожин». У него, конечно, внутри все клокочет. Я говорю: «Слушай, отложи все в сторону и сделай, как мы с ним договорились». Они переговорили. Он развернул колонну, и они пошли в свои лагеря в Луганскую область. Они ушли в лагеря.
Я переговорил с Путиным вечером. Я его еще раз попросил: «Ни в коем случае» – «Да. Хорошо. То, что обещал, я все сделаю». Он выполнил.
Смута, таким образом, была предотвращена. Опасные события, которые могли быть, были сняты. Гарантии безопасности, как он вчера сказал, пообещал, были предоставлены»
Александр Лукашенко также прокомментировал различную информацию, появляющуюся в СМИ вокруг этой ситуации, включая информационные вбросы и домыслы.
Президент подтвердил нахождение руководителя ЧВК «Вагнер» в Беларуси: «Гарантии безопасности, как он (президент России Владимир Путин. – Прим.) вчера пообещал, были предоставлены. Я вижу, Пригожин летает уже на этом самолете. Да, действительно, он сегодня в Беларуси. Как я и обещал, если вы хотите какое-то время у нас перекантоваться и прочее, мы вам поможем. Естественно, за их (вагнеровцев. – Прим.) счет», – сказал президент.
Глава государства заявил, что на Западе очень настороженно воспринимают то, как была разрешена ситуация с ЧВК «Вагнер».
«Нам уже поступают со вчерашнего дня сигналы. На Западе очень настороженно это воспринимают. Наши беглые в осадке: «Беда, опять Батька выиграл (не знаю, в чем я выиграл), все, нам труба!..»
«Поляки и прочие считают, что «Вагнер» будет охранять ядерное оружие и так далее. Никакое ядерное оружие «Вагнер» охранять не будет. Там будут охранять, и охраняют сегодня, поскольку уже часть ядерного оружия (не буду говорить, сколько), большая часть, завезена в Беларусь. Удивительно, что не отследили. Охраняют россияне и белорусы», – отметил глава государства.
Он подчеркнул, что подобные заявления насчет ЧВК – это обычный вброс: «Никакой «Вагнер» не будет охранять ядерное оружие. Это наша задача. И за сохранность оружия персональную ответственность несу прежде всего я. Поэтому мы на это никогда не пойдем. У нас достаточно ребят, которые способны охранять этот объект вместе с россиянами».
Глава государства отреагировал на информацию о том, что в Беларуси якобы начали строить лагеря для размещения бойцов ЧВК «Вагнер». «Мы пока никаких лагерей не строим. Но если они захотят (я так понимаю, они смотрят отдельные территории), мы их разместим. Ставьте палатки, пожалуйста. Но пока они находятся в Луганске в своих лагерях. И как мне сказал вчера звонивший Пригожин, кто-то контракт с Минобороны с Шойгу подпишет. Но, говорит, самое главное, мои ребята уже по полгода, по году не были дома. И мне было важно с Путиным договориться, чтобы он их не трогал. Он пообещал, выполняет свое обещание. Они хотят поехать в семьи. Ну ради Бога», – обратил внимание президент.
«Молодец Путин, вчера сказал: «Если кто-то не хочет контракт заключать, воевать там и прочее, – хорошо, вы свое отвоевали», – отметил глава государства.
Александр Лукашенко еще раз подчеркнул, что никаких лагерей в Беларуси для «Вагнера» не строят. «Мы им предложили одну из заброшенных частей. Пожалуйста, забор есть, все есть. Ставьте палатки. Чем можем, поможем. Пока определятся, чем им заниматься», – добавил он.
Александр Лукашенко подробно рассказал о своих мотивах и причинах глубокой вовлеченности в разрешение сложившейся кризисной ситуации.
«Нет в этом деле героев. Нет. Это я вам искренне говорю. Мы с Путиным виноваты, что не приняли вовремя меры. Поэтому никто себя здесь героем не считает. Да, мы остановили плохое развитие событий. Возможно, чудовищное событие. Параллельно примерно в 11 часов первое наше было совещание с силовиками. Я потребовал, чтобы все войска были приведены в полную боевую готовность. Всякое может быть. И позвонить Шойгу спросить, что надо. Мы союзники. Остаться в стороне не можем», – сказал глава государства.
Александр Лукашенко отметил, что очень доволен действиями силовиков в Беларуси, тем, как они разворачивались на фоне ситуации в России: «Милиция и другие. Мы очень быстро поняли, что происходит, и были готовы действовать. Все вы – командиры направлений, частей и так далее».
«Если рухнет Россия – это цитата моя, я говорю главам государств на всех совещаниях, – если кто-то думает, что кому-то будет хорошо из-за того, что в России плохо, забудьте! И цитата: «Если рухнет Россия, под обломками будем все мы». Если кто-то этого не понимает, задумайтесь над этим. Покопайтесь в истории», – подчеркнул белорусский лидер.
Кроме того, Александр Лукашенко назвал Россию центром общей цивилизации. «Как бы нам ни хотелось, как бы мы щеки ни надували, что мы вот такие-сякие… Да, мы такие, мы особенные, мы независимые, у нас есть свои планы, свои мысли и прочее. Но это общая наша цивилизация. Восточнославянская цивилизация. Почему нам спокойно смотреть, как нас должны сломать? И с внешней стороны, и из внутренней. Поэтому это большая задача, которую мы должны решать», – сказал он.
Еще одна причина в том, что Россия является союзником Беларуси. «Мы подло себя вести не можем в этом плане. Без России нам бы была хана в этой сложной обстановке. Сейчас только производи. В «Гомсельмаш» не знали, что делать. Сейчас и казахи, и россияне – очередь. Уже вице-премьер говорит: «Не успеваем комбайны делать». Тракторы, машиностроение. Даже станкостроение, которое у нас не на американском уровне, но на приличном. Станки, станки – только дай. Все Россия готова покупать и платит деньги. Согласились, что мы за газ их и нефть будем рассчитываться российским рублем. То есть мы зарабатываем рубль. Нам уже доллар не надо там где-то искать, менять. Российским рублем. В общем, много уступок. Непросто было. Но должен отдать должное президенту Путину: все, что я просил, он сделал», – заявил Александр Лукашенко.
Президент отметил, что на Россию завязаны и вопросы общей безопасности, включая размещение в стране ядерного оружия. «Поставка ядерного оружия, что еще, может быть, наши люди не очень понимают, это гарантия нашей безопасности», – сказал он. В Беларусь поставляются также образцы передового российского вооружения. «Он (речь о договоренностях с президентом России. – Прим.) отдал ракеты к «Искандерам». И поставил новейший «Искандер» с завода. Поэтому, чтобы вы понимали, это наша безопасность», – подчеркнул глава государства.
Позиция Александра Лукашенко заключалась в том, чтобы не допустить кровавого столкновения. «И мы успели буквально за полчаса до этого, закончив переговоры. И он (руководитель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин. – Прим.) остановился…»
«Главное, уважаемые друзья, это вывод и уроки, как я всегда говорю. Вывод: это была бы война на два фронта. Это не Пригожин. Пригожин – спусковой крючок. Началась бы эта смута по всей России. И это был бы открыт второй фронт. И тут действительно, как во времена гражданской войны. Еще раз повторяю, и это самый главный вывод: ни Путин, ни Лукашенко не герои. Мы делали свою работу. Но многое упустили. И даже не упустили, а не придали значения этому, – сказал президент. – Сейчас никого не надо сажать. Это я просто обращаюсь к россиянам – ура-агитаторам и патриотам. Не надо никого сейчас сажать, не надо никого расстреливать. Надо остыть и перевернуть эту страницу. Придет время, если будет необходимо, вернемся к этой истории. Но сейчас надо остыть. Не надо накалять обстановку и кого-то упрекать».
По словам Александра Лукашенко, сейчас очень непростые времена: «Давайте будем исходить из того, что это только начало. А кто из вас сейчас встанет и скажет, что все, закончено, пойдем руки мыть, обедать, выпивать? Никто не скажет. Давайте будем исходить из худшего, что нас ждут непростые времена. Увидев это, западники, они тоже сделают определенные выводы, и для них будет урок. Они скоординируют свою работу, сконцентрируют и будут наносить удары по самым больным местам. И нам нужно, как вчера Путин сказал, действительно единство нашего общества. Поэтому времена непростые».
Президент уверен, что произошедшая ситуация – это урок всем. «Нам надо быть внимательнее к таким военным коллективам, если мы их породили, как, допустим, ЧВК «Вагнер» и другие. И нам надо вовремя реагировать на их просьбы и запросы. Вовремя встречаться. Их тоже надо ориентировать и поддерживать. Это большой урок», – сказал он.
Глава государства обратился к некоторым должностным лицам и Беларуси, и России, «которые светятся в СМИ и не светятся». «Появляется какая-то ревность: «А, вот, там мы не смогли, Лукашенко…» и так далее. Это не что иное, как попытка в очередной раз вбить клин между Лукашенко и Путиным. Мы люди неглупые, мы это все понимаем, опытные люди. Но не надо. Не надо этот тренд разворачивать…»
