Владимир ГОСТЮХИН, заслуженный артист РСФСР, народный артист Беларуси:
— Я присутствовал, когда только начиналось это строительство памятника, когда памятник рождался. И это уже для меня было событие. К сожалению, я никак не мог вырваться, не смог участвовать при открытии, но я был там всем сердцем. Коротко об этом не скажешь, у меня очень длинная история взаимоотношений со Сталиным.
Мой отец-инвалид, он был весь пропитан идеями Сталина. У нас в доме была этажерка специальная, где стояло полное собрание в красной обложечке Сталина, полное собрание Ленина. Я лет в 14–15 пытался читать Ленина. Конечно, это для меня было тогда очень сложно, и ленинский стиль трудно давался, а вот Сталина я начинал читать, и мне сразу становилось все очень ясно. Это потом мне стало понятно, что Сталин писал не для элиты, а для людей, для народа, чтобы народ впитывал эти идеи. Очень хорошо помню, когда умер Сталин. Я помню, был уже в старшей группе детского сада. Я помню, как рыдали воспитатели, это было искреннее горе. Рыдал весь город Свердловск, мои родители, для них это была настоящая трагедия.
Искренне ни одного руководителя больше так не оплакивали потому, что народ понимал, что это лидер народа. Никогда в России не было более народного руководителя, никогда в России не было более русского руководителя и притом огромного, настоящего, ленинского интернационалиста. Поэтому я очень хорошо помню, когда хрущевская эта мерзость утекла по стране.
Мой отец категорически его не принял, он был заместителем директора и был снят с должности и потом, в общем-то, ему так и не удалось восстановиться в том качестве, в котором он начинал работать по профессии. Я помню, как осуждалось это в людях. Я был пацаном, но я помню, как отец проклинал Хрущева. И самое интересное, что после изобилия в магазинах, которое было уже через 10 лет… Ходил в магазин покупать что-то, мне мать давала деньги, тут рядом был магазин, там было все, колбасы, все, что угодно. И прошло где-то шесть, семь, восемь лет, когда уже Хрущев пришел к власти, и через 10 лет мы всё начали получать по карточкам, хлеб, муку. Это был нонсенс. Этого я не помнил, такое было в то время, после войны, отменили в сорок девятом году. А тут я помню, я ходил получал хлеб, муку, масло по карточкам…
Был первый фестиваль «Созвездие» в Москве, и либерастическая общественность кинематографичная устроила закрытое голосование, кто лучший руководитель страны. Я проголосовал тайно за Сталина. Вот такая предыстория того, что Сталин был всегда во мне.
Когда началась эта вся перестроечная вакханалия, когда появились эти «огоньки», что вызывало у меня такое отвращение, я противостоял этому как мог, и противостоял как мог разрушению Советского Союза и расстрелу Верховного Совета. Я на весь свет прошумел тогда, когда раздолбал пластинку этого кумира либерастической республики Окуджавы. Которого я, кстати, любил и знал все его песни наизусть. Ну потому, что мне казался он фронтовиком, у него есть такие пронзительные фронтовые песни. Но вот это предательство, которое внутри в нем сидело… Но дело даже не в этом.
Это предательство, вся история нашей жизни от хрущевского проклятия до разрушения СССР. Сейчас постепенно люди просыпаются, в людях что-то начинает созревать, что-то начинают понимать после этого очумления 90-х годов. И это было естественно, что в конце концов возникнет в полной правде, жесткой, но полной правде, имя великого, действительно великого, воителя и вождя. Это огромное событие, и низкая благодарность людям, которые приняли на себя вот этот удар ненависти лютой ненавистнической публики, которая ненавидит Россию, которая ненавидит нас, которая ненавидит нашу историю, которая ненавидит нашу Победу, прикидываясь, что они патриоты.
Они могут пищать, что они патриоты. Это страшно, что Сталина прячут за забором. Потому что это был лидер пролетариата, крестьян. При нем выросли из крестьян величайшие полководцы, ученые. Надо быть идиотом, чтобы не видеть этого. Я согласен с массой людей, которые говорят, что в каждом городе-герое должен стоять памятник Сталину, у меня уже лет 10 стоит на столе бюст, я попросил одного скульптора, мне отлили. Поэтому для меня это естественно. Это горько, что его пока еще должны прятать за забором.
Я считаю, что необходимо какое-то большое народное движение. К сожалению, годы мне многое уже не позволяют сделать, я отвоевал в свое время и сейчас я могу только душой и сердцем поддерживать. Я за то, чтобы Волгоград этот был переименован в Сталинград, в конце концов вернуть ему это имя. Не Царицын, а именно Сталинград, потому что там произошло то, что сохранило нашу страну. Сталинградская битва – это битва на века. С именем Сталина мой отец вставал, политрук. Он должен был первый встать, и он мне всегда говорил, рассказывал про войну.
Поэтому я желаю вам держаться! Крепости духа, сил в противостоянии этому бесу, этой коллективной сатане, которой плевать на русский дух, наплевать на дух страны, желающей вырваться из этого племени умопомрачения 90-х и даже с хрущевских годов. Чтобы имя Сталина заняло достойное место в нашей истории! Я только за это!
