К 120-летию Александра Жарова
И языки счастливого пламени недаром взмывали в воздух, вибрируя счастьем, задором юности, молодостью, которой не будет конца:
Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы – пионеры, дети рабочих!
Близится эра светлых годов,
Клич пионера – всегда будь готов!
Радостным шагом, с песней веселой
Мы выступаем за комсомолом!
Близится эра светлых годов,
Клич пионера – всегда будь готов!
Все рухнуло – стихи остались…
Они бесхитростны и естественны, как костры в ночи; стихи Жарова бодрят, не допуская уныния, отменяя онтологию отчаяния, и не позволяют допустить, что будущего не будет.
Или – что оно окажется настолько замарано эгоизмом и прагматизмом, как оказалось наше.
…Жаров сам был из семьи рабочего: потомственного артельного каменотеса, учился в сельской школе, в ранние годы с товарищами организовал просветительский кружок.
Комсомол естественно втянул его: он долгое время и оставался комсомольским поэтом, узнав жизнь с изнанки, будучи из плазмы народной, едва ли мучился дилеммой – признавать или нет происходящие в стране изменения…
Нет, корневой слом: он верил, комсомольский поэт Жаров: так надо.
Так – к лучшему!
Его стихи приподняты и романтичны:
Тропинки лесные, пахучие травы,
За темным оврагом простор полевой,
Вечерней порою в дозор от заставы
Идет пограничник – страны часовой.
Отчизна дала свой наказ часовому:
Смотри, чтобы прочной была тишина.
Он, полночь встречая, народу родному
Всем сердцем желает спокойного сна.
Они пронизаны и пропитаны субстанцией своеобразной веры: без религиозности, которая, очевидно, была ему чужда, тут иной вектор: ведущий в строительство, в новый уклад, в столь желанный вариант справедливой жизни.
Космос ее, как виделось, и воспевал Жаров – в ритмах простых и словах обыденных; обруганный мощным Маяковским, он оставался популярен, к его стихам тянулись, они согревали душу…
Хоть о повседневности писал, хоть о героизме, стих лился, свободный и кроткий – не претендующий на лавры века, но обаявший множество простых сердец:
Холодные волны вздымает лавиной
Широкое Черное море.
Последний матрос Севастополь покинул,
Уходит он, с волнами споря.
И грозный, соленый, бушующий вал
О шлюпку волну за волной разбивал.
В туманной дали
Не видно земли,
Ушли далеко корабли.
Разумеется, космос Жарова не сопоставим с пространствами поэтов века, тем не менее он играл свою роль, и миссия его, думается, была светла.
И взвиваются в человеческой ночи давно забытые пионерские костры: взвиваются светлой памятью о прошлом.
Александр БАЛТИН
