— Я тот человек, который может слушать одновременный ор тридцати соколов и не сойти с ума. Вот уже пять лет я помогаю птицам. Это то, чем я живу. Момент, когда я решила, что птицы и ветеринария – это то, что мне нужно, я помню очень ясно. Однажды, наслаждаясь уединением в полях, я наткнулась на раненую умирающую ворону. Мне невероятно сильно хотелось ей помочь, но я не смогла: ее было уже не спасти. Домой в тот день я вернулась с осознанием, что я хочу помогать кому-то чувствовать себя лучше, приносить облегчение. После этого я стала интересоваться птицами и их жизнью, они привлекали меня эстетически и успокаивали одним своим видом. Как врач я работаю со всеми видами птиц в клинике. У нас есть памятка для администраторов: «Я работаю со всем, что птица. Если вы не уверены, работаю ли я с калао, убедитесь, что калао – это птица, и отвечайте, что да, работаю». Хотя делаю упор на хищных птиц всех видов и габаритов исключительно из личных, субъективных симпатий, нет никакого хитрого плана или биологической выгоды. Возможно, здесь также имеет свою роль темперамент и характер. Мой любимый вид хищников – обыкновенная пустельга и канюк-зимняк. Но это совсем не мешает мне испытывать драйв при работе и с другими видами. Раненых птиц мне привозят люди. Сначала птицы обследуются в клинике, потом лечатся мною же на домашнем стационаре. Дома, на участке, расположены вольеры, а в квартире – отдельная комната, выделенная под больных птиц, там же у меня есть оборудование для полевой хирургии на случай, если оперировать надо срочно, – множество разнообразных лекарств, микроскоп. После лечения птицы либо выпускаются в природу, либо остаются ненадолго в вольерах на моем участке для подготовки к выпуску, либо пристраиваются в частные руки, если состояние здоровья не позволяет им вернуться в природу.
Дарья БРАГИНА
