Галина Суворова – хозяйка и продавщица магазинчика «Хали Гали» в селе Ведлозеро. Есть такое старинное карельское село, административный центр Ведлозерского сельского поселения Пряжинского национального района Республики Карелия, рассазывает сайт «Такие дела». Расположено оно на северо-восточном берегу озера Ведлозеро, при впадении в него реки Вохты. В ее магазинчике нет простора и разнообразного ассортимента, как в «Пятерочках» и «Магнитах», зато есть преимущества. Можно поговорить по душам. Поделиться наболевшим, посплетничать, посмеяться или попросить продукты в долг.
«Я, если вижу незнакомого человека, расспрашиваю его: кто, откуда, зачем, – рассказывает Суворова. – В пандемию у нас тут зависли москвичи, муж и жена. Приезжали в мой магазин с таким удовольствием! Женщина говорила: «У нас давно такого нет, ты обезличен. А тут вы со мной поговорите, все покажете, посоветуете!» Я действительно всегда готова рассказать про продукты, подсказать что-то. Хлеб свежий – несвежий. Колбаса хорошая или не очень. Отрежу кусочек, дам на пробу».
В 2005 году Галина Суворова купила старое здание, сделала в нем ремонт и открыла в Ведлозере пятый по счету магазин. Решила, что будет он подороже других, но зато товары интереснее, качественнее. Галина говорит, что название «Хали Гали» – из песни Свиридовой «Шубиду хали-гали», которая долго стояла у нее на рингтоне. А еще это настроение. Суворова действительно очень музыкальная. Стоя за прилавком, Галина мурлычет себе под нос какие-то мелодии. И между делом с горящими глазами рассказывает, что недавно купила в Петербурге гитару, чтобы исполнить детскую мечту – научиться на ней играть.
Кажется, что у нее всегда хорошее настроение. Откуда – не очень понятно: в магазине холодно, если не сидеть спиной к единственному обогревателю, можно околеть. За целый день у прилавка Галина страшно устает. Да и проблем хватает.
«Работа в продуктовом нелегкая. Продукты дорогие, и не всегда получается сделать так, чтобы людям было хорошо и все честно и правильно. Высокие налоги, электроэнергия… Не жируют у нас предприниматели. Я каждый год говорю себе, что все, хватит, надо для себя жить, внуков нянчить. Но работаю».
Первые годы торговли Галина называет «золотым временем», с оговоркой, что спокойно не было никогда.
«Если покупательский спрос выше, то и надзорных органов больше. Пожарные и Роспотребнадзор просто не вылазили отсюда. Не бывает в торговле все идеально. Свое дело позволило построить дом, о котором мы мечтали».
Муж помогал Галине с магазином семь лет, но ему не было это по-настоящему интересно.
«Я как рыба в воде, а мужа достали эти гнилые помидоры, оптовые базы… Поэтому я была рада, когда он устроился начальником котельных. Продавцы мои – кто уехал, кто занялся другим. Уменьшился оборот, стало невыгодно нанимать их. И вот уже два года я тут одна. По выходным из Петрозаводска приезжает сын, отпускает меня отдохнуть».
Галина открывает магазин зимой в девять утра, закрывает в 22. Иногда уезжает домой на обед, иногда весь день пьет чай в подсобке. Тут у нее рабочий кабинет, полки с товаром и монитор с подключенной к нему камерой – видно, что происходит в торговом зале. Если срабатывает сигнализация, Галина сама несется в магазин. «У нас тут нет вневедомственной охраны. Мы сами быстрое реагирование», – говорит она и вспоминает, как у нее однажды украли товар.
«Прошлой зимой зашел молодой человек, не местный. Спросил пирожки, что-то еще, бутылку водки, пакетик сока. Я отвернулась за соком, слышу: топ-топ. Он все это взял и свалил. Я выбежала: «Эй, чувак!» А чувака уже и не видно. Сумма небольшая, до тысячи. Но противно. Я думаю: «Нет, не оставлю так». Звоню в дежурку в Пряжу. Говорят: «Ждите». А тут еще ДПСники ездили, я им вора описала. Не прошло и сорока минут: «Приезжайте на опознание». Приехала: стоит машина ДПС, там сидят двое. На коленях недоеденные пирожки, недопитая водка. Они оказались более крупными воришками: воровали канализационные люки. В суд на возмещение ущерба я на них не стала подавать, но чувство удовлетворения у меня было».
Даже если людей мало, сидеть Галине особенно некогда. Приезжают поставщики. Сейчас возят всё, что закажешь. Тем не менее раз в неделю она ездит на оптовые базы в Петрозаводск. Говорит, есть товары, которые надо самой посмотреть, выбрать. А еще ищет продукты поинтереснее, старается держать марку.
На полках в «Хали Гали» можно найти хороший кофе, даже финский. В доковидные времена Галина ездила за товарами в Финляндию. Здесь много разного чая, есть даже цикорий. Конфеты на любой кошелек, хороший шоколад (на «Бабаевский» она повесила ценник «Лучший в мире шоколад!»). Кошачий корм (Галина с расстройством говорит, что раньше в углу стояли мешки с комбикормом, а теперь она возит только корма для «собачек и кошечек», потому что скотину больше люди не держат). Овощи, фрукты, молочка. Детские игрушки, искусственные цветы для кладбища, бытовая химия…
По словам Галины, народ стал покупать меньше колбасных изделий. Разочаровались в качестве: человек лучше мяса купит и что-то из него приготовит. А еще хорошая колбаса подорожала. «Кило говядины – 500 рублей, сколько должна стоить колбаса из нее? Уж не 170 рублей, если она из мяса!» Хлеба тоже покупают гораздо меньше. «Многие у нас тут с палками ходят. Белого хлеба стали меньше брать, соленого, жирного…»
Если провести в «Хали Гали» целый день, можно услышать много высказываний жителей села о наболевшем. Кто-то делится личными проблемами («Бабушка упала, сломала ногу. Нужны лекарства, а аптеки нет. Нам что, помирать?»), кто-то – общественными («Сколько можно терпеть эту свалку? Там даже волки уже не ходят, стыдятся!»).
«Люди здесь как у себя на кухне высказываются, – усмехается Суворова. – Критикуют, предлагают, но в администрацию не идут. Боятся идти на конфликт. И говорят мне: «Сходи, а потом мне перескажешь». Карелы очень терпеливые и миролюбивые. Долго могут молчать».
Неудивительно, что Галина знает о проблемах жителей больше, чем глава района.
«Когда началась пандемия, я пришла в администрацию и попросила их открыть страницу администрации во «ВКонтакте». Чтобы люди могли узнавать новости, делиться проблемами, задавать вопросы. На что его <главы> специалист сказала, качаясь на стуле: «Еще чего, будут нам гадости писать!» Я говорю: «Ну это же часть вашей работы!» Ни в какую.
Потом страницу все-таки открыли. Но закрыли комментарии. И как народу общаться с администрацией? Это маразм! Чего вы боитесь? ХХI век! Объявления они вешают какие-то, но обратной связи нет».
«Здесь по вечерам у нас часто происходят маленькие собрания, – продолжает Галина. – Все с работы идут, заходят ко мне, и мы обсуждаем новости, решаем, что делать. Недавно мы объединились, десять женщин, и пошли на прием к главе администрации. Вывалили ему список проблем, рассказали, что хотим ему помогать их решать. Подумываем о создании общественной организации. Он был очень взволнован и испуган. Главе, депутатам проще живется, когда нет никакой волны, никто у них ничего не просит. Это же надо шевелиться, что-то делать. А чем тише, тем лучше».
В магазин заходит Марина Рыбникова, одна из местных активисток. У них с Галиной есть больная тема для разговоров. «Наше озеро настолько стало токсичное, что с ним рядом нельзя находиться! – негодует Марина. – Там бактерии и ядовитые водоросли. Это главная наша проблема сейчас, это ведь здоровье людей!» И объясняет: «…прямо в селе построили очистные сооружения. И не где-нибудь, а на берегу реки. А река впадает в озеро. И туда теперь сбрасывают всю нечисть. Машины едут одна за другой, и очистные не успевают все переработать. Озеро превращается в помойку. Цветет, зеленеет. Рыбаки говорят, уже есть «грязная рыба». Мы стучались во все двери, приезжали журналисты… Активисты наши добились, чтобы правительство создало комиссию, на которой все это будет обсуждаться. Но информация как будто под семью замками! У нас можно кино про апокалипсис снимать. Слева провалился огромный аварийный дом. Пустой, без окон, выглядит жутко, но сносить его не торопятся». Таких в Ведлозере несколько. И эти «титаники» – еще одна проблема, с которой Марина и другие активисты села бьются не первый год. Если бы не заброшки, Ведлозеро можно было бы назвать красивым. В селе чисто, просторно, есть симпатичные дома и достопримечательность – Дом карельского языка, построенный при финской поддержке. Галина сейчас подумывает открыть летнее кафе, поставить террасу.
***
Мужчина, покупая хлеб, протягивает триста рублей. Суворова берет деньги и что-то чиркает на листочке, который лежит возле кассы. Там фамилии и цифры напротив каждой – долги. Пожалуй, самое весомое отличие сельского магазина от сетевого – здесь можно взять в долг продукты, если нет денег. Прошу рассказать про тех, кто в списке.
«Вот женщина на пенсии, водочку брала в долг. Она в лес все бегала, ягоды собирала. Три бутылки водки взяла. Вроде на лечебные настойки. Но приносит всегда с пенсии».
Заходит пожилая женщина.
— Деньги я тебе принесу с пенсии в следующем месяце.
— Ну я это слышала уже…
— Деньги я за дрова отдала, за свет… У меня крыша течет! Сто лет этому дому, сколько денег надо на него! Рубероид купила, дрова купила. А еще поесть надо. Дрова восемь тысяч! Но я отдаю, я всегда отдаю.
Когда она уходит, Суворова объясняет: «Это одна из должников. Должна давно. С одной пенсии даст немножко, с другой… Когда ее мужик, Васька, был жив, они регулярно брали и отдавали. А как он умер, так и тянется этот долг».
По тому, как меняется спрос на товары, что говорят и как себя ведут люди, Суворова может рассказать, как изменился уровень жизни в селе.
«Если сравнивать с тем, что было десять лет назад, – все ухудшилось. Людей стало меньше, покупательская способность ниже. Уровень жизни сильно упал, когда людям без разбора начали давать кредиты, кредитные карты, люди попали в эту кабалу. Все время говорят: «У меня высчитывают в счет долга!» Стало больше безработных. И не только потому, что работы в селе мало. Народ стал более безответственный. Если зарплата невысокая, не хотят работать! Раньше многие ягоды собирали, чуть ли не все село в лес ломилось, потом сдавали. А теперь это делают единицы».
Проходится по списку должников за март. Кто-то должен тысячу, кто-то пять, самый большой долг у Лиды – 13 тысяч.
«Это многодетная мама, четверо детей, – говорит про нее Галина. – Она не водку брала, а еду. Хлеб, сахар, макароны… В других магазинах ей в долг не дают, потому что там продавцы работают, им потом со своих докладывать. Я единственная хозяйка за прилавком. Со мной всегда можно договориться. Если человеку 10 рублей не хватает, я скажу: «Ну, считай, тебе скидка, ты сегодня счастливчик!» Я и угостить могу. И поторговаться со мной можно… А она приходит с детьми, и как ей не дать?
15 числа у нее детские выплаты – не принесла деньги. Она уже мимо не ходит даже. У меня от нее расписка лежит, но толку? Не буду я, конечно, на многодетную мать в суд подавать.
Или пришел Витя восьмого марта. «Галина Семеновна, цветы надо жене!» Взял в долг тюльпаны за 200 рублей, пока не отдал.
Кристинка с Ванькой пьют, но работают. Брали бутылку портвейна вместе с едой, отдавали деньги. А тут пропали прошлой осенью и не отдают.
Очень обидно, когда такие трудяги спиваются. Тут еще живет тетка, которая с 1990-х годов спиртом торгует, паленкой. С утра уже тащатся к ней мужики. Все знают о ее делах: участковый, все! Но никто ее не проверяет, ничего. Что должно случиться, чтобы она перестала торговать?»
Когда смотришь на долговые списки и слушаешь Галину, появляется ощущение, что она держит в руках свидетельства чужих судеб.
Вечером в магазине Галина Суворова говорит: «Этот листочек, который смотрели, – текущие долги, недавние. А у меня еще есть тетрадка… Там тысяч на 300 долга. Я ее уже закрыла года три назад и отпустила. Я ни за кем не бегаю. Ну могу сказать, когда человек приходит: «Думаешь ли долг отдавать?» Для себя я решила, что все мы свои долги будем платить когда-нибудь». В серой потрепанной толстой тетради много фамилий. Есть и те, кто уже умер.
«Вот мужик – 37 100 рублей долга. Работал вахтой, лес заготавливал. Им не сразу платили зарплату. Зарплата приходит, он расплачивается. В очередной раз приехал… Рая. Продукты брала. И как ушла последний раз, так и все. Лариса мне должна аж с 16 года. Вот сварщик в совхозе, он с Савинова <соседнее село>. Приезжал, брал продукты, отдавал. А в очередной раз взял и просто уехал отсюда совсем. Вот Витя, брал продукты и отдавал с пенсии. А потом сгорел у себя дома. И все. Когда человек отдавал все время, а потом резко перестал, вполне вероятно, что что-то случилось нехорошее».
Несмотря на то, что Галина часто сталкивается с обманом, все равно продолжает выручать жителей. По-другому она просто не может. И радуется, когда все хорошо заканчивается.
Вечером в «Хали Гали» происходит стихийное собрание активных ведлозерских женщин. Говорят, больше собираться просто негде. Приходит Наталья Полевая, пенсионерка, мать пятерых детей. Ее муж был пожарным и сгорел на работе, а потом трагически погиб сын. Но Полевая не опустила руки и много делает для улучшения жизни в селе. Подтягивается Марина Рыбникова. За ней – директор школы Екатерина Евсеева. Активистки рассказывают про дом культуры, которого в селе нет. Здание разобрали на дрова еще в девяностых, а ДК перенесли в бывший детский сад 1948 года постройки. Строительство нового годами на уровне обещаний. Столько лет культура без кинозала и концертов, там нет сцены. Деревенским женщинам некуда прогулять наряд и туфельки! Женщины переживают, что вместе с ДК потихоньку разваливается все.
«Село – как болото, – вздыхает Марина Рыбникова. – Засасывает. А мы не хотим жить в болоте! Мы хотим, чтобы жизнь кипела». Ведлозерские активистки официально создали актив села и придумали название «СССР», которое расшифровывается как «Сохраним Село Своими Руками». Председательницей актива стала сотрудница Дома карельского языка Наталья Антонова. Секретарем – директор школы Екатерина Евсеева.
Актив уже провел в Доме карельского языка несколько собраний, на последнем было 22 человека. Помимо жителей, во встречах участвовали глава поселения и несколько депутатов. Впереди субботники, установка скамеек, флешмоб «На завалинке» с военными песнями, серьезный разговор с собственниками придомовых территорий о скоплении мусора, борьба с загрязнением озера и много всего еще. Кажется, «СССР» уже не остановить. «Мы объединились, потому что один прутик легко поломать, а веник уже не сломаешь», – сказала Галина Суворова.
P.S. Никто из должников за прошедший месяц так с Суворовой и не расплатился.
