О том, почему эти материалы не соответствуют действительности, «Апострофу» рассказал военный эксперт Иван Апаршин.
Когда я знакомился с обнародованными документами, сперва меня поразило то, что начали расследование с 2001 года. Почему с 2001-го, а не с 1992 года, с Константина Морозова? Я понимаю, почему именно такой период избран, – политический заказ на некоторых министров обороны. Общая картина такова, что вроде бы все министры обороны, которые в то или иное время занимали эту должность, являются предателями.
Но эти министры обороны представляли Украину в штаб-квартире в Брюсселе. Для чего это говорить на весь мир? То есть наши коллеги в Брюсселе должны подумать, что все министры, которые там были, считались предателями и уничтожали нашу армию.
Второй вопрос. Ни один из этих министров не знал бы, как уничтожить армию, даже если бы хотел это сделать. Система правления вооруженных сил Украины такова, что один человек не сможет быстро повлиять на все состояние армии. Система абсолютно очевидна: если будет принято какое-то неправильное решение, она его блокирует.
Поэтому я был очень удивлен обнародованным показателям и решил проверить все цифры. Так сложилось, что все эти перечни избыточного военного имущества прошли через меня. Работая в министерстве обороны, а позже в кабинете министров, я все эти документы готовил на рассмотрение. Когда я увидел цифры следственной комиссии, подумал о том, что они просто ненормальные. Где они их брали?
Например, есть показатели «потребность вооруженных сил» и цифра в 3200 танков. Откуда взялись эти цифры? У нас никогда не было такой потребности. Далее начал искать, откуда взялась эта цифра. Согласно закону, Генштаб планирует применение вооруженных сил, а следствием планирования является определение потребности. К чему министр обороны при определении потребности, если есть Генштаб? Ведь именно Генштаб говорит: для того чтобы мне защитить страну от такого врага, как РФ, необходимо такое-то количество танков, боеприпасов и тому подобное. Этот процесс продолжается от полугода до года. Когда Генштаб выходит на весь комплекс этих мероприятий, президент Украины утверждает стратегический замысел. И если, не дай Бог, возникнет конфликт, надо все это иметь для того, чтобы защитить страну. Так вот, те бумажки вообще не соответствуют действительности.
Насколько сильно они отличаются? Значительно. Согласно данным комиссии, они завышены. Далее я начал знакомиться с этими документами. Украина, как оказалось, является участником договора «О нераспространении обычных вооруженных сил в Европе», подписанного в 1990 году. Украина его адаптировала к собственному законодательству в 2000 году. С того момента мы являемся активными участниками этого договора и постоянно предоставляем информацию о выполнении требований этого договора. Состоит он в том, что для каждой страны есть максимальное ограничение на то, сколько она может иметь техники. Каждый год мы официально информируем европейские институты по тому показателю, который мы на сегодняшний день имеем. Это очень тщательно проверяется: есть целая система и нас могут проверить в любой момент. Причем заявляется и место дислокации техники. Когда я взял количественные показатели комиссии, сравнив их с официальными показателями Украины, то увидел там разногласия. Получается, что мы дезинформируем другие страны.
А может, мы в отношении 2014 года показали в материалах нардепа Ивана Винника разногласия в тысячу танков, чтобы доказать всем, что у нас не было чем защищаться? У меня очень много вариантов, но я не знаю, для чего они это сделали.
Например, показатели с 2005 года. Согласно показателям, которые внесены в «Белую книгу» (официальный документ), количество танков составляет 3084 штук. В показателях комиссии – 3617 штук. Вы кого обманываете? Я не понимаю, зачем это делается, если показатели и так различаются между официальными данными. Тогда я стал копать еще глубже. Взял официальный отчет министерства обороны и министерства развития экономики и торговли за 2012 год, когда министром развития экономики и торговли в Украине был Петр Порошенко, начал проверять – расхождение было в сто вертолетов. Я так и не мог понять, откуда взялись эти показатели. Перечитал еще много документов и нашел эти цифры. Стратегический оборонный бюллетень 2015 года, который сейчас не действует, тогда был основным документом в сфере развития оборонной системы. Так вот там я нашел эти цифры – это показатели состояния вооруженных сил на конец 2004 года. Были странным образом вытянуты данные из разных документов.
Пусть нам покажут те документы. Потому что получается: член этой комиссии говорит, что имеет такие документы. А дальше что? Он хочет показать нам, что продавалась техника? Так она продавалась с 1992 года. А в 2000 году была внедрена единая система, чтобы это как-то упорядочить. И с тех пор Генштаб определяет эту потребность – это не значит, что те танки, которые есть у вооруженных сил, входят в эту потребность. Ведь армия была намного больше, а стала намного меньше. Вот, например, в 2005–2007 годах мы приняли основной танк Т-64 (украинский танк), а Т-72 мы вывели из боевого состава, поскольку он нам не нужен. Тогда с избыточной техникой необходимо было что-то делать – уничтожить абсолютно бесплатно или реализовать. Тогда правительство приняло решение о процедуре: кто именно формирует этот список, кому подает, кто определяет цену, по какой методике. Кстати, определяется это по методике кабинета министров. Далее правительство дало полномочия специализированным предприятиям. Так вот, непонятно, для чего поднимается эта тема.
Далее. Если вы хотите эту тему поднять, то давайте вторую ее часть. Это они привели документы на внутреннем рынке Украины. Я вообще не понимаю, как на внутреннем рынке страны продается оружие. Вот у нас танки покупают по 30 000 долларов. Но не могут по другой цене купить, потому что у нас такая методика, такая цена. Часть техники поставляется на экспорт, а там цена в 20 раз выше. А где же деньги?
В 2008 году мы под руководством господина Турчинова проверяли все эти договоры. Он возглавлял комиссию, а мы все проверяли. И есть следующая норма – чтобы наша техника хорошо продавалась, необходимо заключить какое-то дополнительное агентское соглашение. Так вот, я не могу подтвердить эту цифру. И примерно 100–150 млн долларов ежегодно из страны выводится через подобные фиктивные и не фиктивные сделки. Вот когда господин Винник выйдет и скажет, что озвучит вторую часть работы – сколько танков продали, за какие средства и сколько денег дошло до бюджета, тогда я его поздравлю с тем, что его комиссия отработала достойно, найдя возможность доложить, что происходит в сфере вооружения. Вот поэтому у меня негативное отношение к работе этой комиссии, поскольку она имеет специфический политический заказ. Для того чтобы этот заказ выглядел нормально, они подключили туда еще некоторых министров. Я их знаю, я с ними работаю, и ни один из них не принимал незаконные решения. Система государственного управления так построена, что принять кому-то незаконное решение и пройти все эти инстанции очень сложно.
В полномочия комиссии не входит вручение повесток. Комиссия проработает все документы. Далее они будут рассматриваться в Верховной раде и будет принято соответствующее решение. Далее они сформируют материалы и пришлют генеральному прокурору и будут просить, чтобы их очень тщательно проработали. Зачем это делать? Возьмите акт проверки Счетной палаты Верховной рады, руководителя которой назначили две силы коалиции. Он провел проверку на покупку и строительство жилья для военнослужащих – половины денег нет (их украли) и квартир нет. Чего вы не создаете комиссию по доказанным материалам, в которых есть фамилии, договоры, конкретные действия? Но им надо искать там, где ничего нет. Если не удовлетворяет процедура по вопросам реализации и многие другие, то почему же ее не отменили, не ввели новые правила, почему ничего не сделали? Яценюк в 2015 году уже подписывал соответствующее решение правительства о переводе избыточного военного имущества господину Полтораку. Значит, есть процедура и они ее признают. Тогда уже надо говорить как оно есть, а не искать виновных, которых там нет.
«Апостроф» (Украина)
