Николай из Керчи – коммунист-доброволец ВСО.
После объявления президентом РФ 24 февраля 2022 года о проведении специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины крымчанин, уроженец Керчи, Николай Игоревич Молодцов-Шамсутдинов засобирался идти на фронт добровольцем.
Вначале Николай должен был рассказать о себе. Но пришло тревожное сообщение из Новой Каховки, и наша беседа началась с другого вопроса:
– Что, по-вашему, произошло на Каховской ГЭС?
– Диверсия, провокация Украины. Это удар по людям, по их жизням. Украинская власть людей не щадит. Пусть страдают, гибнут. Конечно, они обвиняют Россию. Только всем очевидно, что России эта катастрофа не нужна. Запад лжет. Запад клевещет на мою страну, на русских. Это стало нормой. Что касается Украины, то ее власть, президент, вооруженные силы не самостоятельные, ими руководят кураторы из США, они диктуют Украине, как действовать, чтобы победить Россию. Не исключаю, что подрыв Каховской ГЭС – тоже их идея.
– Можно было бы предотвратить теракт?
– Думаю, да. Но для этого наши стратеги должны уметь не только видеть, но и предвидеть.
– Глава Крыма Сергей Аксенов опасается, что из-за подрыва плотины на Каховской ГЭС может обмелеть Северо-Крымский канал.
– Мы справимся. У нас сейчас все водохранилища заполнены более чем на 80%. В принципе, мы не зависели от канала долгое время, когда нам Украина перекрывала поступление днепровской воды с 2014 года. Мы использовали альтернативные источники. Но надеюсь, что до этого не дойдет.
– Как вы стали добровольцем, причем первым добровольцем-коммунистом от Крыма?
– У меня родословная такая. Когда страна в опасности, надо ее защищать. Все мои деды воевали за Родину. Мой прадедушка погиб в Сандомире в Польше, 11 немцев убил, дважды был ранен, награжден двумя орденами Славы. Двоюродный брат моего дедушки – Герой Советского Союза, Молодцов-Бадаев, такой псевдоним у него был в годы Великой Отечественной войны. Он в Одесских каменоломнях создал подпольное движение, уничтожил более 300 фашистов. Его именем была названа улица в Одессе, сейчас ее, к сожалению, переименовали. Он попал в плен к румынам, воевавших с гитлеровцами, ему предлагали покаяться, сдаться, а дед ответил: мы – советские люди и просить прощения у врага не будем. Его расстреляли.
Еще один дед был летчиком, другой – моряком, в 13 лет пошел юнгой с Владивостока, чуть не утонул, трое суток дрейфовал на деревяшке, пока его сторожевик не подобрал. Эти корни я чувствую. Помню тех, кто навеки остался в братской могиле в Багеровском рву. Мы с мамой всегда на 9 мая приезжали на эти захоронения.
С теми временами – конец 1930-х – начало 1940-х прошлого века – сегодня провожу параллели: тогда вся Европа пошла за Гитлером против СССР. Сейчас весь Запад воюет против России, 50 стран. Об этом мы много размышляли с женой, Мариной Шамсутдиновой. Она – известный поэт левого крыла, ученица Станислава Юрьевича Куняева, главного редактора журнала «Наш современник», в котором регулярно печаталась. Ее слова: «Пусть мы не верили в Христа, но жили по его законам, был наш Христос краснознаменным…»
Мы жили с ней на одной волне, коммунисты по убеждениям, я – журналист, закончил факультет журналистики в Межрегиональной академии управления персоналом, она – поэт. Решили, что фамилии у нас будут двойными. Многие написанные ею мудрые строки живут во мне. К сожалению, Марины не стало два года назад, она умерла от ковида. Ей было сорок с небольшим, как и мне.
…Жили мы в городе Щелкино, в небольшом, молодом городке атомщиков, построенном на мысе Казантип между Керчью и Феодосией. В городе строилась атомная станция, была уже построена на 80%, но в 1987 году строительство заморозили из-за взрыва на Чернобыльской АЭС. Считаю, что это была диверсия, совершенная внутренними врагами.
Был в нашей жизни радостный 2014 год, когда Крым стал частью России. Донбасс таким же образом хотел войти в состав РФ. Но не получилось, началась агрессия Киева…
– Восемь лет страдал Донбасс, ждал помощи от России, и до сих пор его страдания не прекратились…
– Мы, крымчане, все эти годы переживаем за донбассовцев. Хотелось им помочь, но вокруг были политические преграды. Когда президент России объявил о проведении специальной военной операции (СВО), а глава ДНР Пушилин обратился к народу с призывом, что Республика в опасности, и всем надо встать на ее защиту, – тогда решил, что как коммунист, как русский должен быть на передовой… Тем более у меня сын от первого брака в Кривом Роге… Мой долг – быть на фронте. И пошел добровольцем.
Поехал в Керченский военкомат. Но там добровольцев из Крыма еще не брали. Путин подписал решение о добровольцах, которые могут участвовать в ВСО, только 19 марта закон заработал…
Поехал в свою газету «Коммунист Крыма», взял редакционное задание, свое журналистское удостоверение, книжку с Маришиными стихами и отправился на фронт.
И попал в самый замес. Как раз формировались полки из добровольцев. Зачислили меня в 131-й полк Народной милиции ДНР, прикомандированный к Новоазовску, записали огнеметчиком. Спросил, где и как мне познакомиться с огнеметом, чтобы знать, как он работает. Ответили лаконично: Google в помощь. Короче, по «Яндексу» изучил, как работают «Шмель-1» и «Шмель-2» – реактивные пехотные огнеметы. И наш полк начал выполнять боевую задачу. Растерянности не было. Как писала Марина: «Это в нашей крови, в каждой капельке гемоглобина, Позаразней, чем ОРВИ, и целебней, чем белая глина. С ним не страшно в бою, мы не знаем в бою пораженья…»
– И прибыли вы на линию огня не с пустыми руками?
– Когда поехал воевать, взял с собой красные флаги КПРФ, знамена Победы. Больше всего ребята тянулись к знамени Победы, верят в его силу. А я верю в силу флагов и СССР, и КПРФ… Я коммунист с 1989 года. Пока Крым был украинским, состоял в КПУ, которой руководит Симоненко. Теперь, как гражданин РФ, состою в КПРФ. Являюсь также членом партбюро райкома Ленинского района Республики Крым, одного из самых больших районов.
Так вот, привезенные мною красные знамена разошлись в один миг. У нас в Крыму фонд появился, который называется «Создаем добро вместе» в поддержку участников СВО, он работает под эгидой крымского рескома КПРФ. Постоянно поступают гуманитарные грузы для бойцов от КПРФ, как мы говорим «от Зюганова». Заодно поступает и коммунистическая символика – красные шевроны с надписью «СССР», красные флаги, люди этого ждут.
– Вы попали на линию фронта в составе 131-го полка?
– Да. Линия фронта нашего полка тянулась от Херсона до Запорожской области, включая Гуляй-Поле. В полку было где-то четыре батальона. Нас, добровольцев, ставили на блокпостах, чтобы мы обеспечивали порядок и несли караульную службу. Народ в основном из ДНР, чисто гражданский люд: вокалист ансамбля «Донбасс», энергетик, директор сети автозаправок, шахтеры… Таких, как я, из других регионов, почти не было. Мой позывной «Крым» говорил сам за себя. И все подхватывали: «Крым у нас один, его надо беречь, Крым – наш»…
– В чем заключалась ваша задача?
– Мы считались вспомогательной силой, заходили в населенные пункты после штурмовых войск, так как в военном отношении не особо были подготовлены. Но случалось, что наравне с российскими частями отражали противника. Хотя основная наша задача была охранять и контролировать мосты, деревни, отбивать диверсионно-разведывательные группы (ДРГ). Конечно, приходилось вести бои. В одном из таких боев, что произошел под Угледаром у села Преображенское, это рядом с Артемовском, я получил контузию. Попал в больницу, мне сделали операцию, а после комиссовали по состоянию здоровья. Получается, я уже воевать не могу.
Но скажу честно, не боями только запомнилась мне вахта на блок-постах. Однажды пришлось стать акушером.
– Как это?
– Было 11 апреля, это день рождения моей покойной жены. Стояли мы в селе Ивановка. В 9 часов вечера подъезжает машина, а в ней – беременная женщина. От перенесенных стрессов у нее начались преждевременные роды. Ближайшая больница – в Волновахе, до нее 20 километров. На меня, как на старшего блок-поста, вся надежда. Сажусь в машину и решаюсь везти женщину в больницу. А трассу между тем бомбят. И вдруг по дороге женщина начинает кричать, как бывает при родах. И стала требовать: вытащите моего ребеночка, оставьте его живым.
Я понимаю, что можем не довезти… Тут по нам начинает работать миномет. Позже увидим, что вся машина посечена осколками. А Настя, так звали женщину, начинает рожать. Я перемещаюсь на заднее сиденье, весь в тревожном напряжении… И вдруг маленький комочек вываливается мне на ладонь, кило шестьсот… Роды преждевременные… Я знал, что маме на грудь должен положить младенца, но не смог это сделать, пуповина короткая, а как ее перерезать, перевязать, – не знаю. Закутал ребеночка в свой шарф-арафатку, грел малышку, это была девочка, своим телом. Позже все-таки мне пришлось и пуповину обрезать, по телефону меня консультировал медик… Нитку, чтобы перевязать, вытащил из своего шарфа, а оказавшимся под рукой остроконечным ножом с горем пополам перерезал пуповину. Тогда уже дитя было у матери.
Приехали в Волноваху, а город – в руинах, разбомблен и роддом. Кругом темнота. Свет был только в МЧС. Там нам и помогли, связались с врачом, который дежурил в Докучаевске, что километрах в десяти от Волновахи. Оттуда приехала скорая помощь, увезли Настю с дочкой в больницу в Донецк.
Муж ее в то время находился в Старомлиновке, оккупированной ВСУ, и ничего не знал, что происходит с женой. Позже я навещал Настю с дочкой, привозил им телефон, детские вещи, на покупку которых скидывались всем нашим воинским коллективом. Позже мы с Настей подружились, я стал крестным отцом девочки, назвали ее Мариной в честь моей жены.
…Никогда не забуду, какой мощнейший стресс пережил в тот вечер. А после подумал, что рождение человека – это очень хороший знак. Жизнь продолжается и ради этого стоит жить.
– Вы хромаете, что с ногой?
– Ее повредило осколками, очень мелкими. Большую часть их вытащили. Но, из-за контузии ногу не долечили.
– Вас комиссовали?
– Да, после больницы я занялся доставкой гуманитарных грузов. Однако через какое-то время меня стала беспокоить нога, начал сильнее хромать. Когда отвозили гуманитарку в Донецк, зашел к своему врачу, Воропаеву, он лучший сосудистый хирург Украины. Осмотрев ногу, записал меня на операцию. Скоро она должна состояться… А вообще мне очень обидно, что из-за ранения я уже не в боевом строю. Я ж давал присягу ДНР, теперь считаю себя частичкой Донецка. Хотел бы сделать все, чтобы скорее была победа.
– Как вы оцениваете восьмимесячную битву за Артемовск?
– Взятие Артемовска – наша большая победа. Мы перемололи большую часть тех войск, которые направлялись туда, подразделения ВСУ, которые должны были пойти на Крым, на ДНР и ЛНР. Но Зеленский очень хотел удержать Артемовск. Не зря те бои назвали Бахмутской мясорубкой. Со стороны украинских войск погибло народу во много раз больше, чем с нашей стороны. Туда кидали сначала отборные части, включая польских, американских, литовских наемников. Когда их перемололи, с Украины стали прибыватьподразделения славянских мужиков, которых ловили на улицах и отправляли на фронт. У них был выбор – сдаться в плен и остаться живыми или умереть за наркомана Зеленского, что многие, к сожалению, и сделали. Это результат проведенной промывки мозгов. На всю Украину несколько месяцев обещают, что вот-вот начнется контрнаступ. И люди этому верят… Мне знакомые с территории Украины звонят и говорят: как вы там, в Крыму, потерпите, скоро мы вас освободим. А я отвечаю: ну, ребятки, не чудите, мы ж в России и очень этому рады.
– Вроде хочется посмеяться, но это не смешно…
– Это грустно. Потому что там находятся наши родственники, которые просто «заболели». Это ж Геббельс еще говорил: чем больше лжи, тем больше верят.
– Как вы оцениваете технику, которую сейчас Россия поставляет на фронт?
– Наша техника – советская. Новая, как я предполагаю, стоит в ангарах для войны. СВО – это еще не война. Мы понимаем, что кострище только разгорается. Но наша техника даже 1960-х годов не уступает, а в чем-то и превосходит западные аналоги, включая системы HiMars, которыми оснащены ВСУ. Наши воины настроены на победу, упаднических настроений не видел. Есть вопросы по организации боевого снабжения, тыла.
– А население как настроено?
– Поддерживает нас. Когда в Мариуполь зашли российские войска, в частях были чеченцы. Люди, услышав чеченскую речь, обрадовались, говорят: русские пришли.
– Николай, вы были на VI Пленуме КПРФ. Какие впечатления остались?
– Впервые был на таком партийном форуме. Было и серьезно, и душевно. Я почувствовал, что попал в свою семью. Выступление Геннадия Андреевича было как на одном дыхании. Мне казалось, что он говорит для одного меня и смотрит на меня. Очень эмоционально… В перерывах каждому уделил внимание. Меня спрашивал: Николай, скажите как участник СВО, где вы видите тот Рубикон, который мы должны перейти, и где тот Рейхстаг, на котором мы должны водрузить наше Знамя Победы?
Кто-то начал говорить – Киев, кто-то сказал – Львов. А мой ответ: это Вашингтон и Лондон. Нашим злейшим врагом, который постоянно настраивает против нас страны, это даже не Америка, а именно Англия, которая была злейшим врагом России со времен Петра I. С тех пор мало что изменилось. И сейчас всему миру внушают американцы и британцы, что Россия – варварская страна, и под шумок выкачивают наши ресурсы.
– Николай, вы сказали, что скоро вас позовут в Донецк на операцию… Желаю, чтобы она прошла успешно, и чтобы продолжили борьбу до победного…
– Спасибо. А борьбу я не прекращаю. И как журналист, и как помощник фронтовиков, и как доставщик гуманитарной помощи. Собираюсь больше писать о фронтовиках. Каждый, кто на передовой, – герой. Буду доносить правду, раскрывать людям глаза на суть событий. Помню также и о том, что я – рядовой огнеметчик. Это мое воинское звание.
Беседовала Галина ПЛАТОВА
