На свободном пирсе, продуваемом ветром, одиноко стоит женщина в черном платке и непрерывно смотрит на вспенившиеся волны. Не придерживаясь ритуала прощания, она опускается на колени и кидает в пучину слова:
– Море! Я пришла к тебе с просьбой стихию унять и позволить увидеть сына. Умоляю, яви сострадание! Позволь попрощаться!
Слова прерывает грохот обрушивающейся на причал волны. Мощная, она достигает берега и с шумом отступает. А навстречу неторопливо идет следующая, не менее грозная. Возможно, это предтеча большого шторма. Но у матери другие ощущения. В рокоте волн она улавливает тяжелый вздох. Он распадается на необычные шорохи и звуки и входит в ее сознание яркими вспышками говорящих образов:
– Свет… Небо… За толщей воды я вижу вершину сопки… И тебя, милая мама…
Женщина разгибает спину и наклоняется в сторону моря, чтобы лучше расслышать обрывки долетевших слов. Да! Это голос Алешеньки! Ее сына, дорогого мальчика. Он как бальзам на израненную душу. Море услышало ее просьбу. Оно отвечает…
О, эти грозные волны! С шумом и брызгами они разбиваются о причал. Начало ее скорби, ее седины, грустной песни, взятой из тетради стихов сына. В порыве благодарности она рассказывает их отрывки Владыке морей: «Мальчишки мечтают о море. О его назначении в судьбе. Повзрослев, уходят в походы, оставляя сердца трепетать на волне».
Но чу! Стон повторяется. А разум уже переводит его звуки в понятные только ей одной слова. О, как рвется к небу душа! Пока мы здесь, на глубине, и давит грудь вода, душа в плену. Ей нет покоя! Как разорвать железный саркофаг и всплыть наверх, в высокую волну? Увидеть свет. Наполненные жизнью берега. Тебя, родная… Взглянуть, дотронуться до милого лица…
Женщина подносит к лицу платок. У нее нет сил открыть опухшие от слез глаза и улыбнуться сыну, присутствие которого она чувствует рядом с собой. Может держать его за руки, шептать ему ласковые слова… Но вдруг он ее не слышит! – Женщина в смятении…
Неожиданно из глубины ее сознания возникает голос сына. На высокой ноте он обращает к стихии слова: «Море! На жестокость твою моряки не роптали. Без страха сливались с волной на ветру. Ее седину на себя примеряли, но стойко держали по курсу корму…»
От напряжения голос упал до шепота. Но мать находит в себе силы продолжить монолог и выражает Морю горький упрек: «Сколько чистых людей тебе сердце отдало. Зачем ты их взяло? И какой в этом смысл?»
В ответ она слышит мощный рокот приближающегося шторма и пугающие слова:
«Стихия, техника, походы. Мальчишки быстро свыкаются с этим. Им становится мало утюжить просторы мои. Нужен подвиг. Признание… слава. Я вынуждаю его совершить. Иногда это требует жертв…»
Волна отпрянула назад и уже издалека послала утешение: «Береги свое сердце. В нем память о сыне. Несмотря ни на что, он остался с тобой».
Женщина машинально кивнула. Какая же мать будет думать иначе? Алеша с детства грезил морем. С радостью пошел служить на флот. Без сожаления оставил дом, друзей, юношеские увлечения. Ее заботам предпочел стихию… С воспоминаниями она все больше уходит в себя, и только вздрагивающие плечи передают глубину ее страданий.
На ладонях матери еще не высохла соленая влага, а волна у причала уже обронила слова Владыки морей: «Утрата бесценна. В том правда твоя. А заботу о сыне я с тобой разделил и отныне беру на себя».
Внимая ответу, женщина все больше сгибалась в отчаянии. Ее фигурка на берегу казалась маленьким мокрым комочком. Поднять голову ее заставил голос сына:
– Мама! Мне горько заставлять тебя страдать. Судьба ли то, случайность, я не знаю. Но только верь – твой сын не собирался умирать. Прости…
У матери сомнение. Неужели она сама невольно повлияла на выбор сыном моря? Не отвлекла, не помешала. Не направляла интересы в иное русло…
– Мама! – к причалу летели слова. – Не кори понапрасну себя. Не держи эти адские мысли. Не стесняйся и в голос поплачь. У слезы, как у моря, достаточно соли, чтоб следы от обиды и горечи снять…
Сердце матери бьется тревожно и гулко. Шторм все ближе и явственней стон. Но покинуть причал нету мочи. Здесь Алешенька – ее сын! В том крепит ее веру ветер до боли знакомым голосом: «Иногда непокорно дерзко из гнезда вылетают птенцы. От восторга – в свободном полете – забывается чувство вины. Мама. Милая мама! Я шагнул в Океан не случайно. Стихия и мужество по жизни идут рядом. Океан – моя судьба!»
У женщины подкосились ноги. Не замечая грозного наката волны, она медленно сливалась с холодным бетоном. Губы беззвучно шептали: «Море! Зачем обездолило…»
Плеча коснулась рука. Рядом стоял матрос. Отдавая честь, он сказал:
– Мне поручили доставить вас в гостиницу. Прошу пройти к машине.
– Не ждите меня здесь. Я приду сама.
– Уже поздно. Идемте, – настойчиво повторил матрос.
– Вы мешаете мне говорить с сыном, – мягко возразила женщина. – Слышите голос? – На ее лице отразилось чрезвычайное волнение. Она развела руки в стороны. – Это его голос! Голос Алешеньки… Слышите? Он зовет: «Мама!» – Женщина счастливо улыбается. А вокруг, исторгая грозные звуки, море рвет в клочья пену и бросает на стоящих мириады брызг.
– Вот, снова, – восторженно восклицает она. – Слышите? Алеша говорит со мной: «Милая, мама. Ты не стой на ветру. Не томись…»
О, какой усталый и грустный у сына голос!
– Мама! Судный день – это день только мой! Я тебе расскажу, почему остаюсь. Почему не вернусь домой…
Женщина подняла плечи и ищет взглядом того, кто с ней говорит, и ей даже кажется, что она видит в бегущей волне очертания фигуры.
– Мне почти удалось. Осторожно, в сознании, я поднимался из морской глубины на свет. Вдруг неожиданно все изменилось. Свет исчез, а мозг заполнили другие образы и мысли. Я увидел игру волны и ветра. Опасную и жестокую! У них в ловушке субмарина. Ветер сбивает волну; раскачивает стальную капсулу подлодки. Она послушна и легка. Она без сил. Но все ж на страже. В ее отсеках бесценный груз – сыны России. Шторм лижет корпус корабля и шепчет: – Ты мое дитя… Пучина тянет лодку вниз. Волна препятствует и вверх ее толкает. И так игриво вопрошает: «Зачем тебе, дитя, свобода? Она ничто в сравнении с сокровищем морей. Бери, владей!» – И покрывает серебром и белой пеной умывает. Ее заботой перегружен разум. И я уже во власти грез и мудрой силы Океана. Поэтому не жди меня.
– Алешенька! Ты обещал вернуться!
– Прости. Вернуться не смогу. Мы погружаемся во тьму… Прощай!
Словно маска лицо, но живые глаза матери продолжают следить за подлодкой в пучине. Она слышит на пирсе наказ своего первенца: «Всем влюбленным в морскую стихию: собираясь в поход, мысль о доме держите под сердцем. Берегите, мальчишки, своих матерей…»
Женщина переносит внимание на руки. Ей кажется, что слова сына упали на ее ладони и греют их своей любовью.
Новая волна высокой стеной шла к берегу, а мать неистово продолжала умолять грозные силы: – Успокойся стихия. Прояви благородство. Отдай сына! Я останусь с тобой. Я готова на эту замену. На эти слова волна накрыла ее фигурку саваном из белой пены. Какую-то долю секунды ей показалось, что она даже слышит слабый голос Алеши.
– Не уходи, – рвется из груди последний крик. – Я уже здесь, рядом! – Ветер подхватывает ее слова и возвращает их назад. Но она уже никогда не узнает об этом. Ее взгляд затерялся в лабиринте волн, а фигурка медленно опускается на дно вместе с подлодкой.
– Море! Чего тебе не хватало, что ты выбрал новую жертву – мать.
Москва
