И вот 14 августа ушел из жизни мой давний друг, великий детский писатель Эдуард Николаевич Успенский. Еще не прошло и полгода, как Эдуард отпраздновал свое восьмидесятилетие, теперь настала пора прощания.
Подружились мы где-то в начале восьмидесятых, тем более что жили неподалеку друг от друга, я – на станции Правда, Эдик – на две станции раньше, не доезжая Пушкино. Познакомил нас наш общий друг, тоже детский писатель, Сережа Иванов, сам живший в Заветах Ильича. Такая подмосковная писательская компания. Для начала я сделал с Эдуардом беседу для «Литературной России», написал о нем статью, и не одну.
Потом, уже без всяких статей и поводов, я садился на электричку после работы в «Литературной России» и частенько выходил на Мамонтовской, не доезжая до дома, прямо к Эдуарду. К тому же вскоре он познакомился с моим сынишкой Гришей, которому в ту пору было примерно 8–10 лет. Дети были самыми главными и радостными гостями в домике доброго сказочника. Окружали Эдуарда и звери, птицы, рыбы в аквариуме, черепахи, появлялся то козленок, то веселый заяц.
Гриша стал появляться потом и без меня, его привозила бабушка. Бабушка была из педагогов, так что Эдик шутил: опять приехал к нам Гриша сразу со своим директором школы. Григорий, сейчас уже известный кельтолог, до сих пор с радостью вспоминает свои посиделки с Эдуардом.
Как-то уговорил Эдуарда съездить ко мне на родину, в Петрозаводск, там блестяще провели его вечер, набилось народу дополна. Встречались там и с какой-то его дальней родней с еврейской фамилией. Из-за этого у нас позже произошел спор. Я, абсолютно ничего не имея в виду, сказал в компании общих друзей, да еще в застолье в ЦДЛ, о его еврейской родне. Неожиданно Эдуард резко обиделся: «Нет у меня в роду никаких евреев, ни капли еврейской крови… А те петрозаводчане – родня через замужество…» Вот уж не думал не гадал. У меня и в мыслях не было желания что-то оспорить или на что-то указать.
Я потом долго извинялся перед Эдиком и никогда больше на национальные темы с ним мы даже не говорили.
Но про себя я подумал, что, может быть, и был Эдуард Успенский первым русским детским писателем, придумывавшим свои русские фантазии и своих русских героев. Ведь все Чиполлино и Буратино, все Мурзилки и Незнайки были переписаны с иностранных героев. А вот Чебурашка, дядя Федор, пес и кот, Простоквашино – это наши, российские. Даже крокодил Гена идет из русской литературной традиции, из стихов Гумилева и Чуковского.
Другом он был настоящим. Помню, случилось у меня в семье несчастье, умерла маленькая дочурка Светланка. Недолго думая, Эдуард сам предложил услуги, и на его «Волге» мы отвезли маленький гробик на наше Радонежское сельское кладбище, где мои друзья во главе с Валентином Устиновым уже заранее выкопали могилку. Друзья познаются в беде.
Приходилось и мне защищать друга, когда на него набрасывалась вся стая командующих детской литературой бездарных литераторов, начиная с Алексина и заканчивая Михалковым. Они делали вид, что нет и не было вовсе такого детского писателя, как Эдуард Успенский. Не желали замечать настоящего Слона в детской литературе. Поразительно, его уже знал весь мир, его почитали все российские дети, а у него еще не было ни одной книги, тормозила детская мафия. Вся его первая громкая слава пришла через мультики.
Кругом лежали книжки Агнии Барто, Сергея Михалкова, и никаких Чебурашек. Даже книжку, написанную Эдуардом на мотивы русских народных сказок, – «Вниз по волшебной реке», и ту не хотели пропускать в печать.
Но при всей этой борьбе с властной писательской верхушкой Эдуард Успенский никогда не унывал, не скулил, не считал себя несчастным. Он же писал не для взрослых чиновников, а для детей, и дети его крепко любили.
Его герои, и Чебурашка, и крокодил Гена, и дядя Федор достойно представляли русскую детскую литературу и за рубежом, книги были переведены на 25 языков, в 2000-тысячных годах появились анимационные фильмы и в Японии.
А уже с 2004 года Чебурашка стал символом России на летних Олимпийских играх. Даже высокое начальство поняло, что более объединяющего всех русских людей символа не найти.
С тех пор прошло много лет, уже широко выходили и книги, и мультфильмы, но до самых последних лет писатель-классик не успокаивается, творит своих то «Гарантийных человечков», то «Школу клоунов», то Огуречика и Помидорика.
По его книгам снято свыше 60 мультфильмов, фильмов для детей.
С его легкой руки начинались и «Радионяня», и «АБВГДейка» . В девяностые годы он сначала на «Радио России», а затем и на телевидении запустил музыкальную передачу «В нашу гавань заходили корабли».
После него остались три дочки и, уже на века, русская классика для детей.
И еще он любил Россию всей душой. Денег он заработал достаточно, мог бы припеваючи жить и в Америке, и в Японии, где все знают его книги, или в Финляндии, где он давно уже считается классиком. А он не желал жить не только где-то за рубежом, но даже в Москве. У него имелась прекрасная московская квартира, но все это дочкам, женам.
Сам Эдуард Успенский всю жизнь прожил сначала в деревенском домике на Мамонтовской, с петухами и попугаями, потом построил дом в Подмосковье. Он долго болел, лечился от рака в Баден-Бадене, в Германии. Но ничего не помогло. Вернулся в свою деревню Пучково, там его и застала смерть.
Вся жизнь у него связана с Москвой и Подмосковьем. Здесь и надо ставить памятник великому русскому писателю и его героям.
Как памятник Ивану Крылову, окруженному героями его басен.
И не в Егорьевске, где он родился, не в Пучково, где скончался, а в центре Москвы, в сквере или большом саду, где ходили и будут ходить его читатели-дети.
Вечная тебе, Эдуард, память!
Выпускается с июля 1956 года