Предварительные данные указывают на то, что Украина скорее всего продолжит ориентироваться на Запад, но есть некоторая озабоченность по поводу продолжения экономических реформ.
При полупрезидентской системе правления, какая существует на Украине, легко задаться вопросом, имеют ли значение президентские выборы. Разумеется, имеют, и постсоветская история Украины доказывает, что президент может причинить много вреда, если его не остановить. Единственный сдвиг в экономике Украины был достигнут благодаря (недолговечным) реформам при первом президенте Леониде Кравчуке – представителе западной части Украины и при Викторе Ющенко – президенте, который «проиграл» выборы в 2005 году, но пришел к власти, когда суды постановили, что выборы Януковича были противозаконными. Однако при Леониде Кучме и Януковиче многие из этих реформ были отменены, и Украина стала крайне коррумпированным государством, призванным обогатить политическую элиту.
Текущее состояние президентской гонки изменилось таким же непредсказуемым образом, как и избиратели. Комик Владимир Зеленский, которого ранее не воспринимали всерьез, теперь явный лидер в социологических опросах. Он обогнал бывшего премьер-министра и политзаключенную Юлию Тимошенко – популистку, выступающую за повторную национализацию и концентрацию власти в руках президента. Однако Зеленский, оседлав волну антиправительственных настроений, еще может померкнуть, оказавшись на втором туре выборов между Порошенко и Тимошенко. Независимо от того, кто победит, печально известная политическая система Украины останется в беспорядке. Либо Зеленскому придется иметь дело с укоренившейся системой в качестве белой вороны, а Порошенко придется найти способ выйти из тупика, либо Тимошенко придется преодолеть противоречия своей неоднозначной политики и вспыльчивой натуры.
Но основной источник нарушений в политике страны с момента обретения независимости кроется в том факте, что украинское правительство слишком вовлечено в экономику. Прежде всего среди проблемных институтов Украины выступает Верховная рада, ее законодательный орган. Первый посткоммунистический президент Украины Кравчук совершил колоссальную ошибку в 1992 году, решив не распускать Раду. Проведя парламентские выборы в 1990 году, Кравчук почувствовал, что Рада должна просуществовать еще два года. Этот шаг гарантировал обструкционистское большинство не только во время переходного периода, но и за его пределами.
После рокового решения Кравчука Рада укрепила политическую элиту, сделав ее также и экономической. Элиты ревниво оберегали свои привилегии и застопорили необходимые экономические реформы.
Парламент, независимые органы и даже судебная власть показали, насколько неэффективным может быть украинский президент, поскольку соблазн коррупции слишком велик, а возможности коррупции через политическую систему слишком легки. Конституционный суд страны аннулировал 26 февраля новый антикоррупционный закон, поскольку он перекладывал презумпцию виновности на политиков. По мнению суда, антикоррупционный закон противоречит надлежащей правовой процедуре, заставляя чиновников доказывать, что их деньги были получены честным путем. Закон был центральным элементом требований Международного валютного фонда в обмен на финансовую поддержку. Трудно сказать, куда это все приведет. Полиция, судебные органы, исполнительные органы активно сопротивляются расширению антикоррупционных компаний.
В апреле этого года власть на Украине перейдет либо к «белой вороне» [Зеленский], либо к искусному инсайдеру, лишенному власти в течение нескольких лет [Тимошенко], либо (что менее вероятно) увидит преемственность в лице своего нынешнего лидера. При этом перед следующим президентом Украины будут стоять те же задачи, что и до выборов, поэтому необходимо, чтобы будущий лидер разобрался с коренными причинами. Он должен укрепить парламентскую поддержку реформы, но также сосредоточиться на ограничении власти правительства на всех уровнях. Если Украина сможет двигаться активнее в сторону децентрализации, распределив власть из Киева, то может и не иметь значения, кто будет следующим президентом.
Кристофер Хартвелл
The Washington Post (США)
