Не раз выступал в европейских СМИ со своими оценками предвыборных московских событий. Вот его мнение.
– С митингов у московской мэрии начинается отсчет новой эпохи в истории посткоммунистической России. Мы стоим у истоков конституционного кризиса, разрешение которого прямо и непосредственно выводит Россию в революцию.
Кажется, жизнь режима перестает быть томной. Хотя ни массовостью своей, ни уровнем насилия митинг в поддержку независимых кандидатов в депутаты местного заксобрания неотличим от многих других несанкционированных акций несистемной оппозиции последних лет. Но внешняя сторона обманчива – мы стали свидетелями рождения принципиально нового протеста, переводящего противостояние общества и власти на качественно новый уровень.
Я склонен рассматривать случившееся как триггер формирования движения, которое уже прямо и непосредственно приведет к кардинальным переменам существующего общественного и государственного строя. Разумеется, это случится не завтра, и процесс этот будет многоступенчатым.
Дело здесь не в числе и составе вышедших на улицы, не в мандраже власти, не в жесткости репрессий и не в отмечаемом почти всеми изменении в поведении протестующих, активно и часто вступающих в противоборство с полицией. Мы являемся свидетелями глубокого конституционного кризиса, который долго тлел в политическом подполье и наконец проявил себя в самой откровенной и бескомпромис-
сной форме.
То, что вызвало массовые выступления москвичей, зачастую трактуется чересчур упрощенно, как очередная грубая провокация властей. Этому отчасти способствует то, что и на самом деле манипуляции с подписными листами носят откровенно провокационный характер. Но реальная фактура конфликта намного сложнее. Эпоха «суверенной демократии» в России закончилась. Ей на смену пришла эпоха «наперсточной демократии». За восемь лет, прошедших со времени несостоявшейся медведевской либерализации, страна пережила масштабную конституционную контрреформу, в ходе которой все политическое поле было перепахано корявым плугом реставрации.
Двадцать лет власть эволюционировала с одной-единственной целью – никогда и ни при каких обстоятельствах не терять полный контроль над ситуацией. Она не может теперь быть другой, не может пойти на компромисс, не может уклониться от столкновения, хотя и осознает все риски. Двадцать лет общество эволюционировало, пока не породило оппозицию, которая стремится к столкновению как к самоцели. Теперь им не разойтись. Мосгордума здесь ни при чем – на кону конституирующий принцип. Ожесточение теперь будет только непрерывно нарастать, а любые тактические маневры любой из сторон будут интерпретироваться оппонентами исключительно как проявление слабости и повод усилить давление.
Процесс со скрипом пошел и теперь будет только набирать обороты, пока его не остановит либо очередная революция, либо очередная контрреволюция, что по сути одно и то же. Только такой контрреволюции, что случилась в 2013–2014 годах, уже будет мало.
Меня пригласили комментировать московские протесты онлайн на Би-би-си. Увиденная мною на широком экране картинка из Москвы шокировала.
В некотором смысле эта новая эстетика отсылает нас к стародавним временам чекистской кожанки с маузером на боку и черного воронка. Старая Москва с ее бордюрами и добродушным пластиковым зоопарком ушла в прошлое. Собянинская эстетика сменила гражданское платье на военный френч. Отныне Москва – это шеренги киборгов, сверкающих «хипповыми наколенниками», колонны блестящих на солнце скафандров, под стеклами которых угадываются балаклавы, хищные стаи «черных птиц», клином врезающихся в толпу и уволакивающих свою жертву, и крик: «По коленям, по коленям…» Вряд ли это тот театр, о котором мечтал Собянин. Красота сегодняшней Москвы – мертвая.
Культ силы – это единственная настоящая и неподдельная религия современной России. Смысл акций устрашения и бесчисленных акций, которые за этим неизбежно последуют, в служении этому новому культу силы. Если цель поэзии – поэзия, то цель террора – террор. У него нет других «практических» целей.
Я считаю, что московские события являются первым проявлением складывающейся революционной ситуации. Это не означает, что московские события прямо и непосредственно сейчас приведут к какому-то коллапсу, вооруженному восстанию, как кому-то мерещится.
Но московские события – это триггер определенного процесса, который, с моей точки зрения, уже не завершится. Это может быть необязательно победой демократических сил, сразу говорю.
Через 30–40 лет, если ничего не изменится, России как суверенного единого государства в этих границах не будет. Потому что то, что сегодня делает российское правительство, это преступление против русской истории, суицид русской культуры как таковой. И русской государственности как независимой, как суверенной.
Мы сегодня проедаем всё. Мы проедаем даже то, что сделано было Сталиным. Мы осуществляем реальную деиндустриализацию страны, мы занимаемся фейками, мы выдаем научно-технические разработки 70-х годов за создание нового. Мы уничтожаем наше образование. Мы уничтожаем медицину и, соответственно, ухудшаем тем самым генетический фонд населения. То есть через 10–15 лет Россия при сохранении существующих тенденций будет совершенно отсталой технологически, демографически опустошенной. И с точки зрения генофонда больной страной.
Эмиграционный поток растет. Активная политически часть населения уезжает. Проблема в другом. Уедут не только политически активные. И не столько политически активные. Уедет все, что может двигаться. Уедут все, кто может думать. Уедут все, кто способен к творческой работе. Если так будет продолжаться, может, как раз активисты и останутся. Программистов может не стать. Вот цена вопроса этой политики. Россия – страна, у которой нет будущего. Власть сама создает себе могильщика.
Из общей картины протестов вытаскиваю три эпизода. Они очень показательны. Вот первый эпизод. Замечательный ролик кто-то снял. Где человек 5 здоровенных омоновцев просто вошли в раж. Бьют лежащего на земле парня, и один другому кричит: «По коленям, по коленям!». Он показателен тем, что на нем очевидное превышение власти и злоупотребление ею. Никакой необходимости бить лежащего человека, который не оказал никакого сопротивления, нет. Человек превращается в зверя. Этот момент очень опасен. Власть подвигает общество к какой-то такой точке кипения, которая будет рождать ответную реакцию.
Второй – совершенно потрясающий эпизод. У нас о нем много говорят. С лишением родительских прав. Является ли это все похабное издевательство над родителями адекватной мерой? Власть задает стандарт разгульного, дикого, ничем не ограниченного насилия. И что мы получаем на другом конце провода? Мы получаем этого парня, студента Жукова, который представляет собой совершенно новое поколение. Я очень сильно сомневаюсь, что студент Жуков кого-либо координировал. Потому что ОМОН хватает тех, кто под руку попался. А дальше уже размер обвинения прямо пропорционален уровню фантазии следователя.
Понимаете, рождается совершенно новое поколение. Оно рождается исключительно как ответ на действия властей. Потому что если бы этого разгула насилия, если бы этой политики по насаждению насилия не было, то не было бы и ответной реакции. И это будет уже поколение не непуганых идиотов, это будет поколение непуганых профессиональных революционеров. Они пойдут через эти тюрьмы, они выйдут из этих тюрем. Власть в безумии своем лезет в петлю. Да подавят эти московские протесты, в асфальт закатают и бордюрами сверху закроют. Но вы когда-нибудь видели, как по весне через этот асфальт грибы прорастают?
Бессмысленно искать смысл террора. Террор живет по своим законам, это неуправляемое насилие. Это логика борьбы всех против всех, логика гражданской войны в обществе.
И поскольку властью был выбран такой вариант действий, то это говорит о том, что никто ситуацией не управляет. Все уже живут в этой логике. Людям в Кремле кажется, что они чем-то управляют. Но в действительности они поступают так, как требуют условия той колеи, в которую они вкатились.
Вообще мы забываем, что реальный протест против самодержавия начинается не в той возрастной группе, в которой нахожусь я. И даже не в той возрастной группе, в которой находится Алексей Навальный, потому что по рамкам революции Навальный – это старик. Я думаю, что эстетика будет та, гимназическая.
Все революции мира делались людьми, которые жили хорошо. Бойтесь людей, живущих хорошо. Люди, которые живут плохо, мечтают только об одном – чтобы жить хорошо. А люди, живущие хорошо, начинают думать о том, чтобы жить достойно. В этом вся проблема.
Протесты в России — социальная
инфантильность?
Дмитрий ШЕЛЕСТ
(ИА REGNUM)
Необходимо сохранить социальное государство не только как текст 7-й статьи Конституции РФ, но прежде всего де-факто, и не для того, чтобы избежать худшего, а просто исходя из здравого смысла. Иначе экономика и социальное устройство нулевых и даже десятых годов XXI столетия будет выглядеть праздником жизни, а нынешние протестующие будут рассказывать своим детям, как сытно и свободно им жилось при Владимире Путине.
Затянувшаяся волна протестов в июне–сентябре 2019 года, а также протестная активность после 2010 года в целом заставляет задуматься не столько о значимости выступлений граждан Российской Федерации, сколько вообще о понимании противоположными сторонами своего места в мире и, более того, адекватности выстроенной ими картины мира.
Даже если бегло взглянуть на историю России, можно отметить специфику российской оппозиции: она рождается внутри существующей власти, действует и побеждает во властных коридорах, а уже затем являет себя миру. Очевидно, что правление Павла I и Хрущева, мягко говоря, разнятся друг от друга, однако их снятие с государственных постов осуществлялось руками людей, входящих в управленческий аппарат государства. И если не вспоминать злосчастную табакерку как инструмент насильственного отречения императора, концептуально отстранение от руководства страной не отличается ни в том ни в другом случае.
Конечно, существуют и исключения. Прежде всего это большевики, которые пришли, казалось бы, из ниоткуда и развернули ожидание буржуазной революции совершенно в иную сторону. Но иной сценарий, срабатывающий эпизодически на протяжении многих веков, лишь подтверждает правило. И в подобных условиях многие рядовые протестующие и их лидеры чем-то напоминают табакерку – тяжелый предмет, использованный не по назначению.
Если же мы посмотрим на новую Россию, то, подозреваю, нам не удастся увидеть сколько-нибудь внятной партии, общества или класса, готовых радикально перестроить или заменить существующий государственный порядок если не на более справедливый, то хотя бы на более функциональный. Это не кажется удивительным, стремление к идеальному состоянию общества давно не является прерогативой. Власть в глазах большинства россиян далеко не сакральна, однако недовольство ею не формирует революционные колонны, подпольные партии и революционные ячейки. Всё не так плохо. Вспомним, когда писатель-революционер Эдуард Лимонов организовал Национал-большевистскую партию, но он смог лишь обозначить революционную борьбу, не найдя широкой поддержки, и был назван радикалом со всеми вытекающими в виде приговора суда последствиями, однако продолжил выдавать отличные тексты после освобождения. А новый революционный soft-террор лишь пощекотал нервы местным чиновникам и новым буржуа, но не более того.
Тем не менее, с одной стороны, у россиян существуют достаточные претензии к власти, с другой стороны, конфликты внутри правящей элиты всегда дают возможность эксплуатировать народное недовольство без разъяснения причин и определения целей. Конечно, если кто-то считает, что он борется против «кровавого режима», это его личное дело, но в таком случае так и подмывает задать вопрос о знаниях среднестатистическим протестующим реалий действительно тиранического государства. Что известно ему о борьбе против кровавых режимов начиная от гражданской войны в Испании 1936–1939 годов и заканчивая сопротивлением правлению Дювалье – папаши Дока на Гаити?
Очевидно, большинство оппозиционеров не задумываются о таких вещах. Не задумываются они и о целях некоторых лидеров протестных настроений, этаких псевдореволюционеров, чья деятельность имеет конкретную направленность в отношении тех или иных лиц, но не системных проблем и уж, упаси Господи, существующего строя. И далее, к сожалению, добавлю субъективную составляющую. Во многом в протестной активности участвует несчастное поколение 1990-х годов: недолюбленное, недокормленное, недообразованное. К счастью, это не исчерпывающий портрет поколения, но многие из подобных типажей как раз и пытаются найти себя в чужой сваре, не имеющей никакого отношения к проблемам страны. Даже один из общих лозунгов – «Кто угодно, но не они!» уже наталкивает на мысль, что подростковое, инфантильное сознание довлеет над рациональным выбором и гражданской позицией. Подыгрывание же граждан старших поколений от «они же дети» до «ах, какая смелость» заставляет усомниться в здравомыслии уже более взрослых сочувствующих. Перенос детства на десятилетие вперед, демонстрация смелости перед мифической жестокостью существующего порядка. Да, так и вспоминается известный персонаж американской масскультуры Джокер: «Знаешь, откуда эти шрамы?»
А что же страна, наша Родина? Государство существует во вполне понятной парадигме. Я бы назвал это олигархической республикой. И все наши социальные отношения, общественные связи, культурные события, как и многое другое, мирно покоятся на Левиафане – приватизированной собственности когда-то существовавшего государства рабочих и крестьян. Эта собственность существует и в виде государственных корпораций, управленцы которых имеют совсем не государственные (бюджетные) зарплаты, живет в качестве иных хозяйствующих субъектов, 82% которых составляет личное богатство десяти процентов чрезвычайно одаренных и работоспособных людей. Странно, но в свое время Карл Маркс эту часть населения почему-то грубо назвал «соперничающими кликами и авантюристами из правящих классов». И, естественно, в этих условиях мнения и голоса избирателей часто направлены на выбор без выбора, а задачи некоторых сегментов протестной активности становятся кривеньким отражением устремлений политико-экономических группировок. Но даже при таком раскладе не всё зависит от пожеланий «социально ответственных бизнесменов».
Ни в одном из существующих государств (не говорим о фактических failed states), где хоть как-то существует формальный или неформальный общественный договор, не может игнорироваться гражданская позиция населения. Верхушка может манипулировать народным мнением, направлять в ложное русло, создавать внутренние конфликты в протестном движении, но не может полностью исключить народ из диалога. И в этом отношении мирные протесты становятся той самой формой общения правящей верхушки, какая бы она ни была, и народных масс. Без насилия проверяется договороспособность государственных деятелей и людей. Такая протестная активность – это не угроза, не проблема для страны. Проблемы на государственном уровне начинаются тогда, когда власть последовательно не слышит голос человека, вот тогда начинают расти баррикады.
Что же мы наблюдаем сегодня? Существующая власть в Российской Федерации, как бы мы к ней ни относились, способна к диалогу со своим народом. Не всегда вовремя, не всегда понятно, не всегда полностью, но способна. Но… Прежде всего отсутствует или плохо различим механизм обратной связи государственной бюрократии и недовольных россиян. Объективно ухудшается социально-экономическая ситуация для большинства рядовых граждан. Вместо того чтобы говорить о текущих проблемах, многие представители власти пытаются манипулировать проблемами иного порядка, самый очевидный пример – наличие внешней угрозы. И, наконец, последнее: призывая жителей нашей страны к тем или иным шагам, представители деловых и политических элит не демонстрируют единения с народом. Они живут в иной реальности.
Другая сторона, та самая несистемная оппозиция в лице своих активистов, иногда кажется корпусом шутов и скоморохов, то есть людей посредственных, неглубоких, но стремящихся к самопрезентации любой ценой, пусть даже за счет осмеяния и потери чести. Возможно, такие лица неплохо смотрелись при Всешутейшем соборе Петра I, но у большинства разумных соотечественников такие персонажи вызывают неприязнь. Естественно, что и многие лозунги типа «Я – не Россия», которые декларируются не только напрямую, но и прослеживаются в подтексте выступлений «борцов с режимом», не способствуют позитивной оценке таких протестов. Тем более что страна, привыкшая жить многие века с осознанием угрозы извне, не примет ориентацию на внешние центры силы претендентов на российский престол и региональные престольчики. И, конечно, несамостоятельность ряда протестных деятелей и движений, то есть зависимость от скрытых манипуляторов и кукловодов, читается даже не искушенными в политических баталиях наблюдателями.
Таким образом, на 2019 год ситуацию можно охарактеризовать следующим образом (естественно, в общей перспективе). Происходит конфликт в государственных управленческих структурах, связанный с планируемым транзитом власти в 2024 году. На этом фоне для достижения тактических преимуществ группировками, обладающими властными и экономическим ресурсами, используется наиболее склонная к протестной активности часть населения, в большей степени молодежь. В силу определенного устройства современной России – олигархической республики – организованные протесты не направлены на решение системных проблем и носят в лучшем случае тактическую направленность. Многие выступления граждан на этом фоне девальвируются (например, протесты в Новосибирске), а иногда просто отсутствуют в медийном пространстве. Можно сказать, что фокусировка на «московские» выступления затушевывает и существующие проблемы, и будущие точки протестов.
При этом системные проблемы, начиная от ЖКХ и заканчивая общими вопросами вроде усиливающегося неравенства, никуда не исчезают, а приобретают отложенный характер. Консервации способствует по-прежнему высокий уровень доверия действующему президенту России. Но на фоне описанного «ландшафта» растет следующее поколение молодежи, которое сформирует новое поколение оппозиции. Причем, говоря о нем, я бы не употреблял термин «оппозиционеры», подрастают, скорее, «революционеры». Стоит объяснять, в чем отличия?! Вот те, кто сейчас еще ходит в школу, через пять лет могут быть настроены иначе: сметать всё по-настоящему. И если существующая система продолжит воспроизводить себя следующие пять-семь лет без изменений, то нас ожидают потрясения несколько иного масштаба и интенсивности. Уместно предположить, что такое развитие событий инициирует разворот в следующий, послепутинский, период – к прямой власти олигархата и (или) установлению вполне «нормальной» диктатуры по типу Испании 1939 года или Чили 1973 года. Впрочем, нынешнее руководство страны может предотвратить негативный сценарий, обеспечив своим преемникам пространство для развития. Необходимо сохранить социальное государство не только как текст 7-й статьи Конституции РФ, но прежде всего де-факто, и не для того, чтобы избежать худшего, а просто исходя из здравого смысла. Иначе экономика и социальное устройство нулевых и даже десятых годов XXI столетия будет выглядеть праздником жизни, а нынешние протестующие будут рассказывать своим детям, как сыто и свободно им жилось при Владимире Путине.
Кнут Кремля
больше не помогает, пряника тоже нет
По мнению финского исследователя,
московские митинги только начинаются
По мнению финского исследователя, московские митинги только начинаются. Экономика России не рушится, да и Москва – богатый город, но сейчас людей прежде всего волнует соблюдение их политических прав, говорит Юсси Лассила. Власти пытаются намекнуть, что участвовать в митингах – значит рисковать здоровьем, но все бесполезно. Может быть, у Путина есть какой-то козырь в рукаве?
Хенри КОПОНЕН
Kauppalehti (Финляндия)
«Тогда мы будем говорить о критическом моменте для всей власти». Недовольство россиян вызвано не только медленным ростом экономики, но и несоблюдением политических прав. По мнению финских исследователей, власть будет отвечать силой.
«Долой царя!» – кричали собравшиеся 10 августа в Москве протестующие. Так сообщает новостное агентство Reuters.
Эти митинги в столице были крупнейшими за много лет. По оценкам наблюдателей, на улицы вышло около 60 тысяч человек.
Августовские митинги продолжили волну протестов, поднявшуюся в середине июля. Причиной стало то, что представителей оппозиции и независимых кандидатов не допустили к выборам в Московскую городскую думу, которые должны состояться в сентябре.
Полиция вновь применила силу, были задержаны по меньшей мере 229 протестующих. А следующий митинг должен был состояться уже 17 августа.
Старший научный сотрудник Института внешней политики Финляндии (UPI) Юсси Лассила считает, что выступления продолжатся и у властей нет действенных методов, чтобы успокоить протестующих.
По словам Лассилы, беспокойство вызывает не только число участников, но и характер протестов. За столь мощной активностью граждан, вероятно, стоит недовольство, копившееся долгое время.
«Если в митинге участвуют 10 тысяч человек, то число людей, разделяющих взгляды протестующих, должно быть в несколько раз больше. Общее недовольство растет и проявляется в протестах», – объясняет Лассила.
Последняя большая волна протестов была в 2011–2012 годах. Митингующие выступали против мошенничества на выборах в парламент страны – Государственную думу. Тогда граждане требовали в основном пересчета голосов.
Лассила считает, что муниципальные выборы в России обычно малозначимы, но в этот раз факт отстранения независимых кандидатов показался москвичам вопиющей несправедливостью.
Лассила отмечает, что во время прошлых протестов ситуация с атмосферой в гражданском обществе и состоянием политических свобод была гораздо лучше. Сейчас насилие, запугивание и давление возросли, но митинги проводятся все равно.
Протесты продолжаются. И хотя в этот раз митинги вспыхнули из-за выборов, протестующие вскоре начали требовать освобождения задержанных политических активистов. Митингующие даже потребовали отставки мэра Москвы.
Профессор Александровского института при Хельсинкском университете Владимир Гельман считает, что недовольство вызвано многими причинами.
На российской экономике сказываются, в том числе, и санкции западных стран, но острого экономического кризиса в стране нет.
«Экономика России, конечно, находится в застое, и покупательная способность граждан ослабла, но это не главная причина», – считает Гельман.
Эту версию подтверждает и то, что крупнейшие митинги проходят именно в Москве.
«Москва – богатый город в масштабе России и даже Европы. Многие жители провинции могут только мечтать о московском уровне жизни».
Сейчас на акции протеста выходят люди, требующие соблюдения своих политических прав и проведения настоящих реформ.
По мнению Гельмана, власть такого предложить не может.
«Ответ властей – подавление. Полиция реагирует жестко. Но этого недостаточно. Кремль не может положиться только на кнут, если не способен предложить пряник. До недавних пор позитивных действий для завоевания доверия людей замечено не было».
Лассила также считает, что давление в отношении властей России будет усиливаться по мере приближения московских выборов, других муниципальных выборов и даже выборов в Госдуму в 2021 году. Единственным оружием Кремля остаются жесткие меры.
«Очевидно, выбрана линия более сильного запугивания и умышленного произвола. Таким образом власти хотят внушить, что участвовать в демонстрациях – значит рисковать здоровьем», – говорит Лассила.
По мнению Лассилы, ситуация тяжела для представителей власти, в том числе, и потому, что усмирить десятки тысяч людей практически невозможно без причинения серьезного ущерба участникам демонстраций.
«Если будут жертвы, есть опасность, что протесты лишь активизируются».
«В Москве произвол чиновников мотивирует и раздражает. В протестах участвуют даже абсолютно законопослушные граждане».
Шествия и демонстрации пока проходят довольно мирно. Митинг 10 августа даже был согласован.
«Власти пытаются обозначить границу между законными и незаконными протестами. Заметно, что граждане не принимают это искусственное разграничение и оба типа протестов привлекают все больше участников».
Может, Путин чувствует, что его власть уже под угрозой. Россияне мало доверяют политической системе и правящим партиям, но высокая популярность президента Владимира Путина до недавнего времени все же сохранялась.
Однако даже популярность Путина дала трещину.
«Путин больше не «тефлоновый». Думаю, среди сохранившихся сторонников президента есть несколько десятков процентов конформизма и политического безразличия», – считает Лассила.
Если протесты продолжатся и недовольство будет расти, поддержка может упасть.
«Тогда будем говорить о критическом моменте для всей власти. Сейчас власть в России основывается на пирамиде, построенной Путиным. Пока тяжело предугадать, когда произойдет поворот».
«Речь о том, как долго политическая элита будет надеяться, что у Путина все под контролем».
Будущее покажет, какие еще приемы есть у Кремля в рукаве. Пока что Путин ничего не сказал гражданам, собравшимся в Москве. Однако 10 августа президент, одетый в кожаную куртку, принимал участие в крымском мероприятии для байкеров, которое транслировалось государственными телеканалами.
Даже агрессивной внешней политики и захватов территорий теперь недостаточно, чтобы исправить ситуацию.
«Политика великой державы больше не получит от граждан такой реакции, которая может изменить ход событий. Когда на родине не все в порядке, тема Украины, активно освещаемая государственным телевидением, начинает вызывать только возмущение», – говорит Лассила.
По его словам, результаты опросов показывают, что отношение россиян к западным странам становится более позитивным, несмотря на пропаганду.
Изменившееся мировоззрение заставляет москвичей требовать соблюдения собственных прав.
* Высказывания авторов публикаций не отражает позицию издания.
По материалам зарубежных СМИ
