«Это было привнесено с фронта»
Впервые увидел его на одном из партийно-хозяйственных активов в середине 70-х. Красивый, статный мужчина, с копной русых волос на голове, со Звездой Героя Социалистического Труда на груди, был в центре внимания, держался уверенно, заразительно смеялся, выступал с трибуны смело, конкретно. Сандовский район, где он работал первым секретарем райкома партии, по праву считался передовым.
А началось восхождение Александра Ивановича Виноградова с военного лихолетья. В 1942 году после окончания Краснохолмской средней школы он был направлен в Ярославское пулеметно-минометное училище. В мае 1943-го в звании младшего лейтенанта получил направление командиром минометного взвода 170-го стрелкового полка 58-й стрелковой дивизии. Вскоре началось наступление. Вот как он описывает этот период в своем дневнике.
«14.08.1943 первый батальон 170 с.п. овладел д. Ново-Александровка и вышел к д. Буды-2 (по Варшавскому шоссе). Полк в эти дни понес значительные потери – убиты 26 человек, ранены 99 человек. К 16 августа батальоны и роты полка, наступая на запад вдоль Варшавского шоссе, заняли населенные пункты Буды-1, Сутоки. На этом участке 170-й полк столкнулся в боях с власовцами. За пять дней (с 11 по 16 августа) немцы и власовцы потеряли до пяти рот солдат и офицеров. Наши потери – 91 человек убитыми и 408 человек ранеными. На окраине этого населенного пункта немцы соорудили лагерь для молодежи, захваченной в рабство. По сути, загон для скота, площадка, огороженная высокой колючей проволокой. Вместо пола – гнилая солома, превращенная дождями в навоз. Вдоль проволочной ограды – нары, доски исписаны пленниками. Нашли бутылку, в которой письмо к Красной Армии: выдержку из него опубликовала дивизионная газета: «…Дорогие браточки! Пожалуйста, как можно скорее освобождайте нас из немецкой колючей проволоки. До свидания. 15 человек: Лида Т., Татьяна Т., Николай С., Ирина С. И т.д». Это письмо ожесточило воинов. Вся вторая половина августа 1943 года была отмечена боями на Рославльском направлении. После взятия опорного пункта Каширино наша дивизия была передана в распоряжение 33-й армии. Полки вступили в бой юго-западнее Ельни. Прорвав оборону врага, перерезав шоссе Смоленск–Рославль, форсировали реки Хмара, Сож и Вихрь, вступили на землю Белоруссии. Более 50 населенных пунктов освобождено от фашистов…»
Бои на Оршинском направлении. Доформирование дивизии на станции Осуга под Ржевом. Передислокация на Украину в состав 1-го Украинского фронта, где развернулись бои в районе сел Виноград, Душановка, Павловка, Тыновка…
«Немцы оказывали сильнейшее сопротивление, – записал Виноградов. – Около д. Павловка немецкие танки пошли в атаку на наши позиции с включенными фарами, за ними двигалась на транспортерах пехота. Бой длился целый день. Пехоту огнем минометов отрезали, танки прорвались к селу Виноград. В селе был тяжело ранен начальник штаба дивизии полковник Мартынов. Находящийся там же командир дивизии полковник Самсонов принял решение силам 170 с. полка и 335 с. полка нанести удар по штабу немецкой дивизии «Адольф Гитлер». Ночной удар удался, силы обоих полков нашей дивизии, разгромив немцев, вошли в с. Виноград. Было это 11 февраля 1944 г. Ночью выбили немцев из с. Виноград, утром они нас выгнали из села. Ночью мы их выгнали. На второй день они снова нас выгнали. Так три дня подряд…»
На очереди было уничтожение Корсунь-Шевченковской группировки врага. В это время девятнадцатилетнего Александра Виноградова награждают орденом Красной Звезды. В представлении командира 170-го стрелкового полка майора Минакова отмечалось: «…Участвуя в боях с немецко-фашистскими захватчиками с мая месяца 1943 года, командир взвода младший лейтенант Виноградов А.И. проявил себя стойким, смелым и мужественным командиром. При отражении контратак противника в районе деревень Тыновка и Павловка взвод тов. Виноградова уничтожил до ста немецких солдат и офицеров, а сам он лично из винтовки убил десять фрицев. В наступательных и оборонительных боях на Западном фронте тов. Виноградов также проявил образцы мужества и бесстрашия…»
Далее – участие в Львовско-Сандомрской операции, форсирование Вислы. В журнале боевых действий 170-го стрелкового полка записано:
«Река была шириной 400–600 метров, глубиной 1,5–5 метров. Переправы шли на подручных средствах: бревнах плотах из досок, хвороста, небольших лодочках. От расстрела в упор наших бойцов и командиров спасло то, что на западном берегу Вислы была болотистая, заросшая кустарником-ивняком территория, куда немецкие танки и самоходки не могли пройти… В отражении немецких контратак в первые дни после переправы отличились разведчики полковой разведки Бондарь, Маркушев, Дресвянников, Алферов, Овсянников – все они были представлены к правительственным наградам… Комсорг 2-го стр. батальона мл. лейтенант Привитков, саперы Лаконцев и Поставной, командир артбатареи Гридичев, командир минометного взвода мл. лейтенант Виноградов также представлены к правительственным наградам».
На плацдарме Виноградов был ранен и эвакуирован в медсанбат. В свой полк вернулся в сентябре и со 2 октября 1944 года был назначен исполняющим обязанности командира 1-й минометной роты, а с 26 октября – командиром роты. Впереди было новое испытание – форсирование Одера и Шпреи. «Дивизия начала готовиться к Висло-Одерской операции, – пишет Виноградов. – Наш 1-й батальон определяется командованием полка и дивизии штурмовым. В первый день полк продвинулся на 16 км, взломав немецкую оборону. На второй день продвижение еще на 30 км заканчивается взятием первого немецкого города Рютцен. К началу февраля дивизия подошла к реке Одер. Река форсирована. К 20 февраля дивизия вышла на восточный берег р. Нейсе. На этом рубеже войска Красной Армии заняли оборону. В начале апреля началось наступление на логово фашизма – Берлин. В середине апреля был взят г. Коттбус».
19 апреля Александра Виноградова ранило в четвертый раз. Шрапнель бризантного снаряда угодила в правое плечо. После излечения он продолжил служить в 14-й гвардейской дивизии до сентября 1946 года.
Мирную жизнь начинал секретарем, председателем Антоновского сельского округа Молоковского района. Работал начальником районной инспекции по сельскому хозяйству, секретарем по зоне МТС, начальником Новокотовской МТС, председателем райисполкома в Кесовой Горе, Кашине. В перерывах дважды учился. Ярчайший период его жизни связан с Сандовом, где Александр Иванович был первым секретарем райкома партии с 1965 по 1988 год.
– По жизни мы долго шли рядом, – рассказывал мне бывший директор облптицепрома Василий Дмитриевич Володин. – Моя деревня находилась в трех километрах от деревни Антоновское, где Саша родился. В одной церкви, Антоновской, нас крестили. В Антоновской школе учились. Отцы наши вместе выходили из окружения в Брянских лесах в 41-м. Правда, позже пути их разошлись. Его отцу повезло остаться живым, а мой погиб в Городокском районе Витебской области. Ну а позже, когда он был первым секретарем в Сандовском районе, а я – в Сонковском, в гости друг к другу ездили. Самый человечный человек. Хоть в разведку, хоть куда можно с ним.
– Я давно заметил: Александр Иванович не позволял себе проехать мимо работающего трактора, комбайна, пасущегося стада, – говорил бывший собкор «Калининской правды», впоследствии помощник первого секретаря обкома КПСС Виктор Петрович Липин. – Обязательно здоровался за руку с механизатором или пастухом и никогда не начинал с производственной беседы. Разговор шел на житейские темы… Возникало впечатление, что он будто вчера был здесь, вместе с собеседниками ел, спал, ходил на луг с косой или заправлял сеялку удобрениями и семенами.
«Для меня неоспоримой обязанностью было вести кропотливую, постоянную работу с кадрами, с народом, – подчеркивал Александр Иванович в своих заметках. – В этом ключ успеха в любом деле. Узнавая их в жизни, в умении преодолевать трудности бытия, я узнавал и о себе. Любил кадры, которые были честными. Тех руководителей, которые, допуская ошибки, признавали их и стремились быстро исправить в практической работе. Не любил тех, у кого, как говорили древние, «над гибкостью ума преобладала гибкость поясницы». Подхалимов, трепачей не терпел. Это, наверное, было привнесено в мой характер от отца и с фронта. На фронте некогда изгибаться, времени не было. Да и противно видеть это. Меня не называли руководящим работником, я стремился быть равным в отношении к другим, жил в многоквартирном доме, где проживали пенсионеры, механизаторы…»
Ежегодно район поставлял государству 7–8 тысяч тонн зерна, 10–12 тысяч тонн картофеля,1,5–2,4 тысячи тонн льноволокна, 12–14 тысяч тонн молока, 2,5–3,4 тысячи тонн мяса. В 18 хозяйствах были возведены 20–30 домов, 12 магазинов, три восьмилетние школы, шесть домов культуры. В райцентре построили базу леспромхоза, льнозавод, поликлинику, Дом культуры, здание филиала Краснохолмского ПТУ, нефтебазу, четыре котельные, создали мощную строительную и ремонтную сферу аграрного сектора. Одним словом, жизнь била ключом. К боевым наградам Виноградова – двум орденам Отечественной войны первой степени, ордену Отечественной войны второй степени, ордену Красной Звезды, медалям «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За победу над Германией» и другим добавились мирные – ордена Трудового Красного Знамени, Октябрьской Революции, а затем Звезда Героя Социалистического Труда и орден Ленина». В Грамоте Верховного Совета СССР отмечалось: этой награды А.И. Виноградов удостоен «за большие успехи, достигнутые во Всесоюзном социалистическом соревновании и проявленную трудовую доблесть при выполнении принятых обязательств по увеличению производства и продажи государству зерна и других продуктов земледелия в 1973 году».
Последние годы его жизни были полны переживаний. На глазах рушился уклад жизни, который создавало поколение победителей. Проводя параллели с войной, я иногда думаю, что сотворенное либералами с русской провинцией Виноградов воспринимал как отступление перед оккупантами. Каждая умершая деревня – сданный рубеж обороны. Каждое зарастающее бурьяном поле, разрушенная ферма – сданные высоты. В своих записках он отмечал: «90-е годы в связи с так называемой «перестройкой» перевернули район с ног на голову, экономика района расхлестана вдоль и поперек, сельское хозяйство в развале. Народ потерял веру в созидание, колхозы и совхозы в долговой яме». С огорчением говорил мне об этом Александр Иванович в день нашей встречи на его скромно отмечаемом юбилее. Коварная болезнь подтачивала его изнутри, слова давались ему с немалым трудом. Но сияла на лице прежняя виноградовская улыбка. Открытая, добрая, она и сейчас передо мною.
Он не сдался. Растил внуков, поострил баню на даче, теплицу, выращивал, как сказала мне его дочь Татьяна Александровна, «потрясающие цветы». Мы договорились вновь вернуться к его запискам. Увы, вскоре Александра Ивановича не стало.
– Каким он остался в вашей памяти? – спросил я тогда у Татьяны Александровны.
– Отец и его друзья были настоящими патриотами, – ответила она. – Честными, скромными, уважающими людей труда, любящими Родину.
В Сандовском районе не забыли этого замечательного руководителя. Одна из улиц поселка Сандово носит имя А.И. Виноградова.
На снимках: 1. Командир минометной роты А.И. Виноградов (справа) с командиром 1-го батальона 170-го стрелкового полка 58-й стрелковой дивизии З.Н. Романовым. Август 1944 г.; 2. первый секретарь Сандовского райкома КПСС А.И. Виноградов. Середина 80-х гг.
Из жизни Александра Ильича
Познакомившись с Александром Ильичем в конце 70-х, и в мыслях не держал, что спустя четверть века наши дорожки пересекутся на родственной стезе. В пору нашего знакомства Федоров работал заведующим финансово-хозяйственным отделом Калининского обкома партии, а я – редактором областной молодежной газеты «Смена». Было это при первом секретаре обкома П.А. Леонове, с которым Александр Ильич, в силу своего прямого характера, не сработался. Больше ничего об Александре Ильиче не знал, до той поры, пока мы совместно не начали отмечать дни рождения его правнуков и моих внуков Ивана и Глеба. Однажды, сидя за общим столом, Федоров сообщил, что его пригласили на встречу участников Курской битвы. «Танкистом я был», – пояснил он.
В 1941 году крестьянский сын из деревни Карпово Ржевского района Саша Федоров окончил Чертолинскую среднюю школу.
– 17 июня прошел выпускной вечер, а 19 июня я уехал поступать в Саратовское второе танковое училище, – вспоминал Александр Ильич. – 22 июня, построив нас в казарме по тревоге, сообщили: «Война». Готовился быть командиром тяжелого танка КВ, но скоро в училище пригнали Т-34, освоил и его. Выпуск состоялся в ноябре 1942 года. В это время шли кровопролитные бои в районе Сталинграда. Из танков, что были в училище, сформировали роту, и она своим ходом отправилась на Сталинградский фронт. Мы остались без танков. Просимся на фронт, ответ: «Ждите приказа». Через месяц я стал лейтенантом. Посадили нас в эшелон и привезли в Нижний Тагил, во второй запасной танковый полк. Подбирались экипажи: командир, башенный стрелок, радист, механик-водитель. Помогали собирать свои танки на конвейере.
В это время, в соответствии с директивой Ставки от 17 февраля, формировалась первая танковая армия Катукова Михаила Ефимовича. Для нее нас и готовили. После завершения слаживания наш танковый батальон вместе с техникой доставили товарным поездом под Осташков. Разгрузились на станции Соблаго и ушли в район, где готовился танковый кулак для прорыва блокады Ленинграда. Как написал в своей книге «На острие главного удара» Катуков, тогда создавалась особая группа войск под командованием генерала Хозина. В нее включили первую танковую армию и 68-ю общевойсковую армию, которой командовал генерал Толбухин. Она должна была войти в прорыв, созданный танковой армией, выйти к Псковскому и Чудскому озерам и там закрепиться. Тем временем главный удар во взаимодействии с первой танковой армией наносили танковый и механизированный корпуса. Они должны были продвигаться через Лугу, вплоть до Балтийского моря.
Но 23 февраля поступил приказ: операция отменяется. Одна из причин – распутица, мешавшая продвижению танков. Сыграло роль и то, что немец во второй раз взял Харьков. Опять своим ходом, под бомбежками мы добрались до станции Соблаго, где был получен приказ грузиться в эшелоны с убытием в район Курска. Было это в марте 1943 года. Под Курском началась для меня настоящая война, но не сразу. 22-ю танковую бригаду, в которой я был командиром танка, расположили в районе Обояни, где мы простояли до начала июля, когда началось немецкое наступление. Бригада по тревоге ушла под Прохоровку.
Немцы бросили против нас огромное количество танков. Это были в основном Т-4, а у нас – «тридцатьчетверки». Что такое наш танк по составу экипажа, я говорил, а вооружение в нем такое: 72 пушечных снаряда, 2 пулемета и 70 дисков к ним. На случай аварийных обстоятельств – 5 килограммов тола. Сам погибни, однако танк взорви… Ну и сошлись мы вначале силами примерно батальон на батальон. В нашем 22 танка, у немцев – больше, в том числе «Тигры». Серьезная машина. Броня восемьдесят миллиметров, в лобовой части – до ста миллиметров, на вооружении 88-миллиметровая пушка, способная пробивать броню наших танков. У нас, правда, преимущество: они атаковали из лощины, мы стояли на горе…
– Напор выдержали страшный, – продолжил Александр Ильич. – Почти все танки нашего батальона подбиты, но мой остался цел. У немцев тоже жестокие потери. Чад невообразимый. Стоны, крики раненых, стрельба, взрывы. Я подбил два немецких Т-4… В Т-34 стреляет командир, башенный стрелок лишь заряжает, но это было заслугой всего экипажа, – сделав паузу, пояснил Федоров. – За тот бой меня наградили орденом Красной Звезды… В результате атаки немцам удалось продвинуться на нашем направлении на восемь километров, на соседнем – более чем на двадцать. Их остановила 3-я танковая армия Рыбалко. В это время мы убыли на переформирование в район Ахтырки. Получив новые танки, опять были переброшены под Прохоровку. Там-то я «Тигр» и подбил. Тогда приказ действовал: за уничтожение одного «Тигра» – орден Отечественной войны первой степени, двух – звание Героя Советского Союза. Поразить его можно было лишь в бок, гусеницу. Для этого на каждый экипаж перед боем выдавали по два подкалиберных термитных снаряда. Ищу уязвимое место у другого «Тигра», кричу башенному стрелку, чтобы быстрее послал в ствол снаряд. И – темнота в глазах. Оказалось, танк наш загорелся от прямого попадания. Меня, башенного стрелка и радиста механик-водитель Миша вытащил через нижний люк. Стрелку оторвало правую руку, радисту выбило глаз, я отделался контузией. Танк сгорел на моих глазах. За подбитого «Тигра» я получил орден Отечественной войны первой степени.
Вскоре меня ранило в маневровом бою. Оказался в госпитале, но недолечился. Мучения жуткие. Пришлось вернуться в госпиталь. Обнаружили в паху неизвлеченный осколок. Землячка наша, из Нелидова, сделала операцию. Жалко, фамилию ее не записал. Снова переформировались, опять начали воевать. В одном из боев, где мы несли тяжелые потери, в откатном устройстве танковой пушки вытекла жидкость. Я попросил у командира разрешения выехать на ремонт и наткнулся у КП на командира танкового корпуса Гетмана. Кричит: «Назад! Расстреляю!» Докладываю, в чем дело. «Нет у нас, лейтенант, времени на ремонт! Три танка осталось в строю! Немец на нашем КП будет, пока ремонтируетесь!» Отдает приказ командирам трех танков, в том числе и мне, курсировать по горке на виду у немцев, чтобы ввести их в заблуждение. Оказались мы чем-то вроде живой мишени. Но приказ есть приказ, его не обсуждают. Сутки курсировали, пока подоспело подкрепление. Я когда посмотрел на свой танк, ужаснулся: весь посечен осколками. Гетман сказал: «Спасибо, ребята».
Нашему 6-му танковому корпусу присвоили звание гвардейского, – продолжил Федоров. – В ноябре 1943 года гвардейское знамя вручал член Военного совета Воронежского фронта Хрущев. Были Катуков, комфронта Ватутин. Неожиданно называют мою фамилию: «За проявленное мужество и героизм награждается орденом Отечественной войны второй степени лейтенант Федоров». Это меня за маневрирование перед немцами отметили. Хрущев вручил мне орден, гвардейский знак. Другим тоже вручили. Спрашивают, кто желает выступить. Я второй раз вышел. Закончил словами: «За Родину! За Сталина! Ура!» Был уже командиром взвода, а вскоре назначили меня заместителем начальника штаба батальона. Присвоили звание старшего лейтенанта.
Пока армия была в резерве Ставки, на фронте происходили изменения. Наши войска форсировали Днепр, освободили Киев и захватили обширный плацдарм на правом берегу реки. Пришел и наш черед. 29 декабря армия закрепилась на рубеже Закутиты – Туровка – Непеловка – Большая Чернавка, а вскоре начались бои за Бердичев. А потом… Находясь на марше, сидели на броне, командир, я, еще несколько человек, и за ротозейство были наказаны. Налетели «мессеры», мне перебило ноги. Переводили из медсанбата в медсанбат, пока не довезли до госпиталя в Чернигове. Там осмотрели раны: «Гангрена». Одну ногу с перебитой берцовой костью решили отнимать. На счастье опять попался хирург-земляк, в этот раз из Калинина. Ампутацию притормозил: «Сделаю я тебе, Саша, несколько надрезов. Утром посмотри на повязку. Если появится кровь, ногу спасем». Ночь не спал, гляжу – на повязке кровь. Воспрянул духом. Отправили долечиваться в Уфу, в госпиталь. Демобилизовался инвалидом второй группы…
– Карпово сожгли немцы. Поехал в деревню Полтино Оленинского района, где мама жила у племянницы. Зашел в военкомат. Начальник третьей части Петров звонит в райком партии. Там со мной побеседовали, сватают на место второго секретаря райкома комсомола. Почерпнули из моих документов, что в партию вступил в 43-м, был секретарем комсомольской организации роты. Но председатель райисполкома Рощин, в прошлом командир партизанского отряда, взял меня в райисполком зав. торговым отделом, ставит задачу: «Торговлю надо восстанавливать». С жаром взялся за дело. Однако в комсомол все-таки призвали. В августе 1944 года был избран первым секретарем Оленинского райкома комсомола. Работал в этой должности до 1952 года, пока не послали учиться в областную партшколу. К той поре женился на учительнице Эмилии Ивановне. Трех дочерей воспитали, внуков, до правнуков дело дошло, но я уже вперед забежал, – улыбнулся Александр Ильич.
Первым секретарем Плоскошинского райкома партии ему довелось быть всего несколько месяцев. В связи с укрупнением районов Федорова перевели председателем райисполкома в Красный Холм. Позднее он был избран здесь первым секретарем райкома партии. Работал в этой должности восемь лет…
– Я бы, может, с Красным Холмом не расстался, если бы не автомобильная авария, в которую попала машина райкома. Водитель погиб, женщина получила увечье. У меня парализовало с одной стороны голосовые связки. Первый секретарь обкома Николай Гаврилович Корытков приехал с корреспондентом «Сельской жизни» Дмитрием Просековым на собрание в колхоз имени Куйбышева, услышал, как я говорю, заставил лечиться. В обкоме довелось работать с Корытковым уже бок о бок. Он, кстати, в Красный Холм любил ездить. Позже я узнал почему. Сидим с ним рядом в Москве на съезде партии, а Николай Гаврилович говорит: Мы с батькой лен к вам сдавать возили из Устюжны». В чем его, да и всех нас была сила? В знании жизни! Мы из народа вышли. В войне закалились. Образование достойное получили. Ну и спрос сверху был.
Считаю, в Красном Холме был лучший период моей жизни. Выращивали льна 3,5 тысячи гектаров. Зерновых – 15 тысяч гектаров. На 1 тысяче 200 гектарах сажали картофель. Коров было 18 тысяч. Понастроили сколько! Новый льнозавод. Межрайонная база. Асфальтово-бетонный завод. Училище механизации. Мелиоративный техникум. Пивзавод. Асфальтовая дорога до Бежецка. Мост через реку Неледино. Дом культуры. Гостиница. Уже не говорю о десятках домов, возведенных в райцентре, колхозах и совхозах. Так что за свои награды – орден Ленина и орден «Знак Почета», стыдиться не приходится. Тогда и многие механизаторы, животноводы, строители, руководители награждались. Какие же замечательные труженики были – Метлин Николай Иванович, Лебедев Юрий Васильевич, Некешкин Александр Николаевич, другие… 21 колхоз и один совхоз в районе были миллионерами.
А ныне, – отмечал Александр Иванович, – с краснохолмскими разговариваю, они – глаза в сторону. Лен, картошку перестали выращивать. Строительство на нуле. Льнозавод разрушен. Власть бросила деревню на произвол судьбы. Я не призываю назад пятиться. Любой здравомыслящий человек понимает: время другое, люди другие, техника шагнула вперед. России нужна национальная идея развития, которая сплотила бы всех. Твердые, жесткие должны быть решения. Как на войне. Сегодня, по большому счету, война и есть. Против народа нашего, против России…
Я был на проводах Александра Ильича в последний путь. Провожали его, как и положено провожать офицера, с воинским салютом. Но никто из представителей современной тверской «элиты» на проводы не пришел.
На снимках: 3. Командир танкового взвода 22-й танковой бригады А.И. Федоров. 1943 г.; 4. Заведующий отделом Калининского обкома КПСС А.И. Федоров (справа) с председателем Калининского облисполкома А.И. Ильенковым. Начало 80-х гг.
Валерий КИРИЛЛОВ
Андреаполь – Тверь