– Вот, это мой Филипп… – перелистывала она фотоальбом. – Это Маша Порываева… Терещатов, Балабанов… Это опять Филипп, рядом Кузьминых. Когда нас с Филиппом ранило в ноги, он тащил меня километров сорок по болоту к своим…
Перед войной Клава Барсукова работала ткачихой на фабрике имени Вагжанова в Калинине. Когда немцы подходили к городу, эвакуировалась в родной Калязинский район, устроилась в Нерли инструктором ОСОАВИАХИМа. В марте 1942-го Клаву пригласили в райком. Здесь собралась группа молодежи. Секретарь райкома партии Арсений Андреевич Терентьев был краток:
– Вам предстоит сражаться в тылу врага.
Сформированный отряд прибыл в Кимры. Клава училась стрелять, ориентироваться на местности. Машины доставили ребят в Торопец. Пройдя инструктаж по минированию, получив оружие, боеприпасы и продукты, они направились к линии фронта. В поселке Кунья разделились на две группы. Одна, во главе с Лесниковым, пошла в Купуй, другая, под руководством Румянцева, – в Тарасово. Клава оказалась во второй группе. Ее вызвали в штаб, к командиру Великолукского сельского отряда Петрову.
– Ты нерльская… Тоню Балабанову знаешь?
– Да.
– Она сейчас в Великих Луках. Дадим тебе связного, надо найти Тоню.
В деревеньке, находящейся поблизости от Великих Лук, напарник Клавы, его звали Анатолий, узнал: в городе облава.
– Беги в Тарасово, доложи об этом, а я задержусь.
Окольными путями Клава добралась до отряда. Вечером от возвратившегося Анатолия узнала: Тоня, как и ее дядя, в фашистских лапах. Вскоре получила новое задание. Командованию 3-й ударной армии понадобился «язык». Разведчице предстояло пробраться в район сожженной деревни Горохово, где располагался немецкий заградотряд. Под видом беженки Клава должна была завязать разговор с часовым, чтобы отвлечь его внимание. В этот момент двое бойцов отряда напали бы на часового сзади. Задумка сорвалась, так как немцы приступили к обустройству в Горохове линии обороны, и сюда в большом количестве стекались солдаты и техника.
Сосредоточившиеся недалеко разведчики начали отходить, но были замечены, попали под обстрел. Скрывшись в мелколесье, Клава с товарищами добралась до Сидоровщины. Здесь Румянцев расставлял людей в траншеях, выкопанных бойцами Красной Армии. Находившиеся на вооружении отряда канадские винтовки подвели – в них попадал песок, затворы плохо передергивались. Замолчал партизанский пулемет. Прибежавшие военные закричали: «Уходите!» В Купуе базировался отряд «За родную землю» под командованием старшего лейтенанта госбезопасности Петра Рындина. Оставшихся бойцов румянцевского отряда зачислили в него. Оказавшись в пулеметном взводе, Клава освоила «Максим». Как-то в здание школы, где размещались девчата, заглянул помощник командира отряда по разведке Филипп Тяпин. Заметив Клаву, удивился:
– Ба, у вас новенькая?
Когда ушел, раздалось:
– Ну, Клавдюха, глаз на тебя положил.
Шутки шутками, но Клавдию Барсукову перевели в разведвзвод. Она втягивалась в партизанскую жизнь, набиралась опыта. Скоро пережила гибель близких людей. Подорвавшись во время установки заряда, не вернулся с задания Леша Субботин. Совершив подрыв железнодорожного пути, попали в окружение и погибли Катя Фарафонова и Зина Тимофеева. Их обезображенные трупы немцы оставили у железной дороги, положив на грудь девушкам доску с надписью «Партизаны». Сложил голову прикрывавший Катю и Зину пулеметным огнем Саша Гончаров.
При создании 2-й Калининский партизанской бригады под командованием Г.Н. Арбузова отряд «За родную землю» влился в ее состав. 29 июля 1942 года под покровом ночи бригада переправилась на плотах через Ловать. Местом базирования был избран Пустошкинский район. Разведка, глаза и уши бригады, работала с напряжением. И опять потери – горькие, неожиданные. В деревне Красное немцы схватили Машу Порываеву. Рассказал об этом пришедший в бригаду староста. По его словам, Маша успела выхватить у немецкого офицера автомат и смертельно его ранила. Враги долго истязали разведчицу, а потом решили казнить ее в Пустошке. Партизаны организовали у большака засаду. Однако события развивались непредсказуемо. Из Опочки на бригаду двинулся карательный отряд.
В памяти Клавдии Ивановны отчетливо нарисовался тот день:
– Основные силы бригады рассредоточились двумя группами на возвышенностях вдоль дороги. Чуть в стороне залег взвод Тяпина. Немцев встретили огнем, они дрогнули. Но тут с фланга заработал вражеский пулемет. Арбузов крикнул: «Барсукова, Салазко! К раненым!». Под пулями мы с Ниной Салазко перевязывали наших ребят. Стрельба на некоторое время прекратилась. Потеряв бдительность, мы с напарницей сбились с пути. Неожиданно из кустов высунулся немец. Над нашими головами засвистели пули. Упали на землю, я сорвала с пояса лимонку, бросила ее в сторону преследователей.
Пробежав немного, встретили своих ребят, доложили Рындину о произошедшем. Он выслал навстречу немцам группу бойцов. В том бою убитыми и ранеными враг потерял не менее сорока человек. Правда, спасти Машу не удалось. Фашисты повезли ее не в Пустошку, а в Опочку, и не на повозке, а на автомашине, которую, чтобы не спугнуть пешую колонну, партизаны пропустили. Разведчики принесли известие: Маша Порываева казнена гитлеровцами в Опочке.
Вечером Клаву отыскал Тяпин и сказал:
– А я за тебя боялся.
Она уже немного знала о нем. Родился Филипп Харитонович в брянском селе. Работал в колхозе бригадиром, в январе 1937 года приехал в Калинин, где устроился дежурным на ТЭЦ-2. Начал заниматься общественными делами. Это было замечено руководством, и Тяпина отправили в Осташковскую детскую колонию на должность воспитателя. В сентябре 1939 года его призвали в армию. Участвовал в Белорусском освободительном походе. Будучи политруком роты, воевал в Финскую.
После тяжелого ранения, излечившись, работал в Калинине директором треста очистки. Когда возникла угроза захвата города, эвакуировался в Куйбышевскую область. Вернувшись, написал заявление в военкомат о направлении в действующую армию, но медицинская комиссия его забраковала. Тогда обратился с просьбой записать в партизаны.
…В июле и августе 1942 года бригада рейдировала в Идрицком, Пустошкинском и Кудеверском районах. Пущены под откос 8 эшелонов, взорваны 2 шоссейных моста, уничтожено около 2400 солдат и офицеров противника. 13 августа возле деревни Алоль партизан с трех сторон обложили каратели. С четвертой стороны было два озера, соединенных между собой топким перешейком. Превосходство врага подавляющее: 800 солдат и офицеров против 160 бойцов бригады. «Рус, сдавайс!» – кричали немцы, подбираясь к сопке, на которой залегли партизаны. И тогда поднялся комиссар бригады П.В. Лекомцев:
– Коммунисты! Комсомольцы! За мно-ой!
В едином порыве бросились в рукопашную схватку Беляков, Тяпин, Барабанов, Цветков, другие ребята. Немцы, не выдержав напора, откатились в лощину, но, собравшись с силами, вновь пошли вперед. Арбузов лег за «Максим», начал косить вражеские цепи. В этот миг пуля сразила комбрига в висок. Он успел прошептать Рындину: «Петя, принимай бригаду…» Рындин выполнил приказ, передав, в свою очередь, командование отрядом Тяпину. На счастье, разведчики обнаружили проход в болоте, и бригада смогла ускользнуть из кольца. В лесу похоронили Арбузова. Филипп подошел к Клаве. На глазах его блестели слезы:
– Это он сказал, чтобы я взял тебя в разведвзвод. Какой мужик был.
Командовать 2-й бригадой стал П.В. Рындин. Состоящая из отрядов «Народный мститель» П.П. Лесникова и «За родную землю» Ф.Х. Тяпина, она была включена в 1-й Калининский партизанский корпус во главе Василием Васильевичем Разумовым. За сентябрь-октябрь корпус разгромил восемь гарнизонов, пять полицейских и шестнадцать волостных управ, подорвал полсотни эшелонов. Общие потери врага – около пяти тысяч солдат и офицеров.
Жизнь Разумова оборвется из-за нелепой случайности в октябре. Он шел рядом с повозкой, затем вспрыгнул на нее. В этот момент в кармане жилетки у него выскочила чека гранаты. Разумов свалился грудью на землю. То есть в последний момент думал, как спасти других. Похоронили Василия Васильевича возле села Двор Черепето. Позже прах перенесли в братскую могилу в районный центр Россоны…
Заканчивались боеприпасы, продовольствие, нуждаются в срочном лечении раненые, а немцы наседают. Партизаны приняли скоротечный бой. На следующий день – новая схватка, на этот раз у деревни Тычки. Здесь погибли пулеметчик Захаров и разведчик Барабанов. Преследуя бригаду, немцы зверствуют. Только в одной деревне Турилино расстреляли свыше ста человек. Рындин понимает: бригаде нужно восстановиться, собраться с силами. По согласованию с руководством штаба партизанского движения он ведет бойцов в направлении Ловати.
– Как-то задержались у железной дороги, – рассказывала Клавдия Ивановна. – Вперед ушла группа во главе с Василием Смирновым. В этой группе была и я. С нами подрывники, чтобы после перехода «железки» ее заминировать. Вроде бы немцев поблизости нет. Но когда отряд Тяпина начал переходить насыпь, из замаскированных укрытий враг открыл стрельбу. Перешли железную дорогу в другом месте. И вот, наконец, спасительный Купуй. Четырнадцать человек потеряла наша бригада во время того рейда к Ловати…
3 сентября 1942 года П.В. Рындин и П.В. Лекомцев встретились с командованием 3-й ударной армии. Вернувшись, объявили:
– Завтра во вражеский тыл.
Бригада заявила о себе налетами на вражеские гарнизоны, диверсиями на железнодорожных магистралях. Клавдии Ивановне запомнилось, как в составе группы разведчиков она ходила на станцию Железница. Приказ – выяснить, где расположены дзоты, другие оборонительные укрепления, с каким интервалом курсируют патрули, разузнать, сколько в близлежащих деревнях немецких войск. Вслед за разведчиками должны были взяться за дело подрывники. Чтобы обезопасить путь до железной дороги, они поехали через болото, и здесь две лошади с толом по брюхо провалились в трясину. Намучились изрядно, пока их вызволяли. Затем отряд Тяпина двинулся к дзотам, отряд Лесникова к казарме, которая почему-то не охранялась. Оказалось, немцы, услышав шум в лесу, перешли в дзоты. Добравшись до насыпи, партизаны попали под пулеметный и автоматный огонь. Пока шел бой, подрывники Шедловский, Косяков и Петров заложили несколько мощных зарядов и привели их в действие.
Памятна была Клавдии Ивановне и вылазка в деревню Ницкое, где располагался полицейский гарнизон. Разведчикам следовало уточнить его численность, расположение обороны, есть ли охрана у молокозавода. Подойдя к строениям завода, они увидели в окне слабый свет. На скамье сидел сторож, сухощавый мужчина в шинели. Воскликнул:
– Золотые мои, я давно мечтал об этой встрече!
Получив сведения от разведчиков, партизаны разгромили полицейский гарнизон, сожгли молокозавод, уничтожили волостную управу.
– А знаете, кто был сторожем на молокозаводе? – возвратилась мыслями назад Клавдия Ивановна, и сама же ответила на вопрос: – Иван Никоненок! В будущем он дорос до командира 16-й партизанской бригады…
Бригада П.В. Рындина не давала немцам житья. 3 октября спущен под откос эшелон, разбито 12 вагонов. 8 октября бой с карателями в деревне Слогино Идрицкого района. 11 октября засада на шоссе Пустошка – Идрица, уничтожено 5 автомашин. 14 октября разгромлены управы Волковской и Духновской волостей… Немецкое командование такая ситуация встревожила.
–– В деревнях сосредотачиваются регулярные немецкие части, – продолжила Тяпина. – Проведя разведку, мы установили, что в Турки-Перелазе обосновался полк. Кроме того, три тысячи солдат с танками и артиллерией передвигаются в нашу сторону со стороны Невеля…
Вот как описывал атмосферу тех дней бывший боец 4-й бригады Н.Н. Ершов в своей книге «По зову совести»: «Грозная опасность нависла над свободным партизанским краем. Не хватало главного – боеприпасов, а противник использовал артиллерию и авиацию… Партизанские бригады применяют тактику неожиданных ударов по противнику с фронта и с тыла. Это себя оправдывает. Понеся большие потери, враг уходит из партизанского края. Уходит, злобствуя и лютуя. Например, в Освейском районе немцами было сожжено более 150 деревень, убито свыше трех тысяч мирных жителей. В этот период часть бригад и отрядов направляются за линию фронта. Они запасаются боеприпасами, продовольствием и вновь возвращаются во вражеский тыл».
Ощущая возросшую мощь партизанских бригад и отрядов, руководство партизанского движения намечает ряд масштабных операций. 26 декабря 1942 года представителем Центрального штаба партизанского движения, членом военного совета Калининского фронта С.С. Бельченко издается приказ о создании оперативной группы для усиления руководства партизанами. Руководителем назначается батальонный комиссар А.И. Штрахов, его заместителем – майор И.И. Веселов. С белорусской стороны в работе опергруппы участвовал командир партизанской бригады имени Рокоссовского А.В. Романов.
– Невозможно забыть, как силами нескольких бригад громили гарнизон в Сутоках, – говорила Клавдия Ивановна. – Атака началась в три часа ночи. Наш отряд ворвался в село вместе с несколькими отрядами третьей бригады Гаврилова и десятой бригады Вараксова. Взрывались гранаты, летели во все стороны трассирующие пули. И все это под русское «Ура!». Возвращаясь в свой лагерь, мы встретили подводу. На ней сидел человек и играл на гармошке. Местные жители сказали, что это полицай, который не дает им житья. В карманах у полицая обнаружились справки о выдаче им немцам красноармейцев и партизан. Судьба предателя была предрешена…
В конце весны, благодаря активным действиям партизан, контролируемая ими территория значительно расширилась. Во многих местах восстанавливались сельские Советы, колхозы. Немцы – в ярости, они начинают второй этап карательной операции. Отступая к линии фронта, отряд Филиппа Тяпина вышел к реке Смердель, где нарвался на огонь вражеских пулеметов. Тяпин приказал бой не принимать, отойти в лес.
– На рассвете, во время короткого привала, я увидела вокруг много примороженных к земле трупов и ужаснулась, – продолжала Клавдия Ивановна. – Видимо, другие партизаны пытались переправиться раньше нас, и тоже попали под вражеские пулеметы. Покинув стоянку, мы сделали привал в ближней деревне. У Тяпина началась рвота, поднялась температура. Видимо, обострилась язвенная болезнь. Все мы были обессилены, голодны. Но выход один – двигаться дальше. На другой день форсировали Смердель и увидели красноармейцев. «Как выздоровею, напишу заявление начштаба Соколову, чтобы разрешил зарегистрировать наш брак», – сказал Филипп перед тем, как мы временно расстались. Я не возражала. Слово он сдержал, но официальности соблюдать было некогда, не позволяла обстановка.
Узнав, что формируется новый отряд, Филипп Харитонович попросил, чтобы мы пошли с этим отрядом. Назначение командира и начальника штаба уже состоялось, но комиссарская должность свободна. «Согласен», – без раздумий ответил Тяпин.
Стычки с противником происходили повсеместно – в районах деревень Лужи, Максютино, Голубово, Низинки, Гришино… Отряду Н.Л. Хоменко грозило окружение. Принимается решение переправиться через реку Великая, соединиться с 16-й партизанской бригадой И.К. Никоненка и совместными силами ударить по врагу. Накануне переправы руководство отряда с группой бойцов приехало в деревню Курилово, чтобы проверить, нет ли немцев. Их не оказалось. Командир отряда Хоменко, начальник штаба Макаров и комиссар Тяпин обсуждали варианты передвижения, а Клава Барсукова толковала с местными жительницами. Вдруг невдалеке разорвалась мина, затем другая, третья… Придя в себя, Клава увидела: ноги ее придавлены, рядом дергается в конвульсиях партизанская лошадь. Клава вытащила ноги из-под камней, через посеченные осколками голенища сапог сочилась кровь. Заметив неподвижно лежащего на земле пулеметчика Александрова, поползла к нему. Он был мертв.
– Барсукова… Давай сюда… – донесся слабый голос.
У сарая стоял, опершись на стену рукой, Тяпин. Голова в крови, одна нога странным образом повернута. Клава поползла к нему и, достав индивидуальный пакет, забинтовала голову Тяпина и свою ногу. Вдвоем заползли в лес. Обстрел прекратился. Немцы подобрали пулемет возле убитого Александрова и ушли. Клава расплакалась, Тяпин взялся ее успокаивать:
– Потерпи, родная.
Им опять повезло. Пришли две женщины, принесли молока. Следом приехали на повозке разведчики 12-й бригады. Они доставили Тяпина и Клаву в деревню Родионово. При свете коптилки им прижгли раны, сделали перевязки. Находиться в деревне было опасно. Разведчикам ничего не оставалось делать, как захватить Тяпина и Клаву с собой. Запутав следы, вышли к реке. На другом берегу встретились партизаны из бригады И.К. Никоненка. Раненых разместили в какой-то деревне. Кроме Тяпина и Клавы, в избе находились тяжелораненный в грудь Сыропятов и получивший осколок в живот Дубинин.
Несколько раз партизанам приходилось вступать в перестрелки. Наконец, отряд вышел в деревню Селявщина Россонского района. В здании школы, где располагался партизанский госпиталь, Клаву осмотрел доктор Щеглов.
– Еще немного, и начнется гангрена. Оперировать буду без анестезии.
Клаву привязали веревками к лавке. Она искусала все губы в кровь, но вынесла боль молча. Потом был перелет в самолете с партизанского аэродрома в поселок Старая Торопа. На ногу наложили гипс и доставили Клаву попутной санитарной машиной в Калинин, где уже находился Тяпин. После скитаний по госпиталям они зарегистрировали брак.
– Мы знали: Родина надеется на нас, и не жалели сил для ее защиты.
Помнится, на этих словах с К.И. Тяпиной мы расстались.
Кавалер ордена Красного Знамени, других боевых наград, Филипп Харитонович Тяпин работал в управлении сельского хозяйства, на домостроительном комбинате. Партизанская деятельность К.И. Тяпиной была отмечена орденом Отечественной войны I степени и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. Трудилась в райкоме комсомола, органах госбезопасности. Закончила трудовой путь начальником отдела кадров Калининского трикотажного объединения. Вплоть до кончины посвятила себя общественной работе. Возглавляла областную организацию ветеранов партизанского движения и подполья.
г. Андреаполь, Тверская область
На снимках: Клава Барсукова (Тяпина), 1943 г.; командир отряда «За родную землю» Ф.Х. Тяпин (слева) и боец отряда И.Ф. Кузьминых; встреча на местах боев (в центре К.И. Тяпина); ветераны партизанского движения с писателем Иваном Васильевым в селе Борки Великолукского района. В центре И.А. Васильев и К.И. Тяпина, 80-е гг.
Валерий Кириллов
