Краткий очерк жизни и деятельности Н.Г. Кузнецова
Адмирал Флота Советского Союза Герой Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов – человек удивительной судьбы. Человек, жизнь которого – высокий образец служения долгу и Отчизне. Жизненный путь Н.Г. Кузнецова необычен даже для своего времени, столь богатого яркими личностями и поразительными судьбами.
Юношей в 15 лет он начал службу на флоте. Определился однажды осознанно и на всю жизнь. В 26 лет он уже командир корабля, в 33 года – командующий флотом, а в 34 – нарком ВМФ. За 13 лет он прошел путь до вершины флотской службы и еще 14 лет возглавлял советский Военно-Морской Флот.
Под его руководством флот был подготовлен к войне, достойно встретил и победоносно прошел ее, тяжелейшую в истории человечества. После войны Кузнецов заложил основы нового ракетно-ядерного океанского флота, и заокеанские противники СССР называли его отцом советской военно-морской мощи.
Нo судьба не только стремительно возносила адмирала Кузнецова на вершимы славы, но и обрушивала – и не раз – в бездну, после падения в которую не всякий мог подняться. Всю войну он был наркомом ВМФ и единственным несменяемым среди главкомов Вооруженных Сил. Но после Победы его ждала опала, в которой он находился с 1947 по 1951 г. В 1951 г. государству вновь понадобился прежний главком ВМС, и И.В. Сталин возвратил адмирала па пост. В феврале 1956 г. XX съезд реабилитирует миллионы советских граждан, и в то же время Н.С. Хрущев вершит жестокую и скорую расправу над Кузнецовым.
Спустя восемь лет сам Хрущев был обвинен в волюнтаризме и отправлен в отставку, а опальный адмирал так и не смог добиться справедливости и торжества закона. До самой своей кончины Кузнецов продолжал служить флоту: перевел три книги и десятки статей, написал пять книг и около сотни статей. Одним из первых сказал правду о причинах неготовности страны к войне и трагическом ее ходе в течение первых двух лет, призывая проанализировать ошибки и неудачи для будущего. Возвратил добрые имена десяткам оклеветанных и забытых моряков. Но 32 долгих года сменявшееся руководство страны отказывалось исправить вопиющую несправедливость в отношении самого Николая Герасимовича.
В крутых поворотах судьбы адмирала Кузнецова прослеживается некая закономерность. Он оказывался во главе флота, когда стране требовался мощный и современный Военно-Морской Флот. Создание морской силы – дело сложное, долгое и дорогое, для неспециалистов – малопонятное. Чтобы руководить этим делом, необходим профессионал, прекрасно знающий флот и его задачи, понимающий, каким он должен быть, каково его место в системе Вооруженных Сил государства. Такому руководителю нужны не только знания и ум, но и особые человеческие качества – твердость, уверенность в себе, независимость, способность, несмотря ни на что, отстаивать свою точку зрения, часто вопреки мнениювысших должностных лиц. Именно Кузнецову все это было присуще в полной мере.
Когда же основы нового флота оказывались заложенными, острота проблемы снималась, авторитарная власть тут же отторгала обладателя этих качеств. Теперь уже требовались иные черты характера – умение приспособиться, угодить, стать «своим». Но Кузнецов не только не стал, по и не пытался стать «своим». За наркомовское или министерское кресло не держался. Служил не отдельным личностям, а Отечеству, флоту. Вот почему жизнь его сложилась и ярко, и драматично.
Родился Кузнецов 24 (11 по ст. стилю) июля 1904 г. в бывшей Вологодской губернии, Велико-Устюгском уезде Вотлажемской волости, деревне Медведки (ныне Архангельской области Котласского района) в крестьянской семье. Самостоятельную жизнь начал после смерти отца в 1915 г. С 1916 по 1918 г. работал рассыльным в Управлении работ по улучшению Архангельского порта, а в 1919 г. добровольно вступил в Северо-Двинскую военную флотилию, прибавив себе недостающие два года – ровно столько надо было, чтобы стать военмором. В боях не участвовал. Печатал на «ундервуде» секретные приказы и донесения с фронта.
В 1920 г. матрос Кузнецов, пройдя полугодовую строевую подготовку, определился в подготовительную школу для поступления в военно-морское училище. В 1922 г. стал его курсантом. «Итак, – писал он сорок лет спустя, в книге «Накануне», – моя мечта – навсегда связать свою судьбу с флотом – обрела реальность. Желтое здание бывшего Морского корпуса стало моим домом…» В его стенах в 1925 г. он вступил в ряды ВКП (б). Закончил училище с отличием в 1926 г., местом дальнейшей службы избрал Черное море.
С 1926 по 1929 г. – плавал вахтенным начальником па крейсере «Червона Украина», с 1929 по 1932 г. – учился в военно-морской академии. Закончил академию с отличием.
С 1932 по 1933 г. он – старпом крейсера «Красный Кавказ», с 1933 по 1936 г. – командир крейсера «Червона Украина». Организация службы на кораблях – и на «Красном Кавказе», и особенно на «Червоной Украине» – была признана лучшей в ВМФ СССР того времени. Командир сам находился в постоянном поиске, учился и совершенствовал искусство и технику управления кораблем, отрабатывая создаваемую им систему обучения экипажа. На флотах заговорили о методах организации боевой подготовки корабля «по системе Кузнецова». А командующий флотом Кожанов, высоко оценив успехи Кузнецова в 1935 г., назвал его «самым молодым капитаном 1 ранга всех морей мира».
Командование кораблем Кузнецов считал настоящим делом для настоящего моряка. За все эти годы он, совершая длительные походы, побывал во многих странах: в Швеции, Норвегии, Турции, Германии, Франции, Англии, Греции, Италии, Испании… Изучил и свободно владел немецким, французским, испанским и позже английским языками.
С августа 1936 г. по июль 1937 г. Кузнецов работал в Испании как руководитель советских моряков-добровольцев на посту военно-морского атташе и главного военно-морского советника.
После возвращения на Родину он назначается в 1937 г. вначале первым заместителем командующего, а в 1938 г. – командующим Тихоокеанским флотом, а с апреля 1939 г. – наркомом ВМФ СССР. В это время Кузнецов «флагман флота 2 ранга», что соответствовало званию «адмирал» в новой шкале персональных воинских званий, принятой 7 мая 1930 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР.
За два года и два месяца до начала Великой Отечественной войны многое удалось сделать Кузнецову в организации, строительстве и подготовке флота к войне. Но не все, что было задумано им.
4 нюня 1940 г. постановлением №946 СНК СССР Кузнецову но второму разу присваивается звание «адмирал». В этом звании встретил он войну. Еще 21 июня 1941 г. в 23 ч. 50 мин.нарком ВМФ приказал своей директивой всем флотам и флотилиям перейти на повышенную боевую готовность № 1, разрешив в случае нападения применять оружие. Флот встретил нападение организованным огнем, не потеряв в эту страшную первую ночь войны ни корабля, ни самолета, ни одной базы с моря. Это произошло благодаря созданной и отработанной в ВМФ в течение двух лет перед войной под руководством Кузнецова системе оперативных готовностей.
В годы войны нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов действовал как член ГКО и представитель Ставки ВГК (1941–1945 гг.) и ее член (июнь–июль 1941 г. и с февраля 1945 г.) и как главнокомандующий ВМС СССР (с февраля 1944 г.). Он постоянно, как по заданиям Ставки, так и по своей инициативе, бывал на фронтах и флотах, где возникала наиболее сложная ситуация. Организовывал и координировал деятельность флотов в совместных с сухопутными частями операциях, вносил предложения по операциям и планам их проведения Верховному Главнокомандованию, в т.ч. по налетам на Берлин, по обеспечению проводки союзных конвоев, по защите их кораблей в портах; самостоятельно ставил задачи по усилению борьбы на коммуникациях противника, воинским перевозкам, эвакуации грузов, населения, войск, блокаде участков побережья, занятого противником, по содействию сухопутным войскам в операциях по обороне и освобождению приморских городов и территорий побережья, защите собственных коммуникаций и нарушению коммуникации противника, по высадке десантов и наращиванию сил на отвоеванных территориях, по поддержке фланговых соединении огнем корабельной артиллерии, по поводу снабжения и подкреплений и др.
Как в мирное, так и в военное время главком ВМС Н.Г. Кузнецов постоянно оставался новатором в военно-морском деле. Он возвращал и укреплял добрые исторические традиции, заложенные в российском флоте еще Петром I. При Н.Г. Кузнецове постоянно совершенствовались военно-морское стратегическое планирование и оперативно-тактическое искусство. Все делал, чтобы в Военно-Морской Академии, научно-исследовательских институтах ВМФ постоянно велась работа совместно с академическими и другими организациями по развитию научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, по совершенствованию организации и деятельности ВМС как в центре, так и на местах, по развитию военно-морского искусства; создавались теоретические труды и оперативно-тактические документы ВМФ.
Огромное внимание Кузнецов уделял организации постоянной учебы и практических занятий – морских учений, приближенных к боевой обстановке, плаваний в любое время года. Требовал совершенствовать боевую подготовку в условиях военного времени. Создал в Главном Морском штабе (в августе 1941 г.) отдел по изучению и обобщению опыта войны, положив тем самым начало системе учета боевого опыта и на его основе – боевой подготовки флота. Он заботился о взращивании кадров для ВМФ. По его инициативе был создан ряд Нахимовских военно-морских училищ и школ, например, школы «подготов», а также юнг и боцманов на Валааме. В 1939 г. по его представлению Правительство ввело в стране общенародный праздник – День Военно-Морского Флота, а в 1944 г. – ордена Ф.Ф. Ушакова и П.С. Нахимова для награждения отличившихся офицеров и медали – для рядового состава ВМФ.
В годы войны Н.Г. Кузнецов проявил себя выдающимся организатором взаимодействия сил флота с сухопутными войсками. А действия советского ВМФ получили высокую оценку Верховного Главнокомандования и наших союзников. За вклад в Победу, образцовое выполнение заданий по руководству боевыми операциями флотов, в т.ч. и Тихоокеанским на заключительном этапе войны, достигнутые успехи, личное мужество и героизм он был удостоен 14 сентября 1945 г. звания Героя Советского Союза.
Особую страницу в деятельности наркома ВМФ и главнокомандующего ВМС составила его работа как члена делегации от Советского Союза в составе дипломатических миссий и международных конференций.
Он участвовал в переговорах военных миссий трех держав – СССР, Англии и Франции (1939 г.), США и Великобритании (июль 1941 г.) – о совместных действиях в войне против Германии, в работе Крымской и Потсдамской конференций трех союзных держав (1945 г.). Участвовал в подготовке, обсуждении и выработке решений, связанных с совместными действиями союзников в Европе и на Дальнем Востоке, военно-морскими поставками по ленд-лизу, но организации и обеспечению приема и безопасности кораблей и самолетов союзных делегаций, по разделу германского флота, в решении послевоенных проблем. И здесь, на дипломатическом поприще он также добивался успехов для своей страны.
Тяжелейшие испытания войны не ожесточили его душу. Все, кто шел с Н.Г. Кузнецовым по жизни в те годы, отмечали необычайно теплое и человеческое отношение к людям, искреннюю заботу и внимание к себе со стороны своего боевого руководителя.
31 мая 1944 г. Н.Г. Кузнецову присваивается высшее воинское звание в ВМФ – «Адмирал Флота», уравненное (о чем было записано в табели о рангах) со званием «Маршал Советского Союза». Разъяснение этому было оформлено позже Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 марта 1955 г. Этим Указом нового звания в Вооруженных Силах не вводилось, а лишь вносилась соответствующая поправка в Указ 1940 г.: к введенному в 1940 г. званию «Адмирал Флота» добавлялись слова «Советского Союза». Воинское звание «Адмирал Флота» стало именоваться «Адмирал Флота Советского Союза». Таким образом, нового звания Н.Г. Кузнецову в 1955 г. не присваивалось, а лишь уточнялось звание, которое он заслужил во время войны. И по Указу 1955 г. ему лишь были вручены с запозданием маршальские знаки отличия «Маршальская звезда» и особая Грамота Президиума Верховного Совета СССР.
Окончилась война. В новых условиях у главнокомандующего ВМС главными проблемами стали – возрождение и строительство современного ВМФ, установление его места в системе Вооруженных Сил страны и его организация с учетом опыта минувшей войны и стратегии государства. При Н.Г. Кузнецове в ВМФ разрабатывается сбалансированная десятилетняя программа военного судостроения, в которой намечалось даже строительство авианосцев. Он рано понял и высоко оценил перспективность использования на флоте ядерной энергии для кораблей и подводных лодок.
Свои мысли об этом он высказывал на совещаниях в 1946 г., в письме и докладе Генералиссимусу И.В. Сталину 30 сентября 1946 г.
Настойчивость и деятельность Кузнецова, направленные на воплощение этой программы, оказались для него роковыми. Его взгляды вошли в противоречие с представлениями высшего руководства страны на развитие ВМФ, его организацию и управление им, которых раздражали авторитет, самостоятельность суждений и независимость главкома ВМС. Наркомат ВМФ был упразднен «за ненадобностью», а Кузнецов снят с должности и переведен начальником Управления Военно-морских учебных заведений в Ленинграде.
В 1947 г. он был судим судом чести, а в 1948 г. – судом Верховной коллегии Верховного Суда СССР. Приговором суда от 3 февраля 1948 г., Постановлением СМ № 1283-114с от 10.02.48 г. он был разжалован до «контр-адмирала» и снят с работы. Только через полгода по решению самого Сталина (после обращения к нему Кузнецова с просьбой в письме предоставить работу) ему дали возможность продолжить службу. Целых полгода в неведении, на грани неизвестности… Он пережил. Перенес первый инфаркт еще во время суда.
С 1948 по 1950 г. Кузнецов служил в Хабаровске заместителем главкома войск Дальнего Востока по военно-морским силам, а в 1950–1951 гг. – командующим Тихоокеанским (5-м) военно-морским флотом. В ноябре 1949 г. был представлен к присвоению очередного воинского звания «вице-адмирал», которое получил 27 января 1951 г. (по второму разу).
Летом 1951 г. И.В. Сталин возвращает Кузнецова на работу в Москву во вновь созданное Морское ведомство на пост Военно-Морского Министра (Указ Президиума ВС СССР от 20 июля 1951 г.). Причина этого заключалась в неблагополучном положении со строительством флота в 1949 г. – начале 50-х гг.
Постановлением СМ СССР от 13 мая 1953 г. № 254–504с он был восстановлен в прежнем звании «Адмирал Флота Советского Союза» и с него были сняты полностью все обвинения за отсутствием в деле состава преступления. Он был полностью реабилитирован.
По возвращении вновь на работу в Москву, увидев, какой устаревший флот был построен за прошедшие годы, он предпринял все возможное, чтобы изменить неблагоприятную ситуацию. Подготовил несколько докладов по этим вопросам руководству страны, добился рассмотрения ряда вопросов.
В Правительстве были приняты его предложения по новой технике в ВМФ. Главкомат ВМФ приступил к решению проблем, связанных с разработкой и внедрением новой техники на флоте совместно с научно-исследовательскими институтами ВМФ и ВМА, с исследовательскими учреждениями Академии Наук СССР, Минобороны, отраслевыми научными центрами.
В сентябре 1952 г. выходит правительственное решение (за подписью И.В. Сталина) о строительстве первой ядерной энергетической установки для ВМФ. Н.Г. Кузнецов поручает адмиралу Н.Д. Сергееву выбрать удобное место для строительства завода по сборке первой атомной подводной лодки в районе Северодвинска. Уже после смерти И.В. Сталина Н.Г. Кузнецов в 1954 г. вместе с В.А. Малышевым и А.П. Завенягиным рассматривает проекты атомной подводной лодки и утверждает проект, согласованный с требованиями ВМФ, после чего вносятся конструкторские доработки и ведутся подготовительные работы по проекту первой в Советском Союзе атомной подводной лодки. Как и прежде, он продолжал уделять особое внимание боевой подготовке флотов. Лично проводил регулярные учения флотов в любое время года, где отрабатывалось взаимодействие различных его сил надводных кораблей и катеров, подводных лодок, авиации, сил береговой обороны и сухопутных войск и общее управление ими.
Огромное внимание, как и прежде, уделял он проблемам воспитания кадров.
После смерти Сталина произошла реорганизация Вооруженных Сил. Военно-Морское Министерство было вновь слито с Министерством обороны. Кузнецов вступил в должность Первого заместителя министра обороны СССР – главнокомандующего ВМС с 16 марта 1953 г., согласно Постановлению СМ СССР № 783.
Полный планов, он с новой силой и энергией принялся за разработку десятилетней программы военного кораблестроения. Вше в 1951 г. он записал: «Требовался резкий скачок в сторону новой техники, не говоря уже о количестве…»
В начале 50-х гг. флот превращался в атомный и ракетный – все это давало, по мнению Н.Г. Кузнецова, возможность «сделать рывок и догнать будущих противников».
Облик нового сбалансированного флота был определен в программе военного кораблестроения на 1955–1964 гг., подготовленной под руководством главкома BMC Н.Г. Кузнецова к весне 1954 г.
Одновременно он добивается решений по установке и испытаниям на флоте первых образцов реактивного оружия и утверждает, как сказано ранее, проект первой в СССР атомной подводной лодки, к строительству которой тогда же и приступают соответствующие организации. В этом отношении главком ВМС высказывает протест Президиуму ЦК КПСС и Правительству против неграмотного проекта первой атомной подводной лодки и ее вооружения. Как показала жизнь, ему этого тоже не простят, даже когда он будет в отставке. Забудут старательно его дела, его помощь, обвинят в непонимании и недооценке атомных подводных лодок.
При рассмотрении проекта Н.Г. Кузнецов выступил против оснащения ее одной-единственной гигантской торпедой диаметром 2 м с термоядерным зарядом. «Лодка с таким вооружением флоту не нужна», – таково было его заключение. Оснащение ядерной энергетической установкой позволило лодке находиться в подводном положении практически неограниченное время. Кузнецов обратил внимание на необходимость изучения вопросов подбора и психологической совместимости членов экипажа во время особо длительных походов. Актуальность таких исследований была убедительно показана в процессе подготовки к длительным космическим полетам.
Бывший в то время помощник зампредсовмина Н.А. Булганина адмирал П.Г. Котов рассказывал, как выступал Николай Герасимович. «…Нам атомная подводная лодка нужна, но не такая, как эта, задуманная для уничтожения военно-морских баз и флота в базах. А нам нужна лодка, которая могла бы в морях и океанах, на коммуникациях уничтожать корабли, и она же должна быть способна, если потребуется, куда нужно и добираться, и против баз (быть). Но для этого нужна не одна торпеда, должен быть запас, нужны торпеды и с обычным боезарядом, и атомные…»
Выслушав доклад Н.Г. Кузнецова, Президиум ЦК КПСС постановил принять предложения флота, и проект лодки и ее вооружения был переработан. По его представлению в ВМФ разворачиваются работы по созданию ракетных кораблей ВМС и по вооружению подводных лодок баллистическим и ракетами.
Неоднократные попытки Кузнецова добиться Правительственных решений по программе и флотским вопросам к желаемым результатам не приводят.
Наконец, в апреле 1955 г. Кузнецов доложил ее на заседании Президиума ЦК КПСС. Против выступил Хрущев. Главком ВМС честно высказал ему свое возмущение безответственным отношением к флоту со стороны первых лиц государства и, в частности, Хрущева и его окружения.
Из зала заседания Кузнецов вышел бледный, удерживая рукой свое сердце, разрывающееся в груди. День для него закончился в госпитале в предынфарктном состоянии.
Выступление же было расценено Хрущевым как посягательство на его права и авторитет как лидера партии, и вскоре для Кузнецова была заготовлена «волчья яма».
Обстановка, в которой он работал, ухудшалась… Абсурдность и безысходность ситуации сказались на здоровье. В мае 1955 г. он перенес инфаркт. 26 мая 1955 г. обратился с письменной просьбой освободить его по состоянию здоровья от занимаемой должности. Просьба осталась без ответа. Исполнение обязанностей Н.Г. Кузнецова на время его болезни по его же рекомендации было возложено на вице-адмирала С.Г. Горшкова – бывшего командующего Черноморским флотом. Лечение в больнице, санатории вывели из текущей работы Н.Г. Кузнецова до октября 1955 г.
Н.Г. Кузнецов был освобожден – снят с должности Первого заместителя министра обороны СССР – главнокомандующего ВМС постановлением Президиума ЦК КПСС (согласно протоколу № 172) и постановлением СМ СССР № 2049-1108 «За неудовлетворительное руководство ВМС» 8 декабря 1955 г.
Чудовищный удар был нанесен ему спустя полгода после его просьбы освободить от работы. Теперь, очевидно, нужен был повод, «чтобы наказать за строптивость». Он нашелся. 28 октября 1955 г. в Севастополе на Черноморском флоте произошла трагедия – взорвался линкор «Новороссийск». Хотя государственная комиссия, расследовавшая происшествие, причин трагедии не установила и в гибели линкора Н.Г. Кузнецова не обвиняла, главный удар был нанесен Н.Г. Кузнецову. В докладе министра обороны СССР в ЦК КПСС, подготовленном в ГМШ ВМФ, о причинах гибели линкора, ему досталось за все. На основе этого доклада 8 декабря 1955 г. было приняло постановление Правительства «О гибели линкора «Новороссийск», согласно которому Н.Г. Кузнецов был снят с должности. 15 февраля 1956 г. министр обороны объявил ему о решении понизить его в воинском звании до «вице-адмирала» и уволить из Вооруженных Сил без права на восстановление. На вопрос Кузнецова об основаниях этого решения, к тому же принятого без его вызова и без предъявления ему документов, министр ответил, что это совсем необязательно. Через два дня, 17 февраля 1956 г., Указ Президиума Верховного Совета СССР подтвердил это решение.
В 51 год, в лучшую пору человеческой зрелости, умудренный опытом военачальник Николай Герасимович Кузнецов был безвозвратно отлучен от любимою и единственного дела всей жизни. С ним поступили по-сталински. Еще раз лишили воинского звания, заслуженного в годы борьбы с фашизмом. «Москва слезам не верит», – с печалью констатировал он в своих записках.
– Но нужно было все-таки не потерять равновесия… Трезво рассудив обо всем происшедшем, найти себя для дальнейшей жизни…»
Николаи Герасимович в большой нестандартной тетради, подаренной ему к Новому 1957 г. Верой Николаевной, сделал такую закись: «У безработного – рабочая тетрадь». Этой записью в ней он будто бы открыл первую страницу своей новой жизни.
Чувство растерянности охватило его, когда после громадной и ответственной работы, оставлявшей суть всей его прошлой жизни, он оказался выброшенным за борт. Но недолго владело оно им, может быть, несколько недель. На смену ему пришла тоска по активному труду, которая не покидала его уже до самого конца, только временами уходила и вновь накатывалась волнами.
Что ж, не по своей воле пустился он в это новое плавание, отважно устремился к незнакомым берегам и поплыл, надо сказать, не унывая, не озлобившись на жизнь, на людей. Дома его окружили любовью и заботой. Сюда он стремился всегда. Странно, но даже находясь в разлуке с женой и детьми, он ощущал их близость, как если бы они были с ним рядом. Теперь он еще глубже понял, что семья – это одна из главных целей в его жизни, и даже почувствовал себя несколько виноватым – ведь мог раньше уделять ей больше времени. В доме никогда не обсуждалось, что произошло с Николаем Герасимовичем, и вместе с тем все, и в том числе сыновья-подростки, понимали, что случилась беда. Верочка и сыновья – самые близкие и родные люди, полные любви и сострадания, окружили его заботой и помогли выжить.
Вскоре он оправился от болезни. Знакомые профессора – Мясников, Волынский, Бакулев – настойчиво советовали жить за городом, зная его истерзанное сердце. В Раздорах, рядом с деревней Барвихой, сняли в аренду у ХОЗУ ВМФ деревянный домик. Прежнюю дачу освободили новому главкому. Из-за высокой оплаты пришлось оставить большую квартиру на улице Грановского и переехать в меньшую, но хорошую на улице Горького. Поменялись с К.К. Рокоссовским.
Жили постоянно на даче. Жили скромно, по средствам. Николай Герасимович получал «неперсональную» пенсию в 300 руб. Положенные ему ранее льготы отменили. Выполняется ли это распоряжение, тщательно проверяли жены высоких государственных мужей.
Не все общественные организации оставили в своих рядах наказанного адмирала. Однажды безжалостно и бесстыдно его информиров-ли письмом, что ветераном Великой Отечественной войны он не является.
На партийным учет Н.Г. Кузнецова направили в Институт общей и педагогической психологии Академии педагогических наук СССР, которым руководил А.А. Смирнов, впоследствии действительный член академии и ее вице-президент. Встретили его тепло, а семинар, который он организовал и вел, обожали.
Первое время Н.Г. Кузнецов никуда не ходил, нигде не выступал, ни с кем не встречался. Изредка на дачу «прорывались» «пожиратели времени» – любители узнать, «узреть» и посудачить: «как он там».
Кое-кто стремился вызвать его на спор, навязать свое мнение. Но это не проходило. Н.Г. Кузнецов на вызов не шел. Они чувствовали молчаливый отпор и уходили ни с чем. Иные давали советы «не волноваться», «забыться в коньячке».
Им Н.Г. Кузнецов невозмутимо отвечал: «Извините, не могу, у меня сыновья-школьники, должен поставить их на путь», и провожал незваных гостей восвояси.
Оставаясь наедине с самим собой. Н.Г. Кузнецов размышлял и философствовал: «Страдания и горести не мешают творчеству, но убивают мелкие заботы». От мелких забот он был избавлен. Рассуждения и философствования давали ему уроки творчества. Он размышлял о жестокости, с которой первые лица государства расправились с ним. Она не потрясла его. Он понимал еще тогда, когда возвращался с Дальнего Востока в Москву в 1951 г., что ему могут приготовить «волчью яму», так как видел себя между молотом и наковальней.
Егo возмущало поведение людей, призванных руководить страной во благо народа, но распоряжавшихся государственными делами и людьми, как в своей вотчине, попирая законы и моральные устои. Так поступили и с ним. Оснований возмущаться хватало. Ему было известно, что Н.С. Хрущев при всяким удобном и неудобном случае бросал на флотах лживые обвинения в его адрес «в недооценке атомных подводных лодок, в неправильных взглядах на развитие флота», а также высказывал неверные мысли и нелепости относительно якобы «неправильных» взглядов Николая Герасимовича на его строительство. Он утверждал, что Кузнецов придерживается вредных взглядов на будущее флота.
Николай Герасимович искал ответы на свои вопросы: почему никто не предъявил ему документов, на основании которых он был снят с должности, снижен в звании? Отчего эти люди, укрывшиеся за беззаконием, приняв несправедливое решение, боялись поговорить с ним – ведь они были всемогущи?
После постигших его разочарований в конце 40-х гг. он мог еще жить и работать с верой в лучшее будущее. Теперь же он ясно увидел всю фальшь окружавшей его действительности. «Фундамент», на котором он стоял, обрушился.
Николай Герасимович писал, что при Сталине он пережил культ личности, теперь же во главе страны он не видел личности.
Советы потеряли свое лицо, их заменила партноменклатура. После мучительных раздумий, через опыт душевных страданий он пришел к выводу, что в государстве должен управлять закон… «Законность нужна не только мне, – писал он. – Она должна быть присуща нашему обществу».
Его уволили и разжаловали без права работать на флоте, но с правом ношения военной формы: хотели унизить – пусть, дескать, до старости надевает ее и каждый раз помнит свое место. А он отменил ее, никогда не надевал, не то чтобы носил. Ходил в гражданском костюме, сидевшем на нем, пожалуй, не хуже морского кителя. Звезду Героя Советского Союза носил на левом лацкане пиджака. И пожалованного ему звания вице-адмирала в гражданской жизни тоже не признал.
Когда печатал свои работы, подписывал их: «Герой Советского Союза Н. Кузнецов».
Тогда Вере Николаевне казалось: он задыхается в четырех стенах своего дачного кабинета. Но, как сильный человек, он не жаловался. А она чувствовала его боль и страдания, становившиеся ее страданиями и болью. Вот она видит, как он с места на место перекладывает бумаги, ищет себе дело, занятие.
Прошел день, другой. Еще несколько дней мучительно сложились в неделю. Но так продолжалось недолго. Он принял решение: он вспомнит Испанию 1936–1937 гг., что делал там и что пережил, напишет обо всем. И память захватила его, и время понеслось, не удержать.
Растерянность ушла. Ходить на службу теперь было не нужно. Все находилось рядом: кабинет, рабочий стол, старая пишущая машинка. Рабочее время он строго распределил по часам. Работал ежедневно по пять-шесть часов. И так до самого конца, все восемнадцать лет. Скидок на возраст или бессонницу, которой страдал последние годы, не делал.
Утром после завтрака дети уходили в школу, а он садился за письменный стол. Учились сыновья. Учился он. Учился упорно. В доме наладился порядок. Новая жизнь вошла в свое русло. И все это он создал сам.
Итак, стал вспоминать Испанию. Люсия Покровская, бывшая переводчицей в Картахене, составила для него список всех моряков-добровольцев (он хранится в архиве семьи.– Р.К.). С каждым из москвичей Н.Г. Кузнецов разговаривал. Узнал, что сведения и документы хранятся в архиве Генерального штаба Министерства Обороны, в том числе подписанные именем Лепанто его донесения 1936-1937 гг.
Запросил документы – ничего не получил. Даже ответа.
Написал В.А. Алафузову, А. Коробицыну (Нарцисо), просил что-либо вспомнить. Напрасно: первый помнил немного, а второй – ничего. Выручила собственная память. У него она, кстати, была отличная.
Вышел очерк. И тут помог академик И.М. Майский. Прочтя рукопись, хвалил как первый и единственный очерк очевидца и участника войны на посту руководителя столь высокого ранга, но, так как был уверен, что под фамилией Кузнецов не опубликуют, предложил печататься под псевдонимом. Н.Г. Кузнецов согласился, и очерк напечатал под фамилией Н. Николаев в сборнике статей издательства АН СССР в 1959 г. Это подбодрило. В 1966 г. вышла книга «На далеком меридиане». Получил первые положительные рецензии.
Встречи с людьми стали необходимостью. Однако помех в работе не любил: «делу – время, потехе – час». Это знали дети, соседи по даче, друзья. Заходили, заезжали в часы, когда он был свободен, чаще к завтраку, обеду или ужину.
Память возвращала все новые и новые имена и события. Записные книжки, заметки, выписки, машинописные листки (Н.Г. Кузнецов в основном писал на машинке.– Р.К.) – это следы его напряженной работы.
Многие опубликованы, другие ждут своего часа. И в этой новой жизни Н.Г. Кузнецов не переставал работать над собой. Собственной волей он, как и прежде, взращивал лучшие качества и черты характера, работая над очерками о Л, Галлере, В. Алафузове, И. Кожанове, Л. Владимирском, Р. Муклевиче, В. Орлове, В. Блюхере, В. Шапошникове, М. Кольцове, И. Рогове, А. Маринеско.
Порядочность и доброта Н.Г. Кузнецова возвращали людям тех, в ком они нуждались. Большинство тех, о ком он писал, погибли или были забыты.
Следующую книгу – «Накануне» – писал легко и радостно. Она вышла сначала в журнальном варианте, а в 1966 г. отдельным изданием в Воениздате. Случилось это еще и потому, что Н.С. Хрущева отправили на заслуженный отдых, а новый Генеральный секретарь Л.И. Брежнев в год двадцатилетия победы советского народа над фашистской Германией назвал в своем докладе на торжественном заседании Николая Герасимовича Кузнецова среди выдающихся военачальников Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
Книга выходила с большими трудностями. На рукопись было заготовлено несколько отрицательных рецензий от официальных организаций. Но положительных оказалось больше. Вскоре состоялось обсуждение книги на заседании Военно-научного общества в ЦДСА.
Пошли потоками письма читателей. Писали бывшие моряки ветераны, участники событий. Благодарили за честный рассказ о прошлом. Писали и люди гражданские, и молодежь. Со всех концов страны шли искренние, трогательные отзывы с восхищением и благодарностью автору.
Н.Г. Кузнецов был взволнован. К письмам относился аккуратно, старался отвечать. Благодарил. Принимал замечания, с которыми был согласен. Забавно было смотреть, как он по-детски охал от вида вороха писем, вытряхиваемых Верой Николаевной из мешка. Она читала их ему.
Постепенно Николай Герасимович входил в общественную жизнь. Начал выступать на читательских конференциях в Московском доме ученых (дважды), в Академии наук, Московском государственном университете, в научно-исследовательских институтах, библиотеках.
Дважды выезжая в городок космонавтов, в Петрозаводск и другие места. Выход книги «Накануне» стал вторым днем рождения Н.Г. Кузнецова как писателя-мемуариста. К.Н. Симонов предложил ему вступить в Союз писателей СССР. Но Н.Г. Кузнецов только улыбнулся в ответ. Писателем он себя не считал.
Почти все очерки, статьи, как и книги Н.Г. Кузнецова, выходили с большими трудностями, с редакторским насилием над текстом. Отчасти это происходило по цензурным соображениям, но были и другие причины. Так, попытка напечатать в 1963 г, очерк о Л.М. Галлере встретила сопротивление главкома ВМС С.Г. Горшкова, который даже выразил свое отрицательное мнение в письме в редакцию «Военно-исторического журнала». Конечно, Н.Г. Кузнецов переживал. Но книгам надо было давать жизнь во что бы то ни стало.
Ими он первый начал полемизировать па флотскую тему, открыв дорогу флоту в военной мемуаристике. И продолжал работать для будущего «пользы ради», потому что был убежден, что «опытом минувшего освещается настоящее и будущее».
Часто Н.Г. Кузнецов просил бывших сослуживцев прочесть его работы и отозваться. Сохранилась переписка с адмиралами В.А. Алафузовым, Ю.А. Пантелеевым, Л.А. Владимирским, В.Ф. Трибуцем, И.С. Исаковым и др. (отдельные письма ценны с точки зрения установления истины, фактов), письма соплавателей и сотрудников Н.Г. Кузнецова, незнакомых ему людей, которые поддерживали его в трудное последнее восемнадцатилетие, заметки самого Н.Г. Кузнецова о людях и фактах, проливающие дополнительный свет па исторические события, письма Н.Г. Кузнецова в ЦК КПСС и правительство в свою защиту, – Веры Николаевны, моряков-ветеранов и гражданских лиц с требованиями восстановить справедливость.
Много отложилось интересных материалов и документов, которые позволяют ярче и полнее представить несломленные личность и характер Николая Герасимовича Кузнецова, его человеческую красоту, время и обстановку вокруг него и значение его творчества для страны, для ее граждан, для ее Военно-Морского Флота, отцом которого, по мнению наших союзников по второй мировой войне, он являлся.
За 18 лет своей новой жизни Кузнецов написал пять книг военных мемуаров: «На далеком меридиане» об испанских и советских моряках в национально-революционной войне 1936–1939 г. в Испании), «Накануне», «На флотах боевая тревога», «Курсом к победе», – в них обобщены предвоенный период и опыт Великой Отечественной войны, и «Крутые повороты» – воспоминания, как выразился он, «на сугубо личные мотивы»; около ста статей по военно-морской тематике и мемуарного жанра – о людях флота, вернув в историю имена погибших и репрессированных. В его переводах изданы также три книги и несколько работ зарубежных авторов по истории, стратегии и тактике военно-морских флотов ведущих мировых держав.
Николай Герасимович Кузнецов занимался делом, которое любил и которое было нужно людям. О нем можно сказать: в отставке он не был. И это будет чистая правда. Он так и не дождался восстановления справедливости в отношении себя.
Сердце его остановилось 6 декабря 1974 г., рано, на 71-м году жизни. Слишком много пришлось пережить этому сердцу.
Похоронен Николай Герасимович Кузнецов на Новодевичьем кладбище в Москве. В надгробии из лабрадорита работы архитектора А. Мымрина символически отражена гряда препятствий в судьбе флотоводца. 14 лет спустя на камне было, наконец, высечено воинское звание «Адмирал Флота Советского Союза», заслуженное им в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. и восстановленное Указом Президиума Верховного Совета СССР № 9296-XI от 26 июля 1988 г.
26 ноября 2003 г. не стало и Веры Николаевны, его подруги, единственной, которая не предала его и не забыла. 35 лет, пока они были вместе, она была его и Верою, и Надеждою, и Любовью. Она была великой женщиной, до конца разделившей его тяжелую ношу, счастье и радости, трагедии, боли и печали. 14 лет без него защищала она его память, добиваясь торжества справедливости возвращения его настоящего воинского звания. Все 29 лет без него она работала над опубликованием и переизданием трудов, написанных им на пользу флота. Вложила душу и в эту книгу, много лет собирая для «Хроники» сведения о Николае Герасимовиче и направляя меня своими мудрыми советами. Спасибо ей. Она горевала, оплакивала его до последних минут своей жизни. Хотела верить, что имя Николая Герасимовича будет сиять в свете истины. Последний приют Веры Николаевны рядом с Николаем Герасимовичем у церкви Николая Морского, под стенами Новодевичьего монастыря.
Р.В. КУЗНЕЦОВА
