Современный молодой исследователь со школьной скамьи слышит, что в советский период судьбы людей и целых народов вершились диктаторскими методами, а переворот 1917 года привел к искажению естественного пути развития страны, к многочисленным жертвам в угоду амбициям и догматизму отдельной партийной группы и т.д. и т.п. Азы источниковедения, однако, требуют от ученого подходить к документу с учетом мировоззрения и психологии автора. Но сознание свежего выпускника истфака изувечено тоталитарной концепцией и нагромождениями всевозможной лжи. Он твердо знает (кто-то ему сказал), что марксистская теория, опирающаяся на исторический материализм, – антинаучна, в отличие от экономикса и попперовского «открытого общества». Поэтому деятельность большевиков рассматривается им сугубо с внешней стороны – как любая политическая или административно-хозяйственная практика, с упущением главного: подчиненности частных форм глобальной цели – революционному преобразованию общества. Игнорируя уникальность феномена Советской власти, нельзя адекватно оценить деятельность РКП(б) и внятно объяснить, почему партия имела такую опору в обществе и как Россия, истощенная империалистической войной, с дезорганизованным управлением, порушенным хозяйством и транспортом выстояла под ударами империализма и отечественных «прихвостней военных сил международной буржуазии» (В.И. Ленин).
Вот что говорил Сталин в январе 1923 года в аудитории Коммунистического университета имени Я.М. Свердлова: «Военная стратегия обнимает более узкий круг населения, замкнутый круг, т.е. армию, и всё действие военной стратегии должно определяться политической стратегией… военная стратегия составляется из элементов политической стратегии, и ей военная стратегия подчинена целиком. Гибель Юденичей, Колчаков и Деникиных объясняется тем, что они этой истины не поняли, они хотели политику подчинить своим военным соображениям, они шли по своей военной линии, не считаясь с настроением населения».
Не только «партийные», но и современные исследования показывают: антисоветские силы оказались неспособны предложить обществу адекватную социально-экономическую модель. Большевики же, в отличие от белых, занимались теорией непрерывно и всерьез. Тон, конечно, задавал Старик, но понимание важности теоретических обоснований было всеобщим. В посвященной Ленину брошюре «Революционный теоретик» Н.И. Бухарин писал: «…Текущая политическая борьба есть такое сложное дело, что правильная тактика должна покоиться на точном учете сил, покоиться на глубоком понимании данной конъюнктуры, на способности предсказывать будущее». Г.И. Сафаров в работе «Основы ленинизма» подчеркивал: «Без марксистского знания нельзя успешно делать пролетарскую революцию; не делая пролетарскую революцию, нельзя ее научно объяснить».
Тесная смычка теории с практикой была для большевиков аксиомой. До сих пор не опубликованная запись сталинского семинара по ленинизму (март 1924 г.) сохранила такие его слова: «Теория обслуживает практику и отвечает на те вопросы, которые ставит практика… Теория есть опыт всего движения во всем мире. Поэтому практика не может оторваться от теории». Не универсальные истины как результат умозрительной деятельности, а практика, позволяющая научиться искусству выбора решения, свободного от влияния внешних совпадений и формальных аналогий. Без прочной связи с социальной практикой впасть в идеалистический «академизм» проще простого.
Этот посыл пронизывает теоретические статьи Сталина 1921–1924 годов: «Партия до и после взятия власти» (август 1921 г.), «К вопросу о стратегии и тактике русских коммунистов» (март 1923 г.) и «Об основах ленинизма» (апрель–май 1924 г.). Кроме того, в 1946 году в том 5-й Сочинений был включен сталинский план брошюры о политической стратегии и практике коммунистов, относящийся к концу июля – началу августа 1921 года.
Совсем немного. Откуда же взялись будущие «Вопросы ленинизма»? Ответ вряд ли найдется, если не принимать во внимание до сих пор не обнародованный обширный (десятки страниц) черновой и подготовительный материал этого периода – свидетельство неослабевавшего внимания Сталина к вопросам теории, отражающее разные этапы его работы над ними. Эти документы находятся в сталинском фонде РГАСПИ и, судя по отсутствию публикаций, современных исследователей не интересуют. Вот что нам удалось обнаружить.
***
Самым ранним документом из интересующих нас, по-видимому, является набросок плана статьи, выполненный синим карандашом на форзацах ленинской брошюры «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (опись 11, дело №1659). Судя по ссылкам на страницы книги и пометкам в тексте, именно этот ленинский труд подтолкнул Сталина к самостоятельному исследованию. «Теперь мы имеем уже перед собой очень порядочный международный опыт, – писал Ленин, как бы приглашая к его изучению, – который говорит с полной определенностью, что некоторые основные черты нашей революции имеют не местное… а международное значение… международную значимость, или историческую неизбежность повторения в международном масштабе».
«Детская болезнь…» увидела свет в июне 1920 года, сталинские записи на ней следует отнести к средине – второй половине того же года. В сопоставлении с ними упомянутый выше вариант плана брошюры августа 1921 года – результат вдумчивого труда по выбору основных тем и компоновке их в виде разделов.
Введены основные понятия: объективная и субъективная стороны движения, стратегия и тактика, три типа лозунгов и директива, понятие исторического поворота (этапа), определяющего смену стратегического плана, приливы и отливы внутри этапов, диктующие смену тактики, формы движения и организации и т.д. Намечены вопросы для раскрытия: типы тактики в различных условиях. 13 ноября 1921 года, предваряя доклад «О политической стратегии и тактике и новой экономической политике» в дискуссионном клубе Краснопресненского райкома Сталин сообщил о готовности трех или четырех лекций. Качество проработки материала видно по отточенности формулировок и структуры первой статьи задуманного цикла – «Партия до и после взятия власти». Почему она стала первой (в плане брошюры раздел 11), ясно из того же выступления 13 ноября. «Некоторые товарищи ваши мне сказали, – объяснял оратор, – что тема будет слишком абстрактной, отвлеченной, малоинтересной, а потому следовало бы гораздо больше места уделить вопросам современным, о так называемой экономической политике, какова тактика в данный момент нашей партии, почему партия поворачивает, где искать объяснения этому».
Систематическое изложение «отложилось на потом»: весь 1922 год прошел под знаком подготовки объединения советских республик в Союз и работы по реорганизации партийного аппарата. Но Сталин не оставил начатого и в январе 1923 года вернулся к теме перед слушателями Свердловского университета (где шла речь о банкротстве колчаков и деникиных). Текст выступления также до сих пор не опубликован и вошел в макет тома 19 издания «Сталин. Труды».
Это выступление показательно по трем причинам. Во-первых, перед нами знакомая метода: наряду с публикацией обкатать логику и аргументацию на аудитории (одноименная статья выходит в «Правде» в апреле 1923 г.). Во-вторых, сравнение стенограммы со статьей показывает, насколько отличался Сталин-оратор от Сталина-публициста. Статья – стройное, выверенное здание, подчеркнуто лишенное всего нефункционального. Запись выступления, напротив, сохранила форму живого общения, внутренние отсылки, обилие примеров, быструю реакцию при ответах на вопросы.
В-третьих, в сравнении с 1921 годом налицо еще более глубокая проработка материала: охват темы обширнее, методология обстоятельней.
Обновленной концепции соответствуют датируемый 1922–1923 годами. расширенный план давно задуманной брошюры (озаглавлен автором «Бумага №1») и подробное к нему дополнение. Бесценным подспорьем для представления о сталинской «лаборатории» являются и наброски, правленные-переправленные черновые записи – на линованных листах, на официальных бланках, на обрывках, – где пара фраз, где целое рассуждение, сопровождаемые пометами: «К пункту о стратегии», «К разделу II Бумаги №1» или просто – «см. клочок бумаги». Бог знает, кого нам благодарить за это «крохоборство» – автора или тогдашних его помощников, А.М. Назаретяна и Л.З. Мехлиса.
***
Полистаем сталинские записи.
Вот в одном из дополнений к разделу «Партия до и после взятия власти» (очевидно, еще до написания главы о диктатуре пролетариата и соотношении между классом и партией) Сталин пишет: «Партия как руководитель государства». А затем вычеркивает: это еще предстоит осмыслить. В другом месте находим целый фрагмент, касающийся усложнения работы партии после взятия власти и не встречающийся в поздних работах:
«Теперь, когда старого режима не стало, а новый приходится создавать самим, вся работа [неразборчиво] из критически-агитационной [неразборчиво] превратилась в положительно-строительную, она стала несравненно более сложной и трудной; теперь нельзя ограничиваться критическими замечаниями: нет хлеба, армия не годится, крестьяне не устроены, национальности угнетены и т.п. – теперь нужно самим организовать добычу хлеба и дать хлеб, нужно построить новую, лучшую армию, нужно устроить или помочь, практически помочь устроиться в новой обстановке крестьянам, национальностям. Именно потому теперь нельзя обойтись без хороших знатоков-специалистов военного, сельско-хоз[яйственного], продовольств[енного], кооперативного и т.п. дела, их нужно привлечь, и если их нет, нужно создать, создать во что бы то ни стало, ибо без таких знатоков-коммунистов и привлекаемых и используемых специалистов-[неразборчиво], привлеченных в массов[ом] колич[естве], нельзя строить…»
И далее: «Раньше задача была одна: свергнуть свою, национальную буржуазию. Теперь задача другая и более сложная: а) организовать пролет[арское] гос[ударст]во для подавления сопротивления национ[альной] буржуазии, свергнутой, но недобитой, подавления не только оружием, но и, главным образом, экономическими мероприятиями… Каутский и др. вообще преувеличивают роль террора в практике русских коммунистов, ибо они, идя по стопам контрреволюционеров, не видят наших экономич[еских] мероприятий и преувеличенно кричат о насилии, терроре); в) организовать для нового, социалистического уклада хозяйства трудящиеся массы (крестьянства, кустарей, мешочников и пр.), соответственно их устроить».
К этому добавляет с красной строки: «Перевести борьбу за пролетарскую диктатуру на Запад. Расширить сферу борьбы за советскую революцию, перенеся гражданскую войну из России на Запад и принимая все меры, не жалея силы для того, чтобы помочь западным товарищам свергнуть своих буржуев, всячески поддерживающих». Но затем вычеркивает весь абзац целиком – формулировка автора не удовлетворила.
Примечательно, что 13 ноября 1921 года в записи сталинского ответа на вопрос о перспективе революций на Западе находим отточие и пометку: «Дальше не записывается по просьбе председателя». Перспектива мировой революции была актуальна, и обнародовать тактические планы партии было ни к чему.
В другом месте встречаем интересный подзаголовок «Как подводить миллионные массы к новым революционным позициям». «Когда перед пролетариатом стоит альтернатива, – пишет Сталин, – либо принять вызов к борьбе, либо сдаться без борьбы, причем угроза деморализации рабочего класса в последнем случае грозит большим несчастием, чем гибель какого-либо числа вожаков, – партия пролетариата должна принять вызов, если она не хочет морально погибнуть. Таково было положение дел во Франции во время Коммуны в мае 1871 года (см. «Письма Маркса к Кугельману», а также «Гражданскую войну» Маркса)».
О политике соглашения с буржуазными группами: «…До взятия власти, накануне взятия власти (тогда эта политика сводилась… к ремонтированию буржуазной власти, к укреплению последней, значит к приспособлению пролетариата к интересам буржуазной власти, к отдалению момента падения этой власти и взятия ее пр[олетариа]том) и после взятия власти, после установления диктатуры пролетариата (теперь она сводится к приспособлению буржуазных групп к интересам прлет[арской] власти, к укреплению последней, к приручению, к ассимиляции буржуазных групп Соввласти)». И далее: «Допустима ли, целесообразна ли политика соглашений при диктатуре пролетариата в Советской стране (Россия), окруженной капиталистическими государствами? Мы не считали целесообразной такую политику, когда у власти стояла буржуазия (Керенский и Ко), а сами находились в оппозиции, так как эта политика укрепила бы власть буржуазии, помогла бы ей приручить некоторые группы пр[олетариа]та. Теперь, при диктатуре пр[олетариа]та, эта политика выгодна пр[олетариа]ту, так как она помогает ему приручить, использовать некоторые группы буржуазии, приручать и ассимилировать их и тем укрепляет власть пр[олетариа]та. Дело не в политике соглашения, взятой an sich [сама по себе, нем.], вне времени и пространства, а в условиях, при которых она применяется».
Яркий пример связи исторических уроков с актуальной политикой: один из фрагментов своего январского выступления перед слушателями-свердловцами Сталин после косметической редакции поместил в подготовительные материалы к XII съезду РКП(б). В официальной записи доклада Генсека этих слов мы не находим. Но, прочтя их, вряд ли можно усомниться, что он нашел возможность их произнести:
«Мы отряд, прорвавший международный фронт капитала и забежавший далеко вперед с опасностью быть отрезанным от своего собственного тыла и от остальных, оставшихся позади, отрядов международной армии труда.
Три выхода остаются для такого этого отряда: либо ринуться дальше вперед для того, чтобы опрокинуть весь фронт капитала; либо, признав своё бессилие и одиночество, вернуться к старому, отойти в прежнее положение; либо закрепиться на достигнутых позициях, окопаться, перейти в оборонительное положение и развить отчаянную заботу по поддержанию ближайших (европейских) и дальних (колониальных) резервов, а также подкреплению своего собственного дела для того, чтобы, набравшись сил и улучив момент, перейти в новое наступление всем фронтом.
Мы остановились на третьем выходе. Но выход этот, путь этот далеко не из легких, ибо он предполагает, что: мы окружены врагами, сильными и искусными, сумевшими удержать свои позиции, резервы наши еще не подтянуты и не скоро будут подтянуты; наш собственный тыл переобременен и нуждается в глубокой обработке; а сам отряд переутомлен, истощен и нуждается в срочном отдыхе; между тем как война еще не окончена, враг стоит у ворот, и отряд, отдыхая, вынужден вместе с тем отбиваться, обороняться. Чтобы решить все эти задачи, необходимо добиться таких внешних условий, при которых мы могли бы обеспечить за собой время, необходимое для залечивания ран, передышку, необходимую для того, чтобы собраться с силами, подтянуть резервы. Для этого нужно, прежде всего, время.
Добились ли мы этих условий, обеспечили ли мы себе время, необходимое для нашей подготовительной работы, – в этом основной вопрос.
Да, обеспечили. Да, добились передышки. Надолго ли, трудно сказать, но известное время, известную передышку мы себе отвоевали.
В этом основной смысл внешнего положения нашей страны».
Анализ по ясности и образности изложения, точности формулировок – на классическом уровне.
Последний обнаруженный документ, в котором отражена структура так и не оконченной брошюры – набросок плана работы упомянутого выше семинара по ленинизму 25 марта 1924 года (текст не опубликован и включен в макет 21-го тома). По-видимому, на дальнейшее развитие темы времени у Сталина уже не находилось. Особенно принимая во внимание отнимающий массу сил отпор «оппозиции», ожесточенно атаковавшей в течение нескольких лет.
Как теоретический задел 1920–1923 годов был использован автором в «Вопросах ленинизма» и «Кратком курсе истории ВКП(б)», – уже другая история.
Здесь мы лишь поверхностно коснулись сталинских текстов начала 20-х годов, до сих пор должным образом не исследованных и не обнародованных. О ценности этих документов пусть судит читатель. Рабочий университет имени И.Б. Хлебникова со своей стороны приложит все усилия для их скорейшей публикации.
Сергей РЫЧЕНКОВ
Приобрести свежий том 18-го издания «Сталин. Труды», а также подписаться на издание целиком, вне зависимости от того, в каком регионе вы проживаете, можно, написав на электронный адрес sunlabour@yandex.ru или позвонив 8 (967) 132-48-63.
