Затем она перекочевала к древним римлянам и благодаря Горацию вошла в классическую литературу в следующей фразировке: рarturiunt montes, nascetur ridiculus mus (рожают горы, а родится смешная мышь). Во все времена это выражение означало мизерные результаты при больших ожиданиях или надеждах.
В течение последних почти 30 лет российские законодатели наплодили огромное множество законов, но так и не удосужились каким-то образом их рассортировать, систематизировать и, в конечном счете, оформить в качестве Свода законов Российской Федерации. По сведениям, опубликованным в печати, в 2015 г. в России насчитывалось 5350 федеральных законов. Весной 2016 г. Государственная дума РФ приняла еще 384 закона, а в сессию 2017 г. – 230 новых законов. Законодательный зуд практически на том же уровне сохранялся у депутатов и в 2018, и в 2019 гг.
В соответствии с федеральным законом от 14 июня 1994 г. №5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания РФ» федеральные законы подлежат официальному опубликованию в течение 7 дней после их подписания президентом РФ. Правом первой публикации законов наделены «Парламентская газета», «Российская газета» и «Собрание законодательства Российской Федерации». Официальной силой обладает и первое размещение законов на «Официальном интернет-портале правовой информации» (www.pravo.gov.ru).
Если, увидев слова: «Собрание законодательства Российской Федерации», кто-то подумает, что речь идет о некоем подобии свода законов РФ, то он будет весьма разочарован. Это тоже всего лишь периодическое издание наподобие вышеупомянутых газет, на которое надо подписываться или раздобывать каким-то иным путем. В чем закавыка такого газетного варианта? Предположим, вам, человеку с улицы, попавшему в беду, понадобилось ознакомиться с каким-то конкретным законом, вы для этого должны пойти в крупную библиотеку (наподобие Ленинки, Исторички или Некрасовки), заказать там более 6 тысяч(!) экземпляров газет за более чем 20 лет и начать методичное их просматривание.
Разумеется, опытные практикующие юристы (прокуроры, судьи, адвокаты) тщательно следят за думским законотворчеством и хранят у себя все газетные вырезки, систематизированные тематически и по годам. У них имеются на этот случай и соответствующие картотеки. А как быть более молодым «законникам», которые приступили к работе 10–15 лет назад и не имеют полной подборки законов? Как восполнить временной пробел? И вообще, что делать с этими вырезками? Ведь в ходе судебного процесса прокурору, судье или адвокату оперировать ими не то что несолидно, но и не вполне правомерно, так как у другого участника процесса может не оказаться в нужный момент под рукой необходимого текста.
Исходя из практических и иных соображений, власть всегда стремилась обозначить свои прерогативы в форме сборников законов, обусловливавших права и обязанности подданных. Не считая Древнего Китая и Древней Индии, к наиболее ранним нормативам Месопотамии и Ассирии относят законы Хаммурапи (1792–1750 до н.э.), послужившие образцом рабовладельческого права. В Древней Греции основы рабовладельческого демократического государства были определены законами Перикла (490–429 до н.э.). Древнеримское право содержало стройную систему норм, регулировавших имущественные отношения римских граждан. Ценнейшим историческим документом в Западной Европе явилась Салическая правда (Lex Salica), сборник обычного права, записанный в 6 веке н.э.
Древняя Русь в этом плане ненамного отстала от некогда подвластной Риму Западной Европы. Первым письменным нормативным актом на Руси стал Закон Ярослава Мудрого (978–1054), получивший название Русской Правды. Следует учесть, что Ярослав только письменно оформил те нормативы, которые в той или иной мере уже практиковались на Руси. Закон Ярослава получил своеобразное развитие в Псковской судебной грамоте («Псковской правде»), отражавшей порядки Псковской феодальной республики 14–15 веков. Однако настоящим первым сводом законов российской древности следует признать Судебник Ивана III (1440–1505), изданный в 1497 г. и включавший в себя уголовное право, деятельность местных судов, гражданское право и порядок судебной процедуры в Московском княжестве.
Ивану Грозному (1530–1584) оставалось только на основе Судебника 1497 года провести губную и земскую реформы. В этом виде законы Московского княжества/царства просуществовали до Алексея Михайловича (1629–1676), который взял на себя инициативу великого законодателя. Его сын, первый российский император Петр I, славой затмил своего отца. Но слава Петра была основана исключительно на практических делах. Законодательную же базу Российской империи заложил его отец, получивший прозвище Тишайший. В этой сфере Петр оставил после себя лишь указ о единонаследии и Табель о рангах. Всё остальное великое наследство он получил в готовом виде от отца.
В исторической литературе слишком много внимания ныне уделяется церковной реформе патриарха Никона и его «всевластию» при живом царе. Но, как и в случае с Петром I, деяния Никона слишком преувеличиваются, а личность незаурядного царя уходит в тень. Однако фактом остается то, что именно молодой царь выдвинул Никона в патриархи, позволил ему провести реформу, а потом лишил его высшего сана и отправил в ссылку, оставив неизменной саму реформу. Разумеется, и Соборное уложение 1649 года готовил не сам Алексей Михайлович, а доверенные люди. Но, несомненно, инициатива исходила от царя, он же подбирал людей и лично контролировал процесс подготовки свода законов Русского государства.
Ситуация в законодательной сфере к моменту вступления на трон Алексея Михайловича была подобна нашей нынешней. Судебники Ивана III и Ивана Грозного явно устарели. Кроме того, с 1550 по 1648 гг. было принято 445 разрозненных указов (ныне более 6 тысяч законов), многие из которых уже не соответствовали духу времени. Более того, они зачастую противоречили друг другу, а целый ряд из них имел сугубо ведомственное применение. Отсутствовала координация в правоприменительной практике. Всё это создавало у народа впечатление бесправия. В разразившемся в 1648 г. Соляном бунте в Москве народ потребовал созыва Земского собора и разработки нового Уложения.
К чести молодого царя, Алексей Михайлович не только осознал брошенный ему «вызов», но и принял энергичные меры для исправления опасной ситуации. Была создана специальная комиссия во главе с князем Никитой Одоевским, в которую вошли еще два князя и два дьяка. В течение 5 месяцев (с 1 сентября 1648 г. по 29 января 1649 г.) слушания подготовленных документов проходили в двух палатах: в одной – с участием царя, Боярской думы и Освященного собора, а в другой – с приглашением выборных людей разных чинов. Под итоговым свитком оставили свои подписи 315 человек. Документ получился настолько важным, что Екатерина II распорядилась снять с него копии в виде книги, размножить в количестве 2400 экземпляров и разослать по всем приказам.
Соборное уложение 1649 г. включало в себя следующие разделы или направления: государственное право; уголовное право; наказания и их цели; обязательственное право; семейные отношения; судопроизводство (с обязательным ведением протокола!). «Тишайший» царь по своим принципам был не только разумен, но и весьма строг. Следуя формуле римского права dura lex, sed lex (закон суров, но это закон), царь и возглавляемый им Земский собор придали Уложению высшую силу права. Среди мер воздействия на преступников были прописаны смертная казнь, телесные наказания, тюремное заключение, ссылка, штрафы. В дознании допускалась дыба. Но это были не исключительно «русские изобретения». Среди источников Уложения были учтены 10 заповедей Моисея, Второзаконие, византийское право и вполне конкретный Литовский статут 1588 г.
Всё это превратило Соборное уложение 1649 г. в свод законов классического типа. Именно «классика» придала Уложению такую силу, что оно сохранило статус высшего права на протяжении почти 200 лет. Только в 1832 г. Михаил Сперанский по воле Николая I рискнул обновить великое детище Алексея Михайловича и сформировать Свод законов Российской империи. Но уже менее чем через 30 лет в России наступили новые, либеральные времена. Александр II в 1861 г. начал великую ломку России, перестраивая весь ее уклад по европейскому образцу, включая и законодательную сферу. Это стоило царю головы, а российскому народу неисчислимых бедствий, включая две революционные ситуации (1878–1879 гг. и 1905 г.) и двойную революцию 1917 г., усугубленную братоубийственной Гражданской войной.
Что мешает сегодня нам (руководству страны и всему российскому народу) навести порядок в законотворчестве и принять соответствующее духу времени и нашей страны законодательство? НИ-ЧЕ-ГО! Ситуация с нормативными актами в России сейчас по меньшей мере в 10 раз хуже, чем 370 лет назад. Мы отвергли как непригодные все нормативные акты нашего прошлого, особенно советского периода. С некоторых пор поставили под сомнение приоритет международного права над нашим внутренним законодательством. Наплодили гору законов, и она своей массой, по сути, раздавила наше правосудие.
Конституция страны и весь наработанный за неполные 30 лет законодательный массив в современной России насквозь пропитаны либеральным духом, который президент назвал «устарелым», но он продолжает довлеть над нашим законотворчеством и нашей правоприменительной практикой. В угоду либеральному Западу мы наложили узду моратория на смертную казнь, и даже самые закоренелые преступники у нас убеждены, что их драгоценной жизни ничто не угрожает. Благодаря нормам условно-досрочного освобождения мы лукавим в суде и назначаем строгие меры, прекрасно сознавая, что наказание будет половинчатым. В последнее время участились случаи «условного» наказания. Конфискация имущества у преступников обставлена у нас такой массой условностей, что, по сути, делает ее невозможной. Используя наворованные деньги, преступники весьма вольготно себя чувствуют даже в местах самого строгого заключения.
О низком качестве принимаемых в Госдуме РФ законов и причинах их заведомого брака весьма красноречиво свидетельствует депутат от КПРФ Николай Коломейцев. В статье об «изнанке законотворчества» («Глухие фильтры «ЕдРа»), опубликованной 1 августа 2019 года в газете «Советская Россия», он описывает тактику искусственного затягивания единороссами (членами партии, располагающей в Госдуме законодательным большинством!) обсуждения «наиболее одиозных законов» с целью создания цейтнота в момент их принятия. «Огрехи в таких законах, – заключает депутат, – обнаруживаются быстро, как только закон начинает работать».
И именно такого рода законы, затрагивающие судьбы миллионов людей, наспех принимаются нашими законодателями по 2–3 сотни в каждую сессию. Редко какой-то из них тормозится Советом Федерации. А после подписания их президентом они тысячами складируются в редакциях периодических изданий. Единственным исключением из этого формального правила явилось принятие недавнего закона о пенсионной реформе, который сопровождался бурным обсуждением в обществе и протестными народными выступлениями. Но и этот закон, по сути, был навязан народу больше в угоду МВФ, чем из соображений реальной необходимости.
Странное дело. При такой беспомощности в наведении необходимого порядка в законодательной и судебной сфере за последние 30 лет в России расплодилось такое множество правоведов, что дальнейший рост их числа признан нецелесообразным из-за угрозы невостребованности. При этом речь вовсе не идет о повальной некачественности подготовки юридических кадров. Наоборот, у нас имеется немало вузов, готовящих высококлассных специалистов. Да и юристов самой высокой квалификации у нас найдется немало. Но все они задействованы исключительно в правоприменительной сфере, а законодатели чаще всего пользуются не советами мэтров юриспруденции, а содержат свой штат правовиков, руководствующихся не интересами права, а конъюнктурными соображениями. Общественность не в чести у наших законодателей, а о народе и говорить не приходится.
Вот и получается, что право у нас начисто лишено силы, а сила вполне обходится без подкрепления правом. Переводя эту фразу на нормальный язык, надо честно признать, что российский народ в нашей пропитанной либерализмом стране вынужден сегодня жить в атмосфере фактического бесправия. Ему не остается ничего другого, как руководствоваться собственным здравым смыслом и вековыми обычаями. Но беда в том, что и народный здравый смысл, и вековые российские обычаи вступили ныне в резкое противоречие с весьма условной либеральной юриспруденцией. И это противоречие с каждым днем нарастает, требуя конечного разрешения.
Что возможно и необходимо сделать, чтобы развязать крепко завязанный либералами правовой гордиев узел, который в противном случае придется разрубать? Для начала требуется осознание правящей элитой, обществом и всем народом крайней необходимости утверждения правового государства. Именно государства и именно правового! Государства, в котором царит не произвол богачей, а господствует воля всего народа. Вслед за осознанием требуется проявление воли и инициативы хотя бы одной из ветвей власти – элиты, общества или народа. Лучше было бы, чтобы это было единым и единовременным актом.
Далее создается авторитетная комиссия, нацеленная на обязательное решение назревшей законодательной проблемы, а не на имитацию бурной деятельности. Черновые наработки комиссии вносятся на открытое общественное обсуждение, включая не только юристов, но также философов, журналистов и вообще всей интеллектуальной элиты. Принципиальные вопросы (право собственности, смертная казнь, политическое устройство) выносятся на всенародное обсуждение путем проведения специальных референдумов. После этого в дело вступают Государственная дума, Совет Федерации и президент РФ, которые ставят окончательную точку и как бы прикладывают печать в этом чрезвычайно важном для страны и народа вопросе.
В практическом плане в разработке Свода законов РФ важную (если не решающую) роль могло бы сыграть МИД РФ. Это ведомство обладает высокопрофессиональными кадрами самого разного профиля, включая правовой департамент. Наши дипломаты хорошо знают законодательство иностранных государств и могли бы дать экспертное заключение по его эффективности. Более того, они имеют все возможности для углубленного изучения законодательства США и Китая в области бизнеса, Великобритании – по взаимодействию палат парламента, Франции – по административному праву, Германии – по земельному праву с целью использования их принципиальных наработок в российском законодательстве. Личный вклад в это дело мог бы внести и глава МИД РФ Сергей Лавров не только как признанный в мире опытный профессионал, но и как лицо, обладающее здравым смыслом и значительным народным доверием.
Вместо того чтобы плестись в хвосте ведущих мировых держав и дрейфовать в открытом море без руля и без ветрил, мы сегодня имеем все возможности построить крепкое правовое государство и на этой прочной основе начать духовное и экономическое возрождение России, сделав ее если не лидером мирового развития, то, по крайней мере, образцом разумной деятельности для других государств, чванящихся своей цивилизованностью.
