Однако вредные пациенты отчего-то продолжают выкладывать в интернет шокирующие видео с мест. Вот, например, находящиеся на лечении в тольяттинской больнице поделились в социальных сетях видео с последними достижениями отечественного здравоохранения. Из ролика стало известно, что подача кислорода пациентам с пневмонией осуществляется через «бульбулятор» – пластмассовую бутылку с водой, привязанную веревочками к специальному крану. Данное ноу-хау позволяет транспортировать газ к пациентам. Помимо сомнительной надежности устройства, больные жалуются, что приспособление ужасно шумит, из-за чего в палате невозможно спать.
Или вот возьмем Анжеро-Судженское отделение гинекологии: снег на подоконниках, обледенелые окна, которые пациентки, спасаясь от ветра, закрывают примерзающими покрывалами, лед в унитазах в санузле… В палатах, разумеется, тоже Северный полюс – в таких условиях «поправляют здоровье» будущие матери, женщины после сложных операций.
«Есть комната гигиены, где находится теплый туалет, но нам сказали, что нельзя ходить туда. Сказали, что у вас есть женский туалет, ходите туда. Горячую воду наливаем в бутылки и под одеяло, вот так и греемся, вот так берегут наше здоровье…» – не выдержав, поделилась проблемой в Тик-токе одна из пациенток.
Видео разлетелось веерным образом – и уже на следующий день в палату заглянула заведующая: проверила окна, «замерила невидимым градусником температуру» (20–22 градуса – все ок) и убежала греться в свой кабинет. Тем не менее девушек перевели в место потеплее.
Увы, как показала недавняя выездная проверка Министерства здравоохранения РФ в Свердловской области, все это отнюдь не какие-то редчайшие исключения из правил. Так, упомянутая проверка обнаружила в регионе «управленческий кризис и десятки нарушений». Среди них и нехватка лекарств, и подтасовка данных о коечном фонде для больных COVID-19!
И это уже не видео с Тик-тока и даже не публикация в СМИ – такие выводы содержатся в аналитической справке самого федерального Минздрава, подготовленной по итогам работы ведомственной комиссии. Согласно документу, 21 ноября региональное ведомство докладывало о том, что свободно 15,7% коек для больных коронавирусом, а по данным федерального министерства – только 0,5 %.
Согласно заключению комиссии, инфекционные больницы, где лечат больных COVID-19, не обеспечены достаточно лекарствами и реактивами, а ПЦР-диагностика коронавируса организована неэффективно: в середине ноября анализ в поликлиниках области занимал 5–7 дней. Пациентов, которые лечились на дому, проверяли недостаточно, в результате многие оказывались в стационаре в более тяжелом состоянии…
Кроме этого, в регионе вообще не оказалось конкретного лица, отвечающего за организацию министерского контроля за оказанием медпомощи инфицированным! А на «Скорую помощь», которая и без того, невероятно загружена, была переложена дополнительная функция – информирование пациентов о рисках инфекции и мерах профилактики. Что, разумеется, снижало качество оперативной работы.
Комиссия по итогам своей работы пришла к выводу, что в Свердловской области отсутствует контроль за организацией оказания медицинской помощи жителям на всех этапах – от фельдшерско-акушерского пункта до областной больницы!
Куда же смотрит и чем занимается региональный минздрав? Как установила проверка, главные внештатные специалисты лишь изредка выезжали в больницы. «Ведомство лишь формально исполняет требования федерального министерства, чтобы достичь необходимых целевых показателей», – заключила комиссия.
Если описывать ситуацию со здравоохранением в Свердловской области одним словом, то это будет «бардак». Специалисты Минздрава убедились, что в регионе недостаточно обследуют пациентов, не соблюдают схемы лечения и с нарушениями собирают анамнез. Например, анализ данных диспансера показал, что 10 из 15 пациентов с хроническими заболеваниями не обследовали в течение года. Выборочная проверка в одной из областных больниц установила, что маршрутизация пациентов с острым инфарктом и острым нарушением кровообращения мозга проводится с нарушениями, в большинстве случаев тяжесть состояния больных недооценивается.
Ну и бич региональной медицины – рабочие процессы в 21 веке напрочь лишены автоматизации! Все контрольные карты диспансерного наблюдения обрабатывались и обрабатываются вручную, а журналы заполняют нерегулярно и не в полном объеме. Единая информационная система в регионе просто-напросто отсутствует.
Претензии возникли даже к правовой работе: нормы приказов областного минздрава оказались противоречащими друг другу.
Не удивительно, что по итогам 10 месяцев 2020 года Свердловская область вошла в топ-10 регионов по смертности. В сравнении с 2019 годом число пациентов с острым и повторным инфарктом миокарда, скончавшихся вне больницы, выросло на 27,8%. Комиссия пришла к выводу, что причиной этого стало значительное снижение медицинской помощи в регионе.
Можно было бы опять же предположить, что настолько плохо лишь в этом конкретном регионе, в других же – все замечательно, но увы. Общую картину, причины и вариант решения проблемы хорошо поясняет депутат Госдумы от КПРФ Алексей Куринный:
– Мы можем посмотреть с вами на зарплаты медицинских работников. И, например, если мы возьмем город Москву и какой-нибудь из не очень богатых регионов, разница в зарплатах врачей – в 5 раз. В пять раз! Вдумайтесь в эту цифру! Также, как и средних медицинских работников, и всех остальных. Я не говорю о том, что это, как пылесос, высасывает специалистов из остальных регионов, особенно из близлежащих, я говорю о том, что сегодня богатые регионы могут обеспечить доступность и качество. А в бедных регионах люди должны выживать, как хотят. И во многих из них сегодня 50% смертности – на дому. Посмотрите, особенно в сельских населенных пунктах. На дому умирают люди без всякого диагноза, порой без какого-то лечения и наблюдения!
Сегодня реально получить лекарства в необходимом объеме можно лишь в крупных мегаполисах. Это Москва, Санкт-Петербург и еще ряд наших сибирских регионов. И вопрос выживания порой зависит от платежеспособности соответствующего субъекта [Федерации].
И медицинский туризм тоже известен! Когда губернатор отправляет больного ребенка в Москву, и даже там деньги выделяют, чтобы он тут каким-нибудь образом прописался и получал здесь лекарства и мог выжить. Это тоже ненормально для нашей огромной страны.
По мнению Алексея Куринного, сегодня разрушают или, порой огромные средства изымают из региональных систем здравоохранения межтерриториальные расчеты:
– Когда московский центр или московская больница, или больница в каком-нибудь другом крупном регионе выставляют счета за оказанную услугу, в этих счетах цена в два-три раза выше, чем за лечение в подобного рода учреждении, только на уровне региона. Это тоже разница, которую надо нивелировать. Поэтому единая государственная система здравоохранения, с единым подходом, с единым стандартом по всей стране – это цель, к которой мы должны стремиться!
Однако в правительстве идею возврата к советской модели медицины категорически отвергают. Как ранее пояснила журналистам директор Института здравоохранения НИУ ВШЭ Лариса Попович, все дело, как всегда, в деньгах. Система всеобщего бюджетного нормирования из центра, действовавшая в СССР, и полная централизация ответственности с государственным планированием всех деталей, включая инфраструктуру медицинской помощи и кадровый состав, позволяла проектировать единые результаты, методы лечения и права доступа, но такая система «безумно дорогая». По мнению же вице-премьера Татьяны Голиковой, «поднять всю медицину на федеральный уровень, сделав ее бюджетной, невозможно, потому что это приведет к глобальному перераспределению доходов».
На местном уровне точку зрения чиновников лучше всех объяснила министр здравоохранения Забайкальского края Анна Шангина, которая на встрече с жителями поселка Харагун назвала местную больницу «нерентабельной», сравнив ее с гипермаркетом, которого в Харагуне тоже нет, и заодно заявила о закрытии ночного стационара.
Выпускается с июля 1956 года
